Принцип невмешательства

И чего-то ждал. Наверно, чуда.

Чуда не произошло.

Нехотя он достал комм и набрал номер Элизабет.

— И на кой меня позвали? — Дежурный врач мельком взглянул на то, что осталось от джаггера, и отвернулся.

— Смерть констатировать, — спокойно ответил следователь. Оба знали свои обязанности, но иногда было просто скучно.

— Когда человек попадает в мясорубку, сложно констатировать ему легкое недомогание, — фыркнул врач. — Держи, вот тут уже все написано и подписано. — Он протянул следователю СБ заполненный бланк — все по старинке. — И вот еще, мои санитары не станут отскребать это со стен, пусть твои бойцы развлекутся — им по уставу положено.

— Хорошо, только притащат тело они все равно тебе в лабораторию: его ж еще опознавать надо.

— Это точно не мои, — вылез из-за спин начальник участка. — Я своих пересчитал.

— Ясен пень, что твоим нечего делать в вентиляции, — отмахнулся следователь. — Запишем кого-нибудь из без вести пропавших.

— Вы, главное, освободите мне тоннель поскорее, — вмешался Иван. Статус у него тут был едва ли не самый высокий. — Иначе через два часа я вынужден буду объявить эвакуацию сектора.

— Не волнуйтесь, — вежливо ответил следователь. — Мои ребята… да вот же они. Так, орлы, марш в тоннель, останки в мешок, остальное зачистить. И живо!

Два молодых бойца в легких скафандрах споро полезли в люк.

— Матерь божья… — раздалось оттуда сдавленное восклицание одного из солдат, после чего он активно продолжил загрязнение тоннеля теперь уже остатками обеда.

— А я говорил, — равнодушным тоном прокомментировал врач. — Привыкать им надо… солдаты.

Я скромно стоял в сторонке, слушая, но не вмешиваясь. Только вполголоса сказал Ивану, когда тот отошел ко мне:

— Одну лопасть погнуло, надо править и балансировать. За час можно успеть?

— Конечно, Ральф позаботится, когда тут все почистят.

— Так кто же такие джаггеры?

— У вас в Москве есть хиппи, бомжи и прочие неформалы? — задал риторический вопрос Иван. — Вот и здесь есть.

— Да ну?! Корпорация не в состоянии позаботиться о своих работниках? — удивился я.

— О работниках — да. Но далеко не все тут работники. Как становятся джаггерами? Очень просто: в шахтеры идут те, кто изначально хотел по-быстрому срубить деньжат, особо ничего не делая. Именно такой представляется работа шахтером в колонии. И корпорация активно поддерживает этот миф, потому что он обеспечивает ей непрерывный приток рабочей силы. Но тут свои законы, и те, кто не особо дружил с законом на Земле, здесь быстро понимают, что надо либо подчиняться, либо валить. Валить, как ты понимаешь, некуда, а контракт подписан. И никто не обещал доставить тебя домой после его расторжения. Есть такой пунктик, если не в курсе. Вот и остаются люди здесь, кто-то работает фактически бесплатно, а кто-то уходит жить в шахты. У кого-то возникли трения с местным законом, и он тоже подался туда. А колонии уже не первый десяток лет.

— Все равно не очень понимаю, как корпорация…

— Ей выгодно. Понял? Выгодно наличие таких людей, и этим все сказано. Я сейчас про тех, кто остался работать задарма и не может купить билет на Землю. Больше того, ей даже наличие джаггеров необходимо.

— Почему? — Я на самом деле не мог понять, если не вдаваться в совсем уж фантастические объяснения.

— Я достаточно сказал, — отрезал Иван. — Дальше уже не твой уровень допуска.

— Ладно, общую картину я понял. — Тем временем бойцы выволокли мешок с останками на середину комнаты, в которой не осталось никого, кроме нас да Ральфа, который готовил необходимый инструмент для ремонта. — И сколько их? Чем живут?

— Не так уж много, хотя никто их не считал. Живут местами даже неплохо; в штреках тепло, энергию и воду они воруют, еду, как видишь, тоже, хотя у них есть свои плантации грибов и водорослей. Больше того, у них есть и синтезаторы, и портативные щиты для добычи руды — что-то украли, что-то собрали из разного хлама.

— Их пытались ловить и… не знаю… заставлять работать? — Признаться, мне уже наскучил разговор, так как я пока не мог понять, зачем мне могут пригодиться эти сведения, но надо было дождаться конца очистки короба.

— Была пара попыток, — пожал плечами Иван. — Оказалось экономически невыгодно. В старых штреках понаделано столько новых узких ходов, где они прячутся, многие штреки давно связаны между собой их тоннелями. Теперь там своя разветвленная система не на одну сотню километров, куда соваться себе дороже. Закрывать шлюзы нет смысла — проделают новые ходы: порода-то позволяет.

— Было бы интересно там полазать, — задумчиво произнес я.

— Возьмешь отпуск — полазай, — неожиданно легко согласился Иван. — Допуск в шахты у тебя есть, руководство в моем лице не против. Если грохнут, будет, конечно, жалко. Зато это твой выбор.

— Странно как-то у вас. Мои представления о корпорации как о такой тоталитарной машине, которая контролирует личность, пошатнулись.

— И зря, — хохотнул Иван, приходя в веселое расположение духа. — Она контролирует. Но пока ты выполняешь свою работу и не суешь нос, куда тебе действительно не надо, тебя игнорируют. Зато потом всегда найдется, за что привлечь. Если возникнет такая потребность.

Вдруг раздался большой «бум», из люка вырвался столб пламени, а нас обдало жаром, от которого чуть волосы на голове не обгорели.

— Эй вы, ублюдки! — заорал в люк Иван. — Огнеметом пользоваться тоже не учили?! Твою мать! Ральф, бегом сюда, ты хоть в комбезе и перчатках. Ну-ка доставай оттуда этих гавриков!

Тем временем я уже бежал к шлюзу, к аварийному ящику. А минутой спустя залезал в люк на помощь Ральфу.

— Бедные ублюдки! — ругался тот, выталкивая ближе ко мне первое тело. — И кто их учил обращению с огнеметом?

— Твои орлы, чтоб их крысы сожрали, едва не взорвали тут все к едреной матери! Вместе с нами! — вслух орал Иван кому-то по связи. — Не знаю. Да, вызвал. — Антон, там живые-то есть?

— Один живой, — отрапортовал я. — Контузия, без сознания. Со вторым сейчас разберемся.

— Да, живые есть, — уже спокойнее сказал кому-то Иван.

Второго бойца взрывной волной отбросило метров за десять от многострадальной вертушки, ремонт которой теперь обойдется далеко не в час времени.

— Несоблюдение правил использования оружия, — прокомментировал я, рассматривая остатки огнемета, которым бойцы пытались выжечь последствия мясорубки. И почти организовали персональную духовку для себя.

— Что там? — заинтересованно спросил Ральф, подтаскивая второе тело.

— Кто-то из них наступил на шланг, пока огнемет валялся на полу, и не заметил. Это ж промышленная модель, не такая прочная, как военная. Газ пошел наружу, вентиляции нет. А потом они захотели почистить стены. Ну и почистили.

— Хорошо, что первый, кто держал пушку, догадался забрало прикрыть. А второй — нет, смотри, что из него вышло.

— Ожог. — Долго думать не пришлось. — Степень три, местами четыре. Слегка пережарен, но жить будет. — Честно говоря, придурков не было жалко, учитывая, что они могли взорвать и нас. Я без особых церемоний выпихнул тело в люк, где его подхватил Иван.