Принцип 8

– Очень сложно описать, – неуверенно сказал Ёжик.

– А ты попробуй. Если, конечно, нет желания здесь переночевать, а может, провести остаток дней. Недолгих.

Перспектива нерадужная, что говорить. Колючий сглотнул – и изобразил звук в сознании всего четырьмя буквами, произнёс не задумываясь:

– ЖЖЖЖ!

Наступившая следом тишина растянулась в вечность.

– Э, Дубнер? – спросил обеспокоенно. – Вы не уплыли?

Опять зашумела разгребаемая вода.

– Залезай, – послышалось ближе.

Длиннющая спичка наконец догорела. Пламя укусило за пальцы, и Ёжик, вскрикнув – больше от неожиданности, – отбросил деревяшечку.

– А где вы? – после уточнил он.

– Иди на голос.

Беглый неплательщик, оглашая окрестности, затянул оперную арию. Дивясь вокальным данным Дубнера, Ёжик вслепую побрёл на звук. Остановила поиск, судя по ощущениям, ладонь бобра, куда легко уместился бы футбольный мяч, грубая, сильная ладонь, в общем, как у всех его вида.

– Давай залазь.

– А что вы тут делаете?

– Лягушек пасу.

– Серьёзно?

Дубнер рыкнул, схватил за лапу, затащил к себе на спину.

– Держись крепче.

Пассажир совладал с любопытством: присел на корточки, мёртвой хваткой вцепившись в жёсткую гриву.

– Поосторожнее, шерсть не выдирай.

– Мои извинения…

– Так-то лучше. Поплыли.

Разумный корабль развернулся и, отфыркиваясь, когда в пасть наливалась вода, повлёк ежиного по незримой обманчивой глади.

5/5

– Господин Дубнер? – решился Ёжик заговорить после пяти-шести минут плавания в абсолютной тишине через глубокое топкое болото. – Не могли бы вы…

Бобёр устало фыркнул и покачнулся: не совладал с нервами; маленькие кулачки пассажира ещё прочнее уцепились за плотный загривок.

– Полено, – бросил мрачную фразу живой плот.

Зверёк, которого подвозила длиннозубая «маршрутка», напряг ум, но так и не понял, что имелось в виду.

– Э-э… простите?

– Полено потерял, ясно?!

– Я… ясно. Вроде бы.

– Вот и замечательно, не отвлекай тогда: думаешь, легко эдакую тушу по трясине волочь?

Надо было сдержаться, но замечание немного задело Ёжика.

– Тушу? Во мне всего-то килограмм…

– Сколько бы ни нагулял, все твои, – опять не стал слушать Дубнер. – Помолчи и дай доплыть.

– Я к тому и вёл.

– А?

– Не могли бы вы затормозить, чтобы я уцепился получше: упаду ведь!

Проворчав что-то, «водовоз» неохотно остановился. Ёж медленно разжал лапы и, стараясь сохранить равновесие на неудобном транспорте, по новой вцепился в толстую кожу.

– Ай! – вскрикнул Дубнер.

– Больно? – всерьёз обеспокоился игольчатый, ослабляя хватку.

– Хе-хе, шучу. Не нравится моё чувство юмора? Слазь! Никто ни держит, хах. Ладно, не кипешуй. Крепче берись, крепче. И потерпи: до дома совсем чуть-чуть.

– Терплю, – раздался безропотный ответ.

Ждать и правда довелось не очень долго, хотя сколько именно – неразрешимая загадка: время в напряжённой темноте играло в прятки с действительностью. Когда нижние конечности перевозимого начали наливаться тяжестью, Дубнер круто повернулся, едва не сбросив Ёжика в воду, обогнул что-то по пологой траектории, взял прежний курс и, не успел молящийся ежиной праматери испугаться по-настоящему, застыл ленивым крокодилом. Ну, или достигшим пункта назначения бобром.

– Приплыли, – оповестил он.

– Да уж, – не мог не согласиться короткохвостый.

– Быстрее бы добрались, если б не та акула.

– К… акая акула? – ошарашено переспросил короткохвостый.

– Да не дрейфь: не водятся в болотах акулы. Если только крошечные, как твои мальки, ха-ха. Эй, чего ждёшь? Всю спину оттоптал! Слезай уже: пошутил я насчёт акул.

– А-а.

Чтобы не упасть, поскольку «ноги» налились тяжёлым металлом, Ёжик предпочёл пешей прогулке размашистый прыжок и приземлился на твёрдую почву. Судя по усиленному пыхтению, Дубнер выбрался следом, а отчётливый шорох с разлетевшимися каплями недвусмысленно указали на то, что он приводил себя в порядок.

– Понабросают мусора – объезжай полночи, – проворчал аутсайдер.

– А всё-таки, – не стерпел путник, разминая ходовые лапки, – что за полено вы искали? Или не полено?

– Любопытный ты, смотрю, – беззлобно промолвил Дубнер. – До добра никого из лесных обитателей не доведёт. Но не тебя, впрочем.

– Что это значит?

– Поленьями камин топят, если не в курсе. Споткнулся о корень, уронил пенёк в воду – целый день сиди в неотапливаемой хижине. Если не добудешь обратно.

– Но у вас же полно брёвен.

– Они для дамбы, – тоном пожилого профессора, читающего полвека единственную лекцию, произнёс Дубнер.

– Вон оно что… Но я вообще-то спрашивал о фразе насчёт любопытных.

Ни слова не говоря, бобёр, который хорошо ориентировался в темноте, да и привык к ней за годы службы, схватив худую лапку клиента, потащил того прочь от болота. Не сбавляя шага, нагнулся, поднял что-то с земли. Ёжик пытался разглядеть что, но не удалось.

Когда взобрались на пригорок, глазам открылось полено, виноватое в ночной прогулке Дубнера. А ещё косая неустойчивая хибарка, будто сонная в столь поздний час. Её окутывала светом одинокая стоваттная лампочка, стеклянное «око», подвешенное на проводе над входом. Съехавшая набок бордовая треугольная крыша вздыбилась, густо-оранжевая ассиметричная дверь располагалась под углом, крыльцо задирало «нос» кверху. Столб с почтовым ящиком лежали возле лестницы, что вела в дом, коротенькой, в две ступеньки разной величины.

– Я по дамбам специалист, а не по зданиям, – не поворачивая головы, сухо оправдался Дубнер.

Ёжик догадался, что лучше тему не развивать, и оставил липшие к языку вопросы при себе.

Приблизились к светлому крыльцу; ореол лампочки обжигал сетчатку, тем более после глубинного мрака. Дубнер аккуратно взошёл по лестнице, Ёжик последовал примеру – и не зря: ступеньки ходили ходуном, словно поставленные на шарниры, скрипели хуже годами несмазанных петель, проседали… Оказалось, сделать два шага, чтобы подняться на крыльцо, может быть страшнее, чем плыть с неизвестным животным по неизвестному, но, без сомнения, опаснейшему маршруту.

– Кстати, почему трясина вас не затянула? – поддерживая реноме, полюбопытствовал Ёжик. – Есть лёгкий путь через болото?

– Заклятье помогло.

– Правда?

– О-ох. – Изгой возвёл очи горе. – Мускулы развиты. Мускулы и упёртость.

– То есть и я так смог бы?

– Ага. Если б родился бобром. – Электрик отбросил полено в сторону дровника. – Проходи.

Дверь протестующе заскрежетала, открываемая и закрываемая создателем.

– Устраивайся поудобнее. – Включив освещение, Дубнер кивнул на табуретку со стулом, занимающие немалую часть кухни-столовой-гостиной, которыми, по сути, являлись девять квадратных метров. Кроме того, она же исполняла обязанности холла и комнаты отдыха. – Переоденусь по-быстрому.