Принцип домино

– Эй! – негромко проговорил Костя, приближаясь. – Ты как?

– Это ты, Кудинов? – донесся из-под палубы едва слышный шепот.

– Я, я.

– Ты… живой?

– Живой, живой, – проговорил Костя, оставив фонарь и приподняв край плиты. – Ау! Ты где?

– Тут.

– Сейчас. Подожди.

Пока Костя убирал плиту в сторону, Серафима осторожно высунулась и спросила:

– А мы не это… не тонем?

– Пока нет.

– Боже! Я так испугалась, когда все это началось…

– Я тоже испугался, – сказал Костя. – Давай-ка я тебя возьму.

Вытащив Серафиму из-под палубы, он перекинул ее через плечо, подхватил правой рукой фонарь и двинулся к трапу, расположенному у тоннеля гребного вала.

– А мы куда?

– В котельное отделение. Надо перекрыть этот чертов пар.

Осторожно опустив Серафиму на палубу, Костя с автоматом на плече и фонарем в руке полез куда-то наверх. Свист пара стал затихать, а потом и вовсе прекратился.

– Порядок! – сказал Костя, спрыгнув вниз.

Осмотрев котел, он перекрыл вентиль питательного трубопровода и вернулся к Серафиме.

– Ну что, давай посмотрим твою ногу.

– Ага.

Разрезав ножом джинсовую ткань, Костя придвинулся поближе и невольно присвистнул. Голень посинела и распухла до невероятных размеров.

– Ты ее хоть чувствуешь?

– Вроде да, – закусив губу, проговорила Серафима.

– Ладно, сейчас попробуем тебя разуть.

Для того чтобы снять кроссовку, ее тоже пришлось разрезать. Склонившись над ногой Серафимы, Костя какое-то время осторожно ощупывал ступню и голень, спрашивая, больно или нет.

– Понятно, – наконец сказал он.

– Ну что… как?

– Я, конечно, не доктор, но, по-моему, дуракам везет. Кажется, несколько мелких переломов ступни. В общем-то пустяки, если не начнется гангрена.

– А что, может?

– Может, – вздохнул Костя. – Но время в запасе еще есть, так что, даст бог, все обойдется. Главное, что все переломы у тебя закрытые и внутрь инфекция не попала. А царапины мы сейчас обработаем. Будь спокойна.

С этими словами Костя подхватил фонарь и двинулся вниз.

– Я сейчас.

Вернулся он только минуты через три со своей любимой сумкой и какими-то коробками. Первым делом Кудинов, конечно, достал бутылку и слегка к ней приложился. Потом он осторожно полил себе на руки и уже в самом конце продезинфицировал ногу Серафимы остатками коньяка. В коробках оказались бинты, шприц-тюбики и еще какие-то медикаменты. Повторно обработав ногу Серафимы, Костя осторожно ее перебинтовал и ухмыльнулся:

– Снимайте штаны, сударыня!

– Зачем? – испуганно спросила Серафима.

– Укол будем делать.

– Какой укол?

– Какой положено. Ты что, стесняешься?

– Кто – я? Нет, конечно.

– Так снимай штаны.

– Ага, – неуверенно проговорила Серафима, поворачиваясь набок.

Укол Костя сделал как профессиональный медбрат, потом забросил шприц-тюбик в угол и потянулся к сумке. Открыв вторую бутылку, он выключил фонарь и сделал приличный глоток.

В темноте Серафима чувствовала себя крайне неуютно. Костя молчал, изредка прикладываясь к бутылке и надолго замирая без движения. В конце концов Серафима не выдержала.

– Кудинов, ты о чем думаешь?

– О том же, что и ты.

– Да?..

– Да.

– А я… о чем думаю?

– О том, что мы оказались в жо… ой!.. в жестких условиях, я хотел сказать.

– Это я во всем виновата? Да, Кудинов? – тихо спросила после паузы Серафима.

– Да при чем тут ты? Ты что – террористка?

– Нет. Я просто думала, что ты на меня злишься.

– Да некогда мне на тебя злиться!

– Правда?

– Правда. Я думаю, как отсюда выбраться. Выходы они наверняка контролируют. Осталось их всего ничего. Перещелкать бы их поодиночке, и дело с концом.

– А они не взорвут пароход? – вдруг испугалась Серафима.

– Навряд ли. А если и взорвут, невелика беда.

– Это почему?

– Пароход – не моторная лодка. Он обладает огромным запасом живучести. Для того чтобы пустить его ко дну, нужно знать, как это сделать.

– А они не знают?

– Думаю, нет. А если и знают, у них ни хрена не получится.

– Почему?

– Потому что взрывать нужно самый большой отсек. А мы как раз в нем и находимся.

– А если они взорвут другой отсек?

– От того, что будет затоплен один небольшой отсек, пароход не утонет. На этот счет есть правила Регистра.

– А два?

– То же самое.

– А если они взорвут три отсека?

– Если три отсека находятся рядом, то судно пойдет ко дну.

– И что тогда? – испугалась Серафима.

– Да ничего. На это уйдет минут десять. А за десять минут можно сто раз сбросить плоты и всем смыться.

– Какие плоты?

– На верхних палубах есть такие бочки. Белые. Сбрасываешь их в воду, выбираешь слабину и дергаешь за канат. Три секунды – и плот на пятнадцать человек готов.

– А почему тогда с «Нахимова» столько людей утонуло?

– Паника. Люди не знали, что делать. Кстати, некоторые члены экипажа успели спуститься к себе, собрать вещи и спокойно смотаться. В общем, все это ерунда. Да и взрывчатки у них, по-моему, нет. А если и есть, то какие-нибудь крохи.

– А ты откуда знаешь?

– Видел на палубе ящики, которые они выгрузили. Ничего похожего на взрывчатку, так что можешь спать спокойно. Поняла?

– Да. Я тебе мешаю?

– Не очень. Ладно, посидели и будет… – проговорил Костя и вдруг замолчал. – Тс-с… Слышишь?

Глава 38

Заявление Бухгалтера Си-эн-эн выдало в эфир около половины четвертого ночи по московскому времени в экстренном эфире «Глобальных новостей». В Нью-Йорке и Вашингтоне было всего семь тридцать вечера, и сообщение из России мгновенно облетело ведущие телеканалы, став главной сенсацией дня.

Самые рейтинговые программы прерывались, и спешно припудренные комментаторы возникали на фоне карты Черного моря. Зрители еще не успели сосредоточиться, как на них обрушивалась убийственная новость – в России на плавучей пороховой бочке оказались погребенными заживо несколько сотен пассажиров.