Принцы демонов. Умирающая Земля. Хроники Кадвола. Планета приключений. Книги 1 - 16
Шрифт:
Герсен задумался над причудами судьбы, превратившей его – горько признавать – в мономаньяка. Что, если по какому-то фантастическому стечению обстоятельств ему удастся отомстить всем пятерым Лордам Тьмы за бойню в Маунт-Плезант? Что ему делать дальше? Сможет ли он уйти от дел, осесть на земле, жениться, растить детей? Или роль Немезиды настолько вошла в его плоть и кровь, что он никогда не сможет слушать о злодеях, не испытывая потребности немедленно покарать их? И самое печальное, что эта потребность будет проистекать не из негодования или морального осуждения, а из простого рефлекса, бесстрастной реакции организма; и единственное удовлетворение, полученное им, будет сродни чисто физиологическому удовольствию
Как всегда, подобные рассуждения повергли Герсена в меланхолию, и в течение всего оставшегося путешествия он был еще резче и неприветливее, чем обычно. Дети смотрели на него с удивлением, но без страха, так как научились по крайней мере доверять ему.
Они опустились на Альфаноре, в древнем космопорту Марквари, центра провинции Гарро. Отсюда Герсен позвонил Душану Аудмару. Его лицо на экране видеофона выглядело немного изможденным; Герсен подумал, что Аудмар был гораздо более обеспокоен похищением детей, чем признавал открыто. Он поинтересовался здоровьем детей и ответил на заверения Герсена коротким кивком головы.
Поскольку между Марквари и Таубе не было воздушного сообщения, а звездолетам разрешалось приземляться только в космопортах, Герсен с детьми сел на грузопассажирский корабль, курсировавший вдоль побережья. Через сутки они доплыли до Таубе. Там Герсен вновь нанял древний аэрокар и направился вдоль длинного склона к дому Душана Аудмара. Дети выпрыгнули из аэрокара и кинулись сломя голову к матери, которая ожидала их на пороге дома. Лицо ее было искажено от усилий сдержать слезы. Герсен внезапно ощутил пустоту, так как он успел привязаться к детям. Он вошел в дом, и тут, чувствуя себя в безопасности, Даро и Викс подбежали, обняли и расцеловали его.
Аудмар встретил его и проводил в тот же кабинет, где они беседовали в первый раз. Герсен начал отчет.
– Кокору Хеккусу нужны десять миллиардов севов. Он надеется добыть эту сумму, вымогая по сто миллионов у ста самых богатых людей Ойкумены. Он собрал уже примерно треть суммы, и деньги все прибывают. Ему нужны эти деньги, чтобы выкупить девушку, которая, спасаясь от него, укрылась на Обменном Пункте, назначив выкуп в десять миллиардов севов.
– Хм, – проворчал Аудмар. – Эта девушка должна быть исключительно привлекательна, если Кокор Хеккус оценивает ее в такую сумму.
– Мне тоже так кажется – хотя любой объект, оцененный в такую сумму, должен быть привлекательным. Я хотел познакомиться с девушкой, но она, действуя как свой собственный спонсор, назначила за это цену в десять тысяч севов, вероятно, чтобы отшить любопытствующих, вроде меня.
Душан Аудмар кивнул:
– Эта информация может стоить, а может и не стоить ста миллионов, затраченных Институтом; мои дети вновь со мной; я, конечно, рад этому, но опасаюсь, что я позволил моим эмоциям взять верх над рассудком и скомпрометировал себя.
Герсен ничего не ответил. Он и сам так считал. Однако Институту было некого винить, кроме себя – при желании они, безусловно, могли бы уничтожить Кокора Хеккуса.
– Еще один интересный момент. Молодую леди зовут Алюз Ифигения Эперже-Токай, и она родом с Фамбера – по ее словам.
– С Фамбера? – Аудмар наконец заинтересовался. – Это серьезное заявление или маскировка?
– Я думаю, что она утверждает это вполне серьезно.
– Интересно. Даже если это неправда. – Он искоса взглянул на Герсена. – Вы хотите сообщить мне еще что-нибудь?
– Вы дали мне определенную сумму на расходы. Я использовал часть ее для целей, которые я счел подходящими – приобрел контрольный пакет акций Инженерной Компании Пэтча.
Аудмар грациозно кивнул:
– Конечно, это нужно было сделать.
– Возможность представилась на Обменном Пункте. Майрон Пэтч был доставлен туда Кокором Хеккусом и оценен в 427.685 севов. Цифра заинтересовала меня,
я провел расследование, и когда Пэтч заявил, что может вступить в контакт с Кокором Хеккусом, я выкупил его, используя партнерство, как обеспечение долга.Аудмар поднялся на ноги, подошел к двери и вернулся с подносом, уставленным стимулирующими напитками.
– Я узнал, – продолжал Герсен, – что Майрон Пэтч строил механическое чудовище для Кокора Хеккуса – самоходный форт в форме сороконожки двадцати пяти метров длиной.
Аудмар пригубил напиток, затем поднял бокал, любуясь розовыми и фиолетовыми отблесками.
– Вам не следует отчитываться за эти деньги, – сказал он. – Они были уплачены за несколько единиц интересной информации, и в качестве случайного побочного эффекта вернули двух ребятишек домой.
Аудмар допил свой напиток и со стуком поставил бокал на место. Герсен, поняв больше из того, что осталось невысказанным, чем из того, что он услышал, встал и ушел.
Патрис, столица Объединенных Приходов Кумберленда, беспорядочно раскинулся по берегам дельты Кард-Ривер. Пригороды его тянулись на мили – до берегов озера Ок. В Старом Городе было множество строений, чей возраст перевалил за тысячу лет. Это были трех– или четырехэтажные дома из грубого черного кирпича, с узкими фасадами, узкими высокими окнами и высокими наклонными фронтонами. Выше по реке, в семисотлетнем Новом Городе, высились знаменитые Речные Арки – одиннадцать монументальных строений в форме усеченных треугольников, опирающихся на оба берега реки. В основании была вырезана стометровая арка, вершина возносилась на триста с лишним метров. Во всей Ойкумене не было ничего похожего на них. Все одиннадцать зданий были идентичны, отличаясь только цветом облицовки. Во всех зданиях в нижней, опорной части располагались магазины, студии, рестораны, в верхней части были квартиры городской элиты.
Между арками Нового Города и черными кирпичными домами Старого располагался грязноватый заводской район, где находился завод Майрона Пэтча. Демонстрируя сложную смесь нерешительности, услужливости, гордости, обеспокоенности и уязвленной гордости, он подвел Герсена к главному входу в здание. Оно было побольше, чем ожидал Герсен – метров полтораста в длину и пятьдесят – в ширину. Пэтч был ужасно подавлен и разочарован тем, что в здании никого не оказалось.
– Казалось бы, в тяжелую минуту человек может надеяться, что его служащие будут стараться изо всех сил поддерживать дело на ходу, образно говоря, даже попытаются выкупить своего хозяина. Больше сотни мужчин и женщин зарабатывали у меня на жизнь – и хоть бы один поинтересовался моей судьбой!
– Вероятно, они были слишком заняты поисками новой работы, – предположил Герсен.
– Может и так, но на мою благодарность они могут не рассчитывать, – отрезал Пэтч, распахивая тяжелую дверь. Они вошли в огромное помещение, и Пэтч указал на отгороженную часть помещения: – Зеуман Отуал настаивал на абсолютной секретности. Я использовал только самых доверенных людей, и даже их я по настоянию Отуала подверг гипнотической обработке, приказав забыть все, что они видели в цехе Б, стоит им из него выйти. Кроме того, – добавил он с заметным удовольствием – я внушил им, чтобы они работали с большим энтузиазмом, и не чувствовали ни голода, ни жажды, ни усталости во время работы. И я должен сказать, что никогда у меня не было таких замечательных рабочих. Я уже подумывал подвергнуть гипнообработке и всех остальных рабочих, когда меня похитили. Честно говоря, я тогда подумал, что столкнулся с громилами, нанятыми Гильдией Промышленных Рабочих. – Он провел Герсена мимо ряда прессов, станков, печей к высоким дверям, помеченным универсальным знаком «Вход воспрещен» – красным отпечатком ладони, и набрал код на цифровом замке. – Поскольку вы – мой партнер, то от вас у меня нет секретов.