Принеси мне, Санта, антидепрессанты
Шрифт:
Одна его рука смяла мои ягодицы, другая запуталась в волосах, оттягивая мою голову назад и снова прижимая к горячей груди.
Он наклонил голову, и его губы нашли мои. Язык вторгся в мой рот, требовательно завоевывая его. Горячо, агрессивно, заводяще — я почувствовала, как моя кровь буквально закипела, откликаясь на его призыв.
Его ладонь сползла на мою шею, он стиснул ее сзади, не позволяя мне отстраниться ни на миллиметр. Я и не хотела. То, что он делал языком у меня во рту, было больше похоже на дикий, безумный секс, чем на простой поцелуй. Жесткий, необузданный, напористый.
Я
Максим застонал мне в рот, когда я зажала головку в кулаке и крепко стиснула ее.
Он отстранился, посмотрел мне в лицо шальным взглядом и вдруг подхватил меня обеими руками под зад, развернулся и впечатал спиной в стену, тут же прижав меня к ней всем телом.
Я обхватила его ногами за пояс, обняла за шею и жадно целовала, засасывая то верхнюю губу, то нижнюю. Елозила, потираясь промежностью о звенящую твердость его члена, чувствуя, как зудит у меня между ног и как буквально стонет все внутри, желая горячей заполненности и нетерпеливых толчков.
Максим дышал все чаще и чаще, наши языки сплетались в яростной битве — укус за укусом, атака за атакой, бешенство и жажда.
Он отвлекся от моего рта буквально на мгновение — коснулся языком чувствительной кожи на шее, лизнул ее, прикусил, засосал — и я застонала в голос, чувствуя, как горячая волна растекается от низа живота.
Мой громкий стон прозвучал странно и неуместно на лестничной площадке у мусоропровода — и мгновенно отрезвил нас обоих.
Максим замер, отступил от стены и поставил меня на трясущиеся ноги.
Пришлось опереться на его локоть: меня колотило так, что я бы сползла на пол, если бы он меня не поддержал. Низ живота скручивало в болезненный узел от неудовлетворенного на грани оргазма желания.
У него же на светло-серой ткани штанов проступило маленькое влажное пятно.
Я ахнула, осознав, что мы только что чуть не наделали.
Кажется, Максим тоже только сейчас это понял. Прошипел что-то нецензурное, запуская пальцы в свою шевелюру с мучительным вздохом.
— Прости… — хрипло сказал он. — Ни с какой стороны я не должен был этого делать.
Он аккуратно прислонил меня к стене и сделал шаг назад.
— Это я тебя спровоцировала — напомнила я.
— Перестань, Нина. Вся ответственность на мне. — Его лицо кривилось так, что больно было смотреть. — Сам не понимаю, почему у меня от тебя так сносит крышу!
Он впечатал кулак в стену рядом со мной, шумно выдохнул и отступил еще.
— Бывает, — пожала я плечами, стараясь казаться беззаботной. — Химия.
— Химия… — медленно повторил он, разглядывая меня, как голодный ребенок полную банку «Нутеллы».
— Тебе надо идти. Тебя там… ждут?
Я кивнула на ступеньки вниз.
Максим кивнул, прикрыл глаза и провел рукой по лицу, словно стирая паутину.
И внезапно улыбнулся, вновь надевая маску.
— Приношу свои извинения и надеюсь, что такое больше не повторится! — бодро сказал он, спускаясь
на пару ступеней. — Если хочешь, скину тебе контакты хороших психотерапевтов.— Куда скинешь? — засмеялась я.
— В почтовый ящик, — ответил он. На каждую ступеньку вниз у него уходило по несколько секунд, он не отрывал от меня взгляда, но все же спускался все ниже и ниже.
Когда он наконец отвернулся, я мгновенно взлетела по лестнице в свою квартиру, заперла дверь и сразу включила в ванной горячую воду.
Соски затвердели и стали чувствительными настолько, что я вздрагивала даже от прикосновения к ним струйки воздуха. Между ног было влажно — я еле дождалась, пока ванна наберется хотя бы наполовину, нырнула в нее и переключила воду на душ.
Когда струя воды коснулась моего пульсирующего клитора, я закричала от остроты ощущений, от той силы, с которой развернулась туго свернутая спираль внизу живота.
После оргазма я долго еще лежала в теплой воде: не было сил вылезти, руки и ноги превратились в желе.
И слушала, как в квартире подо мной Максим трахает свою Снегурочку.
В санузлах почему-то особенно хорошая слышимость, конструкция такая. Все слова можно разобрать: и «сладкую Катюшу», и «грязную шлюшку». И все подробности трех оргазмов подряд, полученных Снегурочкой-Катюшей.
Веселая пациентка и грустный психиатр
С того самого кануна Дня Святого Валентина я твердо решила забыть о голубоглазом Санте этажом ниже. У меня и без него было полно дел. Впереди была весна, работа спорилась как никогда, хотелось наряжаться и покупать себе подарки, а для этого нужны были деньги. Поэтому я работала все больше, домой приходила поздно и сразу падала в кровать. Чем там соседи снизу занимаются мне уже было все равно.
Вот только мусор я стала захватывать с собой, чтобы выкинуть его в контейнер по пути к остановке. Просто на всякий случай, мало ли.
Да еще не удержалась и, когда Инга Семеновна в очередной раз порадовалась за меня — как здорово подошли таблетки! — спросила, кто же такой Максим Игоревич, что умудрился с одной попытки подобрать мне лекарства?
— А, Максим у нас заведующий неврологией в дневном стационаре, — отмахнулась она. — Умный мальчик, уже одну докторскую защитил, набирает материал для второй.
Я хмыкнула:
— Выглядит как типичный раздолбай, выезжающий на улыбках и комплиментах.
— Ну, это в психотерапии улыбки ему помогают, а в неврологии улыбайся — не улыбайся, физические повреждения от этого не испарятся. Так что не сомневайтесь — профессионал он отличный.
И не только в неврологии…
Спустя неделю после знаковой встречи у мусоропровода я нашла в почтовом ящике две книги и записку с десятком контактов психотерапевтов на выбор. Книги были о депрессии и тревожности — и оказались на редкость интересным чтением, никогда бы не подумала. Вообще не любила нон-фикшен, но после них даже прошлась по книжным в поисках еще чего-нибудь интересного по психологии. Увы — большинство книг, обещающих исцеление от душевных скорбей, были полны самолюбованием авторов и эзотерической чушью.