Принцесса по ГОСТу

— Ты что? Всегда мог это сделать? — удивилась я, рассматривая роскошную шевелюру. — Ты в любой момент мог все исправить?

— Теперь ты с-с-себя любиш-ш-шь? — заметил Адильер, пока я смотрела на каскад роскошных волос. Он провел рукой по ним, и они стали огненно — рыжими. А потом черными, как ночь. Волосы менялись, превращаясь в тугие локоны, расправляясь в длинную соломку, лохматились, пушились, прилизывались, а я стояла с открытым ртом, глядя на преображения.

— Ну ш-ш-што? — послышался голос за спиной. — Ты с-с-стала больш-ш-ше себя любить? Что еще тебя в с-с-себе не ус-с-страивает? Не с-с-стес-с-сняйс-с-ся!

Через десять минут из зеркала на меня смотрела девушка — уточка, понимая, что с таким огузком меня впору называть «Непотопляемой». Иметь такие параметры не очень экономно. В общественном транспорте придется покупать сразу два соседних места. Зато нет такой амбразуры, на которую не легла бы моя «новая грудь». С такой грудью спокойно можно останавливать как пехотную дивизию, так и танки, чтобы потом оба стратегических полушария приставили к награде. Или награды к ней. Судя по объему, меня можно награждать каждые пять минут, уменьшая площадь для маневра и количество возможных подвигов.

— Ну ш-ш-што? Ты довольна? — насмешливо заметил Адильер, а у меня из волос, которым позавидует Рапунцель, торчали заячьи ушки. Я уже собиралась уходить, как вдруг меня схватили и прижали к себе.

Мое сердце занервничало и сжалось, моя внешность снова стала прежней.

— Я, Адильер, приношу тебе клятву вечной и искренней любви, — усмехнулся наг, обнимая меня, а я вздрогнула, глядя ему в глаза. Медленно и опасливо я перевела взгляд на свое отражение, видя все те же кроличьи уши, торчащие среди слегка отросших зеленоватых волос.

— Еще раз! Я, Адильер, приношу тебе клятву вечной и искренней любви! — снова послышался голос, целуя меня так, что у меня подкосились колени. — Клянусь в вечной и искренней любви. Тебе

Я еще чувствовала, как задыхаюсь, переводя глаза на свое отражение. Ничего не произошло. Все было так, как и было. Только выражение моего лица слегка изменилось.

— Значит, — вздохнула я, отходя на несколько шагов. — Ты меня не любишь Или любишь, но не искренне

— Женщ-щ-щина, которая не любит с-с-себя, никогда не поверит в чуж-ж-жую любовь — Адильер сделал взмах рукой, и ко мне снова вернулась грудь шестого размера, попа, требующая два билета на один конец и две пухлые, утиные алые створки к воротам рая. — Ну ч-ч-что ж-ж-ж, подож-ж-ждем

Я вернулась в незакрытый сераль, подложив дополнительную подушку под слегка изумленный хвостик. В серале появилось роскошное зеркало, в которое я задумчиво смотрелась.

— Что значит:, я не люблю себя? — я посмотрела на внешность, способную сразить наповал любого мужчину и модельное агентство. — Очень даже люблю! Просто это ты меня не любишь!

Я прилегла, сложив грудь на отдельную подушку, а на губах все еще стыли его поцелуи, а плечи помнили его объятия. Нет, главное, одежда спала, а заклятие нет! Так нечестно!

Стоило мне только уснуть, как вдруг послышалась песня, заставившая меня открыть глаза и содрогнуться, прислушиваясь. Если местная фабрика звезд срочно ищет разнорабочего, уборщика и мастера станочника, то я могу предложить кандидатуру!

— Ты спишь, прекрасная принцесса! Не потревожу дивный сон! — голосил какой-то снайпер — гуманист местной эстрады, гуманно не попадающий в ноты. — О, спи, прелестница, глубоким крепким сном!

Если где-то проходит кастинг на должность предвестника Апокалипсиса, то я, кажется, могу порекомендовать одно голосистое дарование, способное заменить мигалку на кортеже.

— Да заткнешься ты, или нет? — высунулась в окно прекрасная, но очень раздраконенная принцесса, глядя на силуэт какого-то светловолосого принца.

На секунду ночная тишина прошелестела мне «спасибо», а я снова улеглась на подушки. Стоило мне только погрузиться в волшебный сон, как вдруг послышалось: «Пусть дарит нежный свет луна!»

— Иди-ка милый просто «на»! — остервенело срифмовала я, швыряя вниз одну из подушек. Принц умолк, поэт иссяк. Судя по звуку, иссяк поэт прямо под замок. Утонченная натура решила оставить свой автограф. Я выдохнула, чувствуя, как дергается глаз, а потом снова улеглась. Но музыкант — рецидивист не успокоился.

— Я буду петь всю ночь напролет, покуда солнце не взойдет! — выл очень одинокий койот, аккомпанируя себе на какой-то бельевой веревке. — И буду вечно сон хранить, когда смогу освободить! Я б злого мага победил, тебя бы я освободил

На голову принцу полетел лоток со всем содержимым.

— И чтобы «Сдох» была твоя фамилия! — простонала я, пытаясь закрыть уши подушками. Короче! Сил моих больше нет! Я высунулась по пояс, а принц внезапно воспрянул духом.

— О, красавица! Сбрось мне свои волосы, чтобы я мог забраться к тебе! — прокричал он. Я присмотрелась, видя принца под сто пятьдесят килограммов и лежащую неподалеку клячу. Что-то мне подсказывает, что это — достойный представитель племени ирокезов, коллекционирующий скальпы пленных принцесс.

Насобирав на подушках результаты своей линьки, я слепила это все в комок и бросила вниз.

— Надеюсь, — пафосным голосом заметила я, высовываясь по пояс. — это поможет! Жду тебя, о мой спаситель! Пусть земля будет тебе кроличьим пухом!

— Я буду петь тебе до тех пор, пока ты не сбросишь мне свои роскошные косы! — вздохнул принц, разглядывая мою шерсть.

— Это только правая нога! — гадко заметила я, понимая, что принцессы с короткой стрижкой обречены на вымирание. — Есть еще левая, но я ее не брила!

— Сбрось мне косы, чтобы я мог спасти тебя! — требовал упитанный принц, страдающий сразу двумя болезнями. Звездной и зеркальной. Камзол на нем едва сходился, а судя по хрипам лошаденки, ей пора за вредность памятник ставить. Увы, уже в граните. Видимо, из башен на него летело многое, потому (, что герой был на редкость стойким.

— Я привяжу себя к твоим волосам, а ты меня потянешь вверх! — предложил гений от стратегии. — Быстрее, пока злой чародей не проснулся! Если он проснется, нам несдобровать. Я спас уже много принцесс из башен!

У каждого принца наверняка есть свое маленькое кладбище А у этого — целая аллея.

— Злой чародей, сползай и заткни прекрасного принца! Кролик тебя очень просит! Очень-очень! — взмолилась я, закатывая глаза.

— Спустись, красавица, спустись, ко мне скорее прислонись И в нежном шорохе ветвей! — послышалось под замком, а затем раздался звук, намекающий на удар одного тупого предмета по другому тупому предмету.

— Отх-х-хватиш-ш-шь прос-с-сто з-з-звиз-з-здюлей! — закончил знакомый голос. — Кролик, мне, меж-ж-жду проч-ч-чим, пес-с-сенка нравилас-с-сь