Принудительный труд восточных рабочих в аграрном секторе экономики нацистской Германии (1941 - 1945 гг.)

Планирование будущего трудового использования польских военнопленных происходило с учетом опыта Первой мировой войны. Анализ использования труда иностранцев в годы войны, проведенный Верховным главнокомандованием вермахта (ОКВ) осенью 1937 г., показал, что использование гражданской иностранной силы не было продуктивным. В качестве необходимого условия для успешного использования труда иностранцев было названо их отдельное содержание от немецких рабочих, что помогло бы избежать множества проблем политического и экономического характера¹⁸⁶. Использование военнопленных в сельском хозяйстве, в колоннах, напротив, рассматривалось как успешное. В результате проведенной экспертизы верховное командование вермахта пришло к выводу, что для успешного использования труда иностранцев необходима достаточно ранняя и обширная организационная подготовка, а также, что использование иностранных граждан должно быть ограничено сферой сельского хозяйства¹⁸⁷. Уже в июне 1938 г. генерал - фельдмаршал Г. Геринг¹⁸⁸ разрешил использование польских военнопленных в сельском хозяйстве и распорядился начать необходимые организационные приготовления¹⁸⁹.

Рост напряженности в отношениях между Германией и Польшей привел к тому, что 90-тысячный контингент сезонных рабочих, ожидавшихся в Германии по условиям договора с Польшей, не был прислан¹⁹⁰. Поэтому в 1939 г. имперский министр внутренних дел Вильгельм Фрик¹⁹¹ разрешил допуск польских рабочих без необходимых документов на территорию Германии.

Немецкое руководство стремилось, таким образом, еще до начала военных действий завербовать как можно больше польских добровольцев для работы в рейхе.

Нападение на Польшу 1 сентября 1939 г., ознаменовавшее начало Второй мировой войны, поставило в распоряжение Германии обширные трудовые резервы этой страны. Польские военнопленные массово отправлялись в сельское хозяйство, которое было определено национал-социалистами в качестве сферы их преимущественного использования¹⁹². Принудительный характер трудовой деятельности этой рабочей силы решал проблему нехватки валюты¹⁹³. Как и в годы Первой мировой войны, немецкое руководство не смогло ограничиться использованием только военнопленных. Уже в ноябре

1939 г. немецкое руководство приняло решение о проведении трудового набора среди польских гражданских лиц. Для покрытия нехватки рабочих рук из оккупированной Польши планировалось набрать в общей сложности 750 тыс. человек, 50% из них должны были составить женщины¹⁹⁴.

Расширение контингента набиравшихся рабочих вызвало противодействие польского населения, которое стремилось уклониться от регистрации, уйти в леса или игнорировало трудовые повестки. Не желая мириться с такой ситуацией, немецкое руководство прибегло к мерам принудительного характера. Облавы в кинотеатрах и парках, репрессии против местных жителей, трудовые повестки для молодых людей одного года рождения стали повсеместными методами, которые оккупационные власти использовали для выполнения установленных норм отправки рабочей силы в Германию. К концу

1940 г. в результате этих мер в Германию было отобрано 310 тыс. рабочих, которые вместе с польскими военнопленными, переведенными в статус гражданских лиц, составили около 700 тыс. человек¹⁹⁵.

В течение 1939 г. 90 % польских военнопленных и гражданских лиц были направлены в аграрный сектор¹⁹⁶. Таким образом, в НСДАП возобладала точка зрения Г. Гиммлера о предназначении, «расово неполноценных» народов для неквалифицированного труда. Разрешив массовое использование польских граждан в отрасли экономики с высокой долей ручного труда, нацистское руководство заключило временный компромисс, с предполагаемым сроком действия до окончания войны .

Контакты между иностранцами и немецким населением, которые практически невозможно было проконтролировать в условиях крестьянской жизни, вызывали серьезнейшие опасения у чиновников министерства внутренних дел в виду возможного «коммунистического заражения» немецкого крестьянства иностранцами. Опасения такого рода звучали в приказах министерства уже в 1937 г., когда чиновники с неудовольствием отмечали, что среди сезонных рабочих, прибывавших на территорию Г ермании, присутствовали лица, разделявшие коммунистические принципы, а сельское население, испытывая дефицит рабочих рук, неосмотрительно принимало на работу любых работников¹⁹⁷.

Осенью 1939 г. национал-социалистический аппарат пропаганды начал разъяснение сути «расовой» и политической опасности контактов с иностранными военнопленными и работниками принудительного труда. Немецкое население призывалось воздержаться от всякого рода контактов с поляками за исключением трудовых¹⁹⁸. С этой же целью в начале 1940 г. между учреждениями, ответственными за рабочее использование иностранцев, и Главным управлением имперской безопасности СС начались переговоры о создании законодательной базы для регулирования условий нахождения иностранных рабочих на территории «третьего рейха»¹⁹⁹. В итоге переговоров

Главное управление имперской безопасности опубликовало 8 марта 1940 г. документ под названием «Обязанности гражданских работниц и рабочих польского происхождения во время их пребывания в рейхе, более известные как «Польские указы» (Polenerlasse). Их главными целями были осуществление контроля над польскими рабочими и обеспечение продуктивного трудового использования поляков в условиях максимально возможной изоляции от немецкого населения²⁰⁰.

В отношении польских граждан на территории Германии действовали следующие положения: лагерное содержание, размещение отдельно от немецких рабочих и работодателей, запрет контактов с немецким населением вне работы, запрет проведения свободного времени вне лагеря. Жестокие наказания ожидали польских рабочих за попытки установления сексуального контакта с немецкими женщинами. Все польские рабочие должны были носить на одежде хорошо различимый знак «П»²⁰¹. В случае малейшего конфликта с работодателем в ситуацию вмешивалось местное отделение полиции. С помощью данного документа была законодательно закреплена «расовая» дискриминация польских граждан на основе их, якобы, «расовой» неполноценности. Польские работники принудительного труда получили ровно столько прав и возможностей вести нормальный образ жизни, сколько было необходимо для поддержания их работоспособности²⁰².

Введение столь антигуманного по своему содержанию законодательства не только не встретило сопротивления, но и не вызвало никакой реакции со стороны немецкого населения. Этот факт У. Херберт объясняет, с одной стороны, опытом Первой мировой войны, превратившим практику трудового использования польских военнопленных в военную повседневность, с другой стороны, многолетней традицией сезонного труда иностранцев в поэльбском сельском хозяйстве Германии²⁰³. «Польские указы» от 8 марта 1940 г. содержали положения, которые являлись выражением традиционных интересов немецких работодателей по отношению к их иностранным работниками. Национал-социалистический режим, игнорировавший международную общественность и не сдерживаемый внутренней оппозицией смог в полной степени реализовать традиционные интересы немецких работодателей. Новым компонентом в данной практике была законодательно закрепленная «расовая» составляющая, придавшая всему трудовому использованию иностранцев особый характер в годы Второй мировой войны.

Следует отметить, что традиция сезонного использования иностранной рабочей силы в сельском хозяйстве зачастую позитивно отражалась на положении польских рабочих. Так, уже в ноябре 1939 г. в гестапо начала поступать информация о случаях дружелюбного отношения части немецкого сельского населения к польским военнопленным, которые сидели за одним столом с крестьянами, ходили с крестьянскими дочерьми на танцы и посещали сельские церковные службы²⁰⁴. Гуманное отношение части немецкого сельского населения к польским работникам принудительного труда объяснялось экономической заинтересованностью в трудоспособности работников, а также религиозной общностью, прежде всего населения католических регионов Германии²⁰⁵.