Принцип – Надежда

Через пару минут постучалась мысль о том, что не мешало бы пополнить уровень глюкозы. Маргарита вооружилась самыми тёплыми доспехами и отправилась противостоять питерской вьюге. Проходя мимо ресепшн, отчаянная и голодная, наткнулась на того самого «мошенника» с карандашом в руках, бегло делающего пометки в распечатанном тексте.

– Хм, так вот почему он приехал сюда на такси. Наверное, он тоже тут остановился, – предположила Рита, хотя совпадение показалось странным. Приехать на одном и том же такси в один и тот же отель в большом городе было маловероятным, но не пройти мимо в состоянии «начеку» на этот раз ума хватило. Москвичка приблизилась и тихо поинтересовалась, выдергивая проверяющего из глубины корректируемых смыслов на поверхность ее любопытства:

– Неужели вы тоже здесь остановились?

Павел спешно встал, убрал бумаги и карандаш в рюкзак и признался, что остался внизу на карауле, потому что не решился сразу узнать ее имя и номер, а добросовестный администратор не пожелал раскрыть ее персональные данные. Любопытство сменилось радостью, затем смущением и снова насторожённостью, запустившую анализ выражения «персональные данные».

– Похоже, перед нами юрист. Как интересно! – промелькнуло в субтитрах, – а вслух, тоном следователя прозвучало:

– Зачем же вам мой номер? В смысле, вы здесь сидите три часа, чтобы узнать мой номер? – девушка впервые столкнулась с такой открытой манерой высказывать желания в свой адрес и не могла найти ей объяснения. Отражавшийся в зеркале лобби профиль деликатно подсказывал, что красавицей ее в тот день было назвать сложно. Груда вещей, надетых с целью неравного боя со стихией, делала ее изящный силуэт на три размера плотнее, лицо отекло от слез, а волосы походили на клубок спутанной медной проволоки.

– С чего вдруг ему понадобилось узнавать имя такой, как я? – прозвучало глухим эхом внутри.

– Я не хотел вас пугать и утомлять, – в привычной уже непосредственной манере объяснял подуставший Павел, – решил, что контракт мне все равно, где вычитывать, а вам надо было отдохнуть. Расположился роскошно прямо тут.

– А если бы я не вышла? Вы бы тут роскошно до утра сидели? – чуть мягче, но все же оборонялась Маргарита.

– Ох, я, если честно, так далеко не думал, – снова соврал молодой человек, еще два часа назад продумавший все варианты развития событий. – Наверное, вернулся бы утром. Но вы же вышли, и что-то мне подсказывает, что вы голодны. Разрешите?

– Разрешите что?

– Утолить мой голод, – чуть было не вырвалось у влюблённого, но вслух было учтиво предложено:

– Разрешите показать вам годное место для ужина? Я, если честно, и сам ужасно проголодался.

– Ча… – хотела было девушка назвать имя Чарли, но спохватилась и уверенно произнесла, – Марго. 8 555 34 34 343. Разрешаю. Но с одним условием: после ужина я бы хотела дойти до Казанского, поискать масонскую символику. Я о ней много читала, хочу увидеть воочию.

– Слава синему пакету и Питеру! Марго – вот это да!! – воскликнул Павел Андреевич про себя.

– А я ее много видел, покажу вам непременно, но в более радушную погоду, – похвастал он уже вслух, распахнул дверь и жестом пропустил даму вперёд.

Агата Станиславовна открыла дверь не сразу. Павел поставил на пол лестничной клетки тяжелые пакеты с продуктами и постучал изо всех сил. Спустя полминуты, ещё раз.

– Идуууу, – послышалось за дверью, – кто там?

– Ба, это мы, открывай скорее.

Зазвенели ключи, замок щелкнул два раза и на пороге появилась интеллигентная старушка в вязаных балетках в тон серой шали.

– Павлуша, а я умаялась, уснула, что же ты не позвонил даже, с обеда же жду, – обнимая внука, Ба прижалась щекой к его плечу, и поприветствовала улыбающимися глазами его спутницу.

– Знакомься, Ба, это Маргарита, студентка психфака из Москвы.

– Маргарита? Проходите же скорее. Радость-то какая! Наконец-то. Агата Станиславовна, очень приятно.

Рита все это время пребывала в каком-то тумане. Она совершенно была ошарашена тем, что по дороге в кафе недавний подозреваемый предложил зайти в магазин, где ходил с ней по-хозяйски по залу, расспрашивал о вкусовых предпочтениях, набрал несколько пакетов всего и даже больше и доставил их содержимое вместе с девушкой на четвёртый этаж углового парадного соседнего дома. Ещё больше поразило то, что Маргарите и в голову не пришло ни перечить, когда они поднимались по лестнице, ни вообще подумать о своей сохранности. Павел вёл себя настолько естественно, что погрузил спутницу в состояние, близкое к гипнозу. Он вызывал теперь у неё безусловное доверие.

Агата Станиславовна тем временем удалилась с тортом на кухню, а Пашка, сияя, прошептал:

– Маргарита, проходите же скорее. Вы же слышали: «Какая радость!».

– Яяяя, да, яяя… прохожу.

Молодой человек пулей отнёс пакеты на кухню, вернулся, помог девушке раздеться и проводил ее в гостиную со словами:

– Я же обещал вам годное место для ужина. Это оно и есть. Самое лучшее. Я сейчас.

Павел снова убежал на кухню, с которой доносились сбивчивые объяснения, рассказ о рабочих сложностях и план действий на ближайшие дни. Сидя на диванчике родом из 60-х, Рита отчётливо ощущала запах дома, где когда-то долго гостило счастье. Стены, фортепиано и сервант были облюбованы фотографиями детских, подрастающих и взрослых улыбок, фиалковый цветник на подоконнике подыгрывал накрахмаленной голубой кружевной скатерти на круглом одноногом столике. Здесь же, словно в фантастическом фильме, лежал мобильный телефон и очки. Противоположная от окна стена вся, от пола до потолка, была облицована стеллажами из вкусно пахнущих книг. Это была любовь с первого вдоха. Рита подошла к инструменту, мечтательно провела кончиками пальцев по клавишам и исполнила свой любимый «Ноктюрн Ми мажор» Шопена.

Ба оказалась душевным собеседником, бывшим аккомпаниатором филармонии и божественным кулинаром. Все сводилось к тому, что Питер принял москвичку в свои потайные объятия, и оставалось только молиться, чтобы на утро это все не оказалось тем самым сном, в который она провалилась этим злосчастным днём.

Будильник зазвенел в 8 утра. Перепуганная постоялица гостиничного номера вскочила и сон тут же испарился. Маргарита поставила чайник, достала из холодильника сыр, колбасу, крекеры и лимон, подошла к окну. На противоположной стороне улицы курил парень, спасший вчера ее пакет.

Рита оделась, открыла окно и крикнула:

– Эй, это вы?

– Я! – найдя по звуку то самое окно, щурился Пашка. – Я забыл узнать ваше имя. Может, позавтракаем?

* * *

– Да, нет, я хотел лётчиком быть. Дед у меня летал. Не прошёл медкомиссию. Зрение слабовато для лётчика. Потом мы с Ба решили, что летать можно и в правовом поле. И вот я лечу, но или почти лечу, – грустно улыбаясь и смотря в чашку, отшучивался молодой человек.

– У вас, должно быть, славная Ба, – грустно, но все же улыбалась Маргарита.

– Да, она мировая бабуля. Я вас обязательно познакомлю, – перепрыгивал Пашка семимильными скачками к расположению собеседницы, признаваясь в самом личном. – Родители уехали в Сирию, когда мне было 16. С тех пор я их не видел. Автокатастрофа. Мы вдвоём остались. Больше у нас никого. – делая большие паузы между фразами, не без усилия признался Павел.

– Мне очень жаль, извините, что я докучаю расспросами. А вам сегодня не надо на работу? Среда же.

– Надо, конечно, к 12-ти в суд. У нас есть целых три часа. Стихия угомонилась. Предлагаю пройтись. Или ещё по сырнику? – улыбался Пашка.