Принцип индивидуации. О развитии человеческого сознания

Подобный акт передачи контроля иррациональному процессу, стало быть, оказывается следующим большим шагом на пути индивидуации.

Юнг описывает, как запустить в действие этот иррациональный процесс развития, в другой статье, также написанной в 1916 году и озаглавленной «Трансцендентная функция». Трансцендентная функция «возникает из союза сознательных и бессознательных содержаний» [40] и, стало быть, представляет собой более полную картину целостной психики и индивидуальности, которая может быть достигнута эго-комплексом через собственную интроспективную рефлексию и инвентаризацию того, что появляется в зеркале сознания. Основной метод создания трансцендентной функции – активное воображение, описанное Юнгом в этом тексте впервые. Активное воображение поднимает бессознательные образы и фантазии, функционирующие на заднем фоне эго-комплекса, на уровень сознания. Затем они могут быть отражены в зеркале и доступны наблюдению. Образы, порожденные активным воображением, по мнению Юнга, оказываются более связанными и полезными для создания трансцендентной функции, нежели сны. [41] В активном воображении открывается диалог между сознательными и бессознательными аспектами психики, в котором ведущим становится то одно, то другое, [42] – и так до тех пор, пока не сформируется «третье», олицетворяющее союз двух частей. [43] Это трансцендентная функция, которая «проявляется как качество воссоединенных противоположностей». [44] Это, стало быть, изобретенная психологическая структура, которая способна более полноценно олицетворять человеческую индивидуальность в ее полноте, включая в себя ее вершины и бездны от духовного до инстинктивного, и душу, и дух, и тело. [45] С консолидацией (согласно алхимической терминологии, с coniunctio) трансцендентной функции человек может стать собой в более широком смысле и на более сложном уровне, чем ранее.

40

Jung C.G. The Transcendent Function (1916) // CW. Vol. 8. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1969. Par. 131.

41

Там же. Par. 153.

42

Там же. Par. 181.

43

Там же. Раг.189.

44

Там же.

45

Там же. Par. 190.

То, что Юнг написал в 1916 году в «Трансцендентной функции», было предварительным наброском трудов и исследований, вышедших из-под его пера в последующие десятилетия. Его взгляды на значение активного воображения для процесса индивидуации были углублены и расширены в «Комментариях к Тайне Золотого Цветка» в 1929 году и в работах по индивидуации, опубликованных в книге «Психология и алхимия». В них он представил ход индивидуации как совместные усилия сознательного и бессознательного, как иррациональный процесс, о котором он писал еще в 1916 году. Многие более поздние работы Юнга имеют отношение к императиву индивидуации и продолжают тот же ход рассуждений. Его последней работой по этой теме стала «Misterium Coniunctionis», написанная им в возрасте восьмидесяти лет.

В случае с Сарой использование активного воображения приобрело чрезвычайную значимость в поздние годы ее анализа. Фактически вскрылся представительный пласт образов, вращающихся вокруг Великой Богини и Гуань Инь – кормящей, сочувствующей, женственной фигуры Божества. Сначала эта фигура застыла в абсолютном контрасте с ее эгоистической установкой. В этой воображаемой фигуре она и вправду встретилась с «противоположностью» своей сознательной установке и эго-комплексу. В прошлом она была известна как резкая, весьма нарциссичная, мужеподобная женщина, американский синий чулок. Ее воспоминания теперь стали болезненными: она вспоминала себя как неадекватную мать, неудачливую жену и фрустрированную интеллектуалку. Сочувствующая, любящая, прощающая Богиня и впрямь была чем-то далеким по сравнению с ее ощущением собственной индивидуальности. После повторных появлений этого образа в активном воображении и после все возрастающей интеграции его качеств она стала способна, насколько я могу судить как ее аналитик, объединить знакомый исторически сложившийся эго-комплекс с этими, ранее довольно чуждыми ей качествами коллективной женственности. Наконец она смогла ощутить себя как то самое «третье», о котором пишет Юнг применительно к трансцендентной функции «как о качестве воссоединенных противоположностей». В этом смысле она стала новой личностью.

На пути этого иррационального процесса происходил ряд важных синхроничностей. [46] Как я обнаружил, синхроничность надежно сопровождает индивидуацию, как только иррациональный процесс, о котором я здесь говорю, берет верх. Если есть возможность подвести эго к ослаблению абсолютного контроля и к доверию потоку жизненного процесса, управляемому извне, то в игру вступает иной набор факторов, открывая простор для новых исследований. В случае Сары синхроничность, возникая, давала ей возможность в определенные моменты осознать ее проявляющуюся Самость, это сочетание личных и коллективных черт. Ее дети предоставили ей множество возможностей испытать свои недавно завоеванные способности к предоставлению поддержки и к контейнированию сильных эмоциональных реакций. Старые друзья вновь появлялись в ее жизни и покидали ее в ключевые моменты; важные книги возникали на ее пути; подворачивались разные возможности вновь навестить бывших друзей и знакомые места, и предметы, олицетворявшие кризисы или неудачи, вновь становились доступными, чтобы она смогла опробовать новый подход к ним. Ее сны также добавляли важные детали к картине проявляющейся личности. И весь набор связанных между собою феноменов – прошлого, осознания и памяти, бессознательных образов из активного воображения и снов и синхроничность – сложился в то, что я назвал «проявлением Самости» в моей книге «Трансформация – проявление Самости». В работе с Сарой (которой было за восемьдесят, когда мы, наконец, закончили сессии, тогда уже проводящиеся по телефону, поскольку она больше не могла ездить) я оказался наделен привилегией – быть свидетелем того, как процесс индивидуации пустил корни и расцвел. Это было подлинным подтверждением ее ожиданий пятнадцатилетней давности, когда она лишь начинала анализ: «рост» был еще возможен для нее.

46

Термин означает «значимое совпадение» и впервые был подробно раскрыт Юнгом в его работе (1952): Sinchronicity: An Acausal Connecting Principle. // CW. Vol. 8.

Глава 2 РОЛЬ НУМИНОЗНОГО ПЕРЕЖИВАНИЯ В ИНДИВИДУАЦИИ

Вписьме к П.В. Мартину, основателю Международного центра изучения прикладной психологии в Окстеде, Англия, Юнг подтвердил, что нуминозный опыт обладает центральным значением для его жизни и работы:

«Мне всегда казалось, что определенные символические события, характеризовавшиеся сильным эмоциональным тоном, были подлинными вехами. Вы совершенно правы, главный интерес моей работы заключался не в лечении неврозов, но, скорее, в подходе к нуминозному. Но дело в том, что подход к нуминозному является подлинной терапией и, стало быть, приобретая нуминозный опыт, вы освобождаетесь от проклятия патологии. Даже сама болезнь приобретает нуминозный характер». [47]

47

Jung, C.G. Jung Letters, selected and edited by Gerhard Adler in collaboration with Aniela Jaffe. Vol. 1 (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1973). P. 377.

Если согласиться с Юнгом, что единственный подлинный способ излечения невроза – это вырасти из него через индивидуацию, тогда терапия, базирующаяся на этой модели, с необходимостью будет включать в себя «подход к нуминозному», о чем решительно и заявляет в этом письме Юнг. Справедливо будет сказать, что принцип индивидуации, выдвинутый Юнгом и его последователями, обязательно включает нуминозное переживание в качестве основной черты.

Однако остается вопрос: как такие мгновенные символические переживания связаны с процессом индивидуации и как они могут быть использованы? Ответ на него четко обозначит разницу между психологической индивидуацией и тропой духовного развития. В то время как герой (героиня) индивидуационного путешествия ни в коей мере не идентичен герою духовного путешествия к Богу (как бы мы ни определяли это слово), все же не всегда легко сказать, где эти тропы расходятся, именно потому, что нуминозное переживание занимает центральное положение и в индивидуации. И все же они расходятся, причем решительно. В этой главе я попытаюсь объяснить это тонкое, но важное различие.

О психологическом исцелении и нуминозном опыте

Я могу начать с исследования того, как именно достижение нуминозного переживания освобождает человека от мук патологии, то есть от хватки комплексов, как заявляет Юнг в своем письме П.В. Мартину. Говоря обобщенно, «подход к нуминозному» считается религиозным предприятием, паломничеством. «Достижение нуминозного переживания», о котором говорит Юнг, относится к религиозному опыту квазимистической природы. Само по себе и без всякой дальнейшей интерпретации или рефлексии подобное достижение может вполне убедить человека в том, что жизнь наполнена смыслом. Нуминозный опыт создает потенциально убедительную связь с Бесконечным, а это часто приводит к чувству того, что изъяны характера, такие, как зависимости или поведенческие нарушения, тривиальны по сравнению с глубоким видением целостности и единства, передающимся в мистическом состоянии. Патологический симптом тогда может быть проинтерпретирован как стимул к духовным поискам или как парадоксальный вход в трансцендентность, и подобная интерпретация может наделить смыслом порок характера или болезнь саму по себе. Возможно, и впрямь требуется некоторая степень патологии, чтобы человек почувствовал достаточную мотивацию к духовным поискам. В этом случае получение нуминозных переживаний принесет изменения в чувство того, что патология – это мука и проклятие, даже если сами по себе они не излечат саму патологию, хотя они могут привести и к такому результату.

Для современного и психологически умудренного человека, однако, подобный духовный ответ может оказаться лишь временным лейкопластырем, но отнюдь не решением проблем, порожденных неврозом. Такой человек, ищущий скорее анализа, нежели духовного пастырства или религиозных паломничеств, не удовлетворяется лишь духовным осознанием как таковым. Тогда как же подход к нуминозному и достижение нуминозных переживаний могут способствовать далеко идущим целям индивидуации?

Фундаментом для Юнга (и для его последователей) является убеждение в том, что достижение свободы от проклятия патологии для себя самого или для тех людей, с которыми работаешь в анализе, нераздельно с проживанием полноты жизни, то есть вовлеченности в процесс индивидуации в наибольшей степени. Духовные поиски и нуминозные переживания могут быть важными моментами индивидуации, но их недостаточно для установления, а тем более для завершения индивидуационного процесса, хотя они могут привести к глубоким изменениям установки и личности, как это случилось с Павлом по дороге в Дамаск. [48] Однако в целом нуминозный опыт – это намек, и именно так и определяет его Юнг в нескольких местах: намек на то, что некие большие, не эгоистичные силы существуют в душе и что их нужно учитывать и в конечном итоге делать сознательными. Превращение психики в сознательную имеет высочайшую значимость в опусе индивидуации. Это обширное предприятие может быть описано самым кратким образом как многослойное ввиду сложности психики в целом (то есть Самости). Лечение патологии в юнгианской психотерапии – не частное мероприятие. Специфичные симптомы нельзя изолировать от более общих вопросов сознания и целостности, то есть от глубоких и далеко уходящих тем индивидуации.

48

Цит. Юнгом в: Psychology and Religion (1937) // CW. Vol. 11. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1969. Par. 9.

Чтобы глубже погрузиться в обсуждение этой темы, вспомним базовое двухфазовое движение процесса индивидуации, анализ и синтез, рассмотренные в предыдущей главе. Развитие сознания и полная реализация личности в целом, то есть индивидуация, изначально требует, чтобы человек порвал с бессознательной идентификацией с персоной, с одной стороны, и с фигурами анимы/анимуса – с другой. [49] Привязанности и отождествления с этими структурами и их содержанием могут быть ослаблены через сознательную рефлексию и анализ. После этого может начаться процесс внутреннего диалога («активного воображения»), в котором разрыв между эго-сознанием и другими психическими структурами становится шире. Таким образом запускается аналитическое движение в процесс индивидуации. Сознание и идентичность становятся менее похожими на статичный набор объектов и паттернов, подобный картине, и начинают напоминать нечто вроде зеркала, в котором объекты могут свободно появляться в поле зрения и исчезать из него, а не остаются постоянно на месте. Такое движение анализа включает в себя растворение привязанностей к религиозным объектам, традиционным практикам и спроецированным теологиям. Здесь больше не остается места для фиксированной идентичности с религиозной фигурой, племенным, национальным символом или культурной ценностью. Одно из самых первых и важных достижений индивидуации – это способность обрести подобную текучесть сознания и достичь такой степени свободы от идентичностей, созданных в детстве и юности, а потом зацементированных на том же месте путем постоянно возникающих привязанностей, любовей, преданностей, потребности принадлежать или быть приверженцем или членом определенного общества. Если эта цель походит на духовное развитие, то она и является таковым посредством via negativa, [50] и таков путь мистических течений во многих религиозных традициях (христианстве, исламе, иудаизме, буддизме). Если рассматривать психику динамически, то можно легко понять, что идентификация с любой из нескольких психологических структур (персоной, личными или коллективными комплексами, архетипическими паттернами) блокирует дальнейшее движение индивидуации, фиксируя эго на бессознательно приобретенных объектах. Сознание должно быть освобождено от этого, если человек собирается воплотиться как индивидуальность в своей подлинной уникальности.

49

См. главу 1.

50

Пути отрицания (лат.).

С эмпирической точки зрения проблему создают аффективно заряженные «голоса» или «образы», внедренные в эти психические структуры, засоряющие их и высказывающие авторитарные требования. Эти голоса и образы олицетворяют фигуры, с которыми человек идентифицировался или к которым привязан аффективными узами, – родителей, учителей, любовников, лидеров сообщества, врагов, «негров» и т. д. Эта реальность психологической жизни означает, что в психотерапии мы сталкиваемся с голосами и образами, передающими чувство и эмоцию. Мы не конфронтируем с внутренними структурами как таковыми. Если мы будем использовать только структурный подход, который выводит нас на теоретически необходимый уровень абстракции, то клинически это может быть малоэффективно и неточно при передаче психической реальности. Только внимательно прислушиваясь к голосам и образам, постепенно поступающим в пространство сознательной мысли и функционирования, становящихся заметными в своем влиянии или временами даже в главенствовании над сознательной волей и намерением, мы сталкиваемся с мифическим измерением психики, всего лишь на один маленький шаг отстоящим от местопребывания нуминозных сил. [51] В аналитической фазе индивидуации бессознательная идентификация эго с такими фигурами, включая архетипические, становится предметом анализа. Человек должен освободиться от власти и влияния подобных фигур. Отделение и разъединение, а не союз – вот центральные темы этого движения.

51

От numeninis (номинатив – nuo) – кивок головой, кивок, одобрение, выражение воли, команды, согласия божества, божественной воли, божественной власти. Следовательно, могущество божества, величие, божественность. См.: Cassell's New Latin Dictionary.

Немного истории

Для того чтобы поместить это обсуждение в исторический контекст, вспомним, что интерес Юнга к мифическим фигурам бессознательной психики возник около 1909 года и впервые нашел свое публичное выражение в работе «Wandlungen und Symbole ler Libido» («Трансформация и символы либидо») 1912 года (впервые переведенной на английский язык в 1916 году как «Психология бессознательного»). Из текста, написанного мисс Франк Миллер, «Некоторые факты бессознательной творческой фантазии», опубликованного со вступительной статьей швейцарского психолога Теодора Флурнуа, [52] Юнг извлек мифическую основу, скрытую в фантазиях этой американской дамы. Для него это исследование выявило более глубокий слой психики, нежели чисто личный. В бессознательном активны голоса и образы, находящиеся за пределами личностного уровня. Сначала Юнг назвал их «изначальными (примордиальными) образами»; позднее он дал им имя «архетипов коллективного бессознательного». Тщательное исследование сознания, особенно через анализ дневных грез, фантазий наяву и снов, открывает работу архетипических образов, обладающих контролирующим влиянием над бодрствующей мыслью и чувством. Исследуя эти скрытые уголки, Юнг обнаружил влиятельную силу примордиальных образов над сознанием, и их определяющее господство над психологической жизнью стало для него неоспоримым. Позади и внутри личных внутренних голосов и образов Юнг обнаружил застывших богов. Эти безличные силы и энергии огромного масштаба, отличающиеся одновременно примитивностью и утонченностью, не просто беспокоят сознание; они же являются носителями культуры, духовных ценностей, передающихся от поколения к поколению, и паттернов инстинкта и воображения, которые можно найти во всех культурах и во все времена человеческой истории. В конце концов их образы воплощают и олицетворяют человеческий опыт божественного, с одной стороны, и инстинктов (таких, как сексуальность, голод, творчество и др.) – с другой.

52

Quelques faits d'imagination creatrice subconsciente // Archives de Psychologie Geneva. V (1906): 36–51.