Приручи меня, если посмеешь

– Стёпы в клубе нет, он пока не работает, - глядя на пепельницу, стоящую на столе, произнёс Владислав, и Поля шагнула вперёд, берясь похолодевшими пальцами за спинку кресла.

– Где он? – голос её был относительно спокойным, скрывая все те чувства, что владели ею в данный момент.

– Он дома, но я уже даже не знаю, стоит ли тебе к нему ехать, - Влад снова мельком взглянул на Полину, кивая на кресло, в спинку которого она ещё крепче вцепилась пальцами.

Девушка помотала головой, отказываясь от его молчаливого предложения присесть. Как странно…Давно она не испытывала настолько сильных эмоций от простого, казалось бы, предположения собеседника.

– Почему ты так считаешь? – спросила Поля, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Влад взял со стола зажигалку и повертел её в пальцах, словно раздумывая о чём-то.

– Я только что от него. С трудом уговорил его снова вернуться к работе, так что если тебе нечего ему сказать…

Поля хмыкнула, убирая руки с кресла и поправляя на плече сумочку. Странные существа эти мужчины. Неужели они думают, что женщины ищут с ними встречи именно тогда, когда им нечего сказать?

– Спасибо, Влад, - поблагодарила она мужчину, разворачиваясь и направляясь к двери, и девушка не видела, как тот удовлетворённо улыбнулся, думая о чём-то своём.

Кузьмич придержал за ошейник огромного волкодава Троя, пока Полина, припарковавшись возле дома Стёпы, выходила из машины.

– Хозяин у себя? – спросила она у мужичонки, который рядом с огромной собакой выглядел несколько сюрреалистично.

– У себя, - кивнул тот, поглаживая свободной рукой редкую бородку. У девушки возникло ощущение, что он хочет сказать что-то ещё, но ей уже было всё равно - Стёпа был дома, это самое главное.

Она легко взбежала по ступенькам, направляясь на поиски Степана, и нашла его очень быстро – в гостиной, в которой они так любили проводить время раньше. Едва дверь помещения распахнулась перед девушкой, как сердце её пропустило удар, а потом забилось с утроенной силой, потому что её встретил такой взгляд Степана, которого она испугалась до безумия. Сначала его глаза осветились каким-то странным лихорадочным блеском, и мужчина даже дёрнулся, привстав с места, а потом он холодно и пьяно ухмыльнулся, откидываясь на спинку дивана. Стёпа поднял бутылку, которую держал в руке, молчаливо салютую ей, и приложился к горлышку.

Полина вошла в гостиную, направляясь к свободному дивану и кладя сумочку на него, а потом подошла к Стёпе почти вплотную, складывая руки на груди. Сейчас ей хотелось только закрыться от его взгляда, а потом, когда он не будет так яростно испепелять её взором, усесться к нему на колени, обнять и просто помолчать, ощущая, что всё позади. Да, она заслужила всё это, мало того, явно мужчина находился под воздействием алкоголя, а это значило, что все его чувства и эмоции были усилены, но Поле оставалось только ждать.

– Ты за вещами? Забирай, я пока ничего не выкидывал, - хрипло проговорил он, снова прикладываясь к бутылке спиртного, а девушка вздрогнула. Совсем не таких слов ждала она от Степана.

– Я поговорить, - собираясь с силами, ответила она, вскидывая подбородок. Слова Стёпы казались ей жестокими, ведь он сам дал ей время, когда она попросила.

– А мне не о чем с тобой разговаривать, - отрезал он, поднимаясь с дивана и, направился к окну, покачиваясь на неверных ногах и вытряхивая на ходу сигарету из пачки.

Поля задохнулась от возмущения. Неужели всё то, что было между ними некоторое время назад, не имеет значения? Неужели его слова любви ничего не значат? Быть может, это было глупо, но сейчас она понимала, что спасти ситуацию может только новость о малыше. Стёпа не тот человек, что отправит её восвояси, узнав, что он станет отцом.

– А мне кажется, есть о чём, - возразила девушка, делая небольшой шаг в сторону Степана, - Я беременна.

Он застыл на пару секунд, медленно повернулся к ней, обдавая ледяным взглядом, который вдруг стал совершенно трезвым, а потом тихо и неприятно рассмеялся.

– Поздравляю, - снова поднял руку с бутылкой, словно произносил тост, - И тебя, и папашу этого…ребёнка.

Поле показалось, что кто-то отключил воздух, настолько тягучим он стал теперь. Она ещё некоторое время стояла, не в силах пошевелиться, а потом развернулась на месте и бросилась бежать, подхватив с дивана сумку.

Да, видимо, такова была её судьба. Ибо в последнее время ей только и оставалось, что убегать, убегать и убегать…

Глава 19

Весна началась внезапно, и ворвалась в город непривычной жарой, солнечным светом и тёплыми ночами. Наверное, если бы кругом была бы та же самая хмарь, что и неделю назад, Поля бы сошла с ума от удушающей безысходности. Но сейчас, когда она смотрела на пробудившуюся в течение пары дней природу, на душе её было хоть и муторно, но вполне терпимо.

Она передумала за последние дни, должно быть, тысячу мыслей о том, как быстро изменилась её жизнь за последнее время. Пыталась принять хоть какое-то решение, хотя, видит Бог, это решение уже казалось принятым и без неё. Раздумывала о том, не стоит ли ей покинуть город, чтобы больше никогда в него не вернуться. И не могла представить, что оставит здесь своё прошлое, своё настоящее. Не могла даже на секунду представить, что оставит здесь Степана.

Казалось, что после того, что он ей наговорил, ему просто не может быть прощения. Но Полина понимала, что это было неспроста. Быть может, всему виной был алкоголь, в котором Стёпа топил свои настоящие чувства и эмоции, или же его злость была причиной, но девушка даже представить себе не могла, что он действительно может думать о ней так. Разве можно было допустить хоть на миг, что он решит, будто она могла уйти от него и пуститься во все тяжкие?

Поля покачала головой, поймав себя на мысли, что она размышляет об этом по кругу, а потом вздрогнула от звонка мобильного. Звонил Виталий, который уточнял, приедет ли она сегодня на гонки. По правде говоря, решение участвовать в заезде далось Поле тяжело. Первое время, когда её охватила обида и злость на слова Стёпы, в её голове проскальзывала мысль, что если уж ему этот ребёнок не нужен, то и она имеет право рисковать собой и им сколько угодно. Потом она чувствовала отвращение к самой себе, начинала рыдать, сидя наедине с самой собой, при этом прося прощения у малыша.

Когда эти ужасающие мысли перестали появляться в её измученном переживаниями мозгу, она стала раздумывать о заезде всерьёз.

Гонки были для неё единственной отдушиной на протяжении суровой жизни с Глебом, и порой казались единственным светлым пятном, не считая Маруси, разумеется. И сейчас ей казалось, что она начнёт новую жизнь, скинув напряжение и все свои эмоции на трассе. Пусть даже она будет осторожной и априори потеряет все шансы занять хоть какое-то место, - сама атмосфера, которая царила на этих заездах, была для неё лекарством. Уж в этом-то Поля была уверена.