Принцип меньшего зла

– Ладно, я понял. Вы живы и я идиот. Но Волдеморт-то хотя бы мёртв?

– С ним вам повезло больше, Поттер, - невозмутимо ответил Снейп.
– Он - мёртв.

Глупо вышло, конечно. Ведь совсем не так хотел сказать. Но не извиняться же было... Зато удовлетворить любопытство можно:

– Сэр, а вы зачем пришли?
– и ответа уже не услышал.

Правильно, в общем-то, я боялся. Колдомедики возились со мной ещё неделю, прежде чем добились устойчивого результата. А Снейп больше не появлялся. Так что через два месяца со дня смерти Тома Риддла в длительные обмороки я уже не падал, а что иногда срочно требовалось присесть, так это только остаточные явления.

В дом номер двенадцать на площади Гриммо я попал ещё через неделю, имея в карманах ключ от входной двери, свою палочку и бумажку из Святого Мунго с заключением комиссии - к работе аврором непригоден. О, они долго ходили вокруг меня, читали записи лечащего колдомедика, спрашивали всякую ерунду... И отбыли из палаты, ничего не сказав. Бумажку я уже потом прочёл, когда вещи забрал и на солнышко вышел. А меня, кстати, перед выпиской всё-таки навестил Шеклболт, и Персика с собой зачем-то привёл. О, простите, заместителя министра Уизли. Звали в аврорат, обещая диплом об окончании Хогвартса без экзаменов. Наверное, уже знали, что непригоден. Я, признаться, и не стремился, и даже намекнул об этом Рону с Гермионой, когда те выпали из плохо чищеного камина в моей гостиной, отряхнулись, наобнимались, успокоились, прочли выписку и снова разволновались.

– Вот чёрт! А меня взяли, с сентября занятия в Школе Авроров...
– это Рон. Смущается.

– О, Гарри! Ты же так хотел...
– это Гермиона. Сожалеет.

– Поздравляю, Рон. Миона, вспомни, когда я этого хотел. Третий курс? Четвёртый? Сейчас я хочу только одного - покоя.

Кажется, они мне не поверили тогда, и не верят до сих пор. Как будто я сам не знаю, что мне нужно.

Кингсли Шеклболт тоже считал, что знает. Но на всякий случай спросил и у меня, вызвав через каминную сеть и пригласив в свой кабинет.

– Хочешь вернуться в Хогвартс, Гарри?

Стать аврором уже не предлагал - теперь это однозначно было бы издевательством.

– А как же обещанный диплом без экзаменов?
– прищурился я.

– О, конечно... Прости, что напоминаю о неприятном, но если бы ты мог работать, то в Школе Авроров наверстал бы всё пропущенное за седьмой год. Я подумал, возможно, теперь ты сам захочешь доучиться... Вот и мисс Грейнджер тоже возвращается, тебе не одиноко будет.

Так. И тут обманули. Но Хогвартс, седьмой курс - идея действительно была неплоха. Побыть ещё немного учеником, уже не ребёнком, но ещё и не взрослым. Не думать. Не ощущать ответственности. Не чувствовать собственную беспомощность. Не корчиться от боли в шраме. Не заботиться о завтрашнем дне больше, чем того требуют домашние задания. Не... Это я и сказал Кингсли. Не все мои «не», конечно, а только то, что вернусь в Хогвартс. И спросил:

– А учителя всё те же? Никто не...

– Нет, Гарри, никто не погиб, к счастью. Минерва МакГонагалл теперь директор. Да, Слагхорн ещё ушёл, сказал, достаточно с него.

– Кто же преподаёт Зельеварение?

Шеклболт помолчал, словно решал, говорить правду, или я, как обычно, обойдусь. Но глупо скрывать то, что я, несомненно, обнаружу на первом же занятии. И он сказал:

– Всё так же профессор Снейп. Я понимаю, Гарри, ты ненавидишь этого человека, но он отличный зельевар и педагог. И ты сам вернул ему доброе имя, помнишь?

Насчёт ценности Снейпа как преподавателя я бы поспорил, но в голове вертелась только мысль, что сведения о моей ненависти устарели. Кажется.

Да, Снейп был виновен в смерти моих родителей - но виновен лишь по стечению обстоятельств. Чуть не вышиб из меня дух возле горящей хижины Хагрида - но я сам бежал за ним, ослеплённый яростью, и он долго щадил меня, всего лишь разоружив, и взъярился только после того, как я назвал его трусом. Он ведь тоже человек. Он во многом ошибался - ну так и Дамблдор не без греха. Был.

Кстати, этот пункт - убийство Дамблдора - из списка обвинений я вычеркнул ещё после просмотра воспоминаний Снейпа, а призрачный разговор с мёртвым директором и вовсе прошёлся по нему жирным чёрным маркером.. Да, я восхищаюсь Дамблдором как магом и сожалею о его смерти, но из моих чувств ушла теплота. Как нами поиграли, Мерлин мой! И мной, и Снейпом... Это было, наверное, необходимо, и привело к победе, но... Как хотите, а мне неприятно, что меня несколько лет называли «мой мальчик», поили чаем с конфетами, улыбались, и всё это время знали, знали, знали, что мальчику предстоит умереть. Да, я не умер. Вернее, умер, ненадолго. Всё равно неприятно. Потому что если бы для победы мне предстояло умереть насовсем, ничего бы не изменилось. И улыбки были бы, и чай, и ложь. А я предпочитаю честность. Я, в конце концов, гриффиндорец. Или уже не совсем? Потому что тот я, которому предстояло умереть, уверял бы Кингсли, что от ненависти ничего не осталось. А нынешний я промолчал.

Промолчал, опустив голову и глядя на приколотый наконец к моей мантии без суматохи и пафоса орден Мерлина первой степени. Спасибо министру, не ставшему устраивать из этого очередное праздничное сборище. Всё равно я, выйдя из министерства, положил его в карман.

Ещё Шеклболт, теребя серьгу и глядя мимо меня, как бы между прочим осведомился о моей палочке. Слушается ли она меня, как прежде. И о шраме. Не болит ли. И о сне. Не мучают ли кошмары. Ещё бы патронуса попросил показать, дипломат хренов, и поинтересовался бы, не хочется ли мне крови магглорожденных. Пикси меня пощипай, если я не увидел тогда в его лице чуть уловимый страх. Всего лишь тень, но мне этого хватило, чтобы рассмеяться и сообщить, что палочка слушается, шрам не болит, кошмары не мучают. И добавить:

– Не беспокойтесь, господин министр, у меня всё в порядке.

– Пожалуйста, Гарри, просто Кингсли, хорошо? Ведь мы же соратники, разве нет?

Конечно. А то, что он меня боится, это пустяки. Разве нет?

– Гарри, приехали! Ты что, спишь?

– Первокурсники! Первокурсники!
– сзывает на перроне малышню зычный голос Хагрида.

Я вздрагиваю - на мгновение показалось, что мне снова одиннадцать, и всё ещё впереди. Но лицо великана обезображено шрамами, он хромает, и я эгоистично рад этим знакам сбывшегося. Прости, Хагрид.

Разговаривать с кем-то, даже если это старый друг, совершенно не хочется. Успею ещё. Ну что, прямо к воротам Хогвартса? Миона согласно кивает. Как там это делается?

Обнимаемся.

Apparate.

Глава 2. Срывы и взрывы

В Хогвартс меня отправили больше для присмотра, чем заботясь об образовании героя магического мира, это я понял. Директор МакГонагалл всё ещё совмещает новую должность с заботами декана Гриффиндора, так что ей как раз нечем заняться, только следить за Гарри Поттером.

Но я честно стараюсь не доставлять хлопот женщине, которую уважаю безмерно. Я даже записался на факультативный курс Высших Зелий. Не то чтобы я воспылал внезапной любовью к зельеварению, но... я ведь так и не услышал ответа тогда, в Мунго. Поверить, что суровый Снейп приходил только чтобы отчитать Поттера за неуместную откровенность и рассказать правду о своих чувствах к Лили Эванс? Я не могу.

Однажды мы с Гермионой сидим у озера. Курим молча. Где-то в глубине барахтается кальмар. Ему нет до нас дела. Нам до него тоже. Осеннее солнце ещё способно согреть спину, занятий сегодня больше не будет. В общем, приятно.