Принцип неопределенности

– В чём дело?
– спросил Травер, уже успевший вскрыть коробку.

Я молча отдал ему карту, забрав коробку. В ней лежал инфочип и фигурка дроида-чиновника.

– Олег, дата рождения 14 числа.03месяца.21М015 года, Империя Тамриэль, Неизвестные регионы, неустановленная система, - зачитывал он вслух с карты.
– Дата получения паспорта 07.04.21M032 год, Кореллия. Вид: зелтрон. Личный номер: NO 0101 0103 0107 0109, - он морщил своё и без того безобразное лицо.
– Зелтрон? Эй, я же пошутил! И как у тебя это вышло? Этот номер стоит дороже моего корабля!

– Нашёл общий язык с дроидом, - понизив голос, сказал я.

– Ты шутишь?
– От него исходили волны недоверия.

– Нет, и более того уверен, что настало время отлёта с Кореллии.

Я сделал с этим дроидом нечто интересное, надеюсь, результат будет незауряден. Но ожидать окончания эксперимента я собирался в другом месте.

– Это как-то связанно с твоим паспортом?

– Думаю, да.

– Ты не угрожал ему разнести его голову? С ними это не проходит. А штраф выпишут, - он был обеспокоен.

– Нет, я был более интеллигентен. Он пошёл на сотрудничество добровольно.

– Республиканский дроид-чиновник? Я не верю тебе.

– Но ты сам прочитал, что написано на паспорте, - обратил я внимание на очевидную вещь.

– Прочитал. Но это всё равно невозможно.

– Отрицание - самая обычная из человеческих реакций, - я шёл и улыбался, весьма довольный собой. Я понял важную истину. Нет, не ту, что ложки нет. Но ту, что она сильно зависит от того, как я на неё смотрю. Гни, не хочу. Что ставит вопрос о форме её существования на новый уровень. Подумать только - я радуюсь не тому, что нашёл ответы, а тому, что увеличил груз вопросов.

– Хочешь, я сгоню с тебя твою улыбочку?
– вдруг позлорадствовал капитан, - Теперь тебе придется носить линзы и красить волосы, и это не обсуждается, пока ты летаешь на моём корабле. Мне не нужны проблемы с твоей видовой принадлежностью.

– Я не буду красить волосы, - возмутился я. Одно дело рассматривать это как интересную возможность, другое - исполнять указания.

– Тогда этим займется Фарланд.

Я представил себе, что может сделать Фарланд, с его высоким художественным вкусом. И наклонностями.

– Лучше я сам.

– Я знал, что это сработает, - он был очень доволен.
– Но я думаю, что надо попросить его купить краску.

Мы взяли такси. Пилота или водителя не было - его наличие было лишено смысла. Я уже стал привыкать к металлическому обслуживающему персоналу. Но, пока мы ехали, я не успел узнать политическую картину в Кореллии и в Республике в целом, состояние воздушных линий, тренд в отношении расценок парковочных мест и суммы транспортных налогов, послушать о личной жизни таксиста, узнать, где учатся его дети и ещё много как полезной информации, так и белого шума. В целом автопилот не был в состоянии заменить настоящего таксиста. Ещё один признак того, что это не Земля. И гиперпривод, разумеется.

На корабле мы дождались Фарланда с Нейлой. Фарланд, пыхтя, нёс пару тяжеленных пакетов. За Нейлой же самостоятельно тащилась, как собачонка на привязи маленькая гравиплатформа, доверху гружённая припасами.

– Пока вы развлекаетесь, я должна покупать всё необходимое за вас! И нести тоже!
– возмутилась она.

– Извини, но Олегу нужен был паспорт...

– Он бы и сам справился, - она требовательно смотрела на меня.

– Скажем так, Травер был совсем не лишним, - вступился я за капитана.

– Лучше помогите разобрать покупки.

Пакеты с грохотом упали на пол. Я поморщился от громкого звука.

Они накупили действительно всякого хлама. Пара тренировочных сабель с масками, налокотниками и наколенниками. Ракушка, слава Деметре; она не хотела отбить мне ничего ценного. Продукты, тряпки, разный хлам, несколько флаконов с краской и цветные линзы. На последнее я смотрел с подозрением.

– Я взял на себя смелость подобрать цвета, - улыбнулся Фарланд.

– Это зря, - я смотрел на баночки, как на отраву.
– Я бы предпочёл оставить свой естественный цвет.

– Увы, зелтронов с чёрным пигментом волос не бывает. И они не красят в него волосы, я узнавала, - сказала Нейла.
– Но в любой другой цвет они их красят. Вообще в любой. У тебя есть выбор.

Мы медленно, очень медленно отрывались от земли. С черепашьей скоростью Травер выводил корабль из дока, едва прикасаясь к ручке управления кораблем. Учитывая всеракурсность тяги репульсоров, рукоять управления была устроена несколько иначе, чем у самолёта. Так, самолёт мог лететь только вперёд, как металлическая птица, изменяя направление своего движения в двух осях и отклоняя аэродинамические плоскости, и изменять тягу двигателей, иногда имея возможность использовать реверс на взлетной площадке. Разнообразные машины КБ Сухого я в пример не привожу - они, бывает, иногда летают и соплами вперёд. Управлять звездолётом было сложнее. Репульсорная тяга, доступная нам только в мощном гравитационном поле планеты, могла быть направлена абсолютно в любое направление. Но репульсорам надо было отталкиваться от чего-то и, покинув цепкие объятия планеты, мы не могли их использовать. Барон Мюнхгаузен, вытянувший себя из болота за собственные волосы, мог бы это сделать, но нам, в отличие от него, оставалось бы болтаться на орбите, не в силах покинуть её.

Тогда в движение звездолёт приводил орган из шести тяговых, или иначе, маршевых двигателей, неподвижно закреплённых в корпусе так, чтобы их оси проходили через центр тяжести корабля. Низкий гул и вибрация от их работы звучали, скорее, как зловещее предупреждение, чем как волшебная музыка. Их мощь была такова, что размазала бы нас о переборки тонким слоем, если бы нас не спасали от этого души кореллианцев, создающие компенсирующие гравитационные поля.

В пустоте мы меняли направление полета, используя ещё шесть маневровых двигателей. Два мощных плазменных, почти не уступающих курсовым во всём, кроме экономии рабочего тела, два крохотных плазменных малой тяги и два ионных. Последние не только не требовали охлаждения, но и обладали огромным, несравнимым с плазменными двигателями, удельным импульсом[4].

Часть двигателей имела свои собственные контуры и панели охлаждения. Последние, как крылья тяжёлого неказистого жука, раскладывались в полете буквой "Н", делая звездолёт похожим на фэнтезийный летучий корабль с поднятыми парусами. Но раскрывали их редко. Стоило сделать это в атмосфере, как их бы вырвало напором воздуха, и корабль лишился бы своих крыльев, словно падший ангел, сброшенный с облачных вершин.

Большинство раскладных элементов у кораблей, складывающихся при посадке, были именно такими панелями охлаждения.

Именно такие 'паруса' несли и СИД-истребители империи Палпатина. Как, кстати, и ионные двигатели, но они были дороги, занимали много пространства и имели смехотворное отношение тяги к своему весу. Во всяком случае, на данный исторический момент. Но малое энергопотребление и расход газа тибана наряду с очень точным управлением тягой делали их идеальными для маневрирования.

Теоретически для выполнения любых маневров в пространстве было достаточно одного двигателя, чей вектор тяги мог создавать крутящий момент в любом направлении. Но конструкция наших плазменных двигателей не позволяла сильно изменять их вектор тяги. Мы были вынуждены выбирать из всеракурсности, невысокой цены и большой тяги только два пункта. И полноценное управление тягой туда не входило. Поэтому они и были скомпонованы, исходя из соображения её постоянного направления.