Приручить Генерального

— Где… Где эти мозоли… Чувствую только твои пальцы, даааа…

Я закатилась в оргазме, когда Дубинин нажал на стеночки, безошибочно угадав ту самую точку. Я бесперебойно частила короткими “да”, проживая каждый спазм. Буквально, каждый из них. Сладкий, острый, жалящий.

— Теперь на член, Одуван. Хочу тебя на свой член…

Его головка коснулась сокровенного, надавливая.

— Ре… Резинка, Рос! — опомнилась я.

Он не шевельнулся, так и дрожал, войдя головкой.

— Я тогда херни сморозил, — признался низким голосом. — Когда сказал, что женюсь на тебе, потому что так надо. Я не сказал, что так надо мне самому. Необходимо просто. Люблю тебя, — еще раз признался, намного нежнее, проникновеннее. — Люблю и хочу видеть тебя своей женой, детишек от тебя… Тоже хочется.

— Это все прекрасно, но надень резинку, пожалуйста.

Ростислав втянул воздух через стиснутые зубы. Всего на миг на его лице прорезалось дикое, необузданное желание. Немного пугающее выражение появилось в глазах. Я вдруг поняла, что он может продолжить. Просто продолжить и трахать меня, ведь я сама того же хотела!

Всего миг длилось это подвешенное состояние, когда я варилась в кипятке сомнений, страхов и своих желаний, боже…

Мое сердце не билось совсем.

Ровная линия пульса, тишина, чувства кастрированы, только изматывающее ожидание.

Рос отодвинулся.

Взрыв.

Пожар в грудной клетке.

Перед глазами все потемнело.

— В тумбе поискать?

— Да-да, — закивала, ослепнув от накативших эмоций.

Зрение возвращалось пятнами, рывками какими-то, собирая мозаикой вид Роса, копающегося в ящике.

Именно тогда я поняла, что тоже. Тоже чувствую все, что он сказал.

Просто сказать пока не могу.

И про семью… мне пока страшно.

Я… не готова.

Не вывезу.

Я только обрела возможность дышать и не хочу с головой уходить под толщу темной, ледяной воды. У меня так много страхов… Прежде всего, страх уйти и оставить беззащитными тех, кто от тебя зависит. Я всегда думаю о том, что когда кто-то умирает, ему уже не больно и не страшно. Страшно только думать о смерти, и мне вдвойне страшно заводить семью и жить с комком, с ощущением дурного, с предчувствием, будто прописанным в моих генах: может случиться все, что угодно, любая нелепица, ошибка, провал… И тогда детки, о которых просил Рос, останутся совершенно одни, и может произойти что-то дурное. Даже от родных, от близких, от хорошо знакомых…

Нет-нет, я не готова. Мне страшно.

— Скорее, Рос, — подстегнула его. — Давай же! Там должны были лежать гондоны, я хорошо помню, что оставались.

Мне было важно ощутить его со мной, здесь, прямо сейчас. Готового быть рядом, несмотря ни на что.

Потом… Потом… Я скажу все-все, обещаю, но сейчас просто закопала этот склад со взрывчаткой поглубже, сосредоточившись на настоящем.

На нас…

На желаниях, которые бомбили тело на разрыв аорты.

— Нашел.

Рос обернулся с улыбкой, продемонстрировал мне фольгированный пакетик. Потом начал сгребать в тумбу все, что вытащил, пока искал презервативы. Внезапно он застыл и выдернул альбом, открытый на одном из разворотов.

— Марф…

— О черт.

— Это что? — пролистнул.

— Положи обратно.

— Тут… — поперхнулся. — Тут члены. Много членов… Как это понимать?

— Это рисунки членов, что здесь понимать? Карандашные наброски. И это не много членов. Это много видов одного и того же члена.

— Чьего?! — насупился.

— Блять, приложи альбом на бедро рядом с оригиналом, и поймешь!

Словно не поверив, он сравнил.

— Это… Кхм… Я даже не знаю, что сказать. Это…

Дубинин взвесил на ладони альбом небольшого размера, но довольно пухлый.

— Тут только обо мне?

— Отдай!

— Ну, скажи, скажи… — отвел руку в сторону, потом пролистал назад и присвистнул. — Ну нихера себе… целый альбом, посвященный мне одному. А вот это… Ооо… Не говори, я знаю. Это сцена в офисе. Постой… Ты же не нарисовала тогда. Ничего.

— У меня фотографическая память. На лица, позы… На людей, словом. Мне не нужно срисовывать. Если момент яркий, залипательный, то я беру кадры из головы так, словно живая модель стоит рядом.

— Это охренеть как круто. Богиня, просто…

— Все, отдай! — потребовала я. — Хватит любоваться на свой член.

— Я любуюсь? Нет, дорогой Одуван, это ты, кажется, от него без ума, — заулыбался.

— И была бы не прочь, если бы ты пустил его в дело. Прямо сейчас.

— Конечно.

Он мигом раскатал латекс и притормозил.

— Постой.

— Чтоооо?

— Резинка внешний вид не портит? Эстетика там, все дела.

— Р-р-рос!

— Шучу я, шу-чу… — снова поцеловал и ворвался могучим тараном между ножек, вынудив меня скулить довольно.

Ох, что может быть лучше?

Только услышать те самые слова, наверное.

— Рос… Скажи, скажи, что любишь? — попросила я, чувствуя, что мне это необходимо, как глоток воздуха.

Он не стал выделываться или томить меня долгими отговорками.

— Люблю.

Впереди столько проблем нерешенных. Но сейчас так приятно купаться в этом горячем море "люблю"...

Глава 51

Глава 51

Дубинин

Завтра у меня?» — прочитал сообщение от Марфы.

Не успел ответить, как она прислала следующее:

«Хочу налюбиться перед отлетом»

И настроение сразу стало возбужденно-пакостное. У кого-нибудь такое бывало? Тело от предвкушения наполнилось жаром, конец заныл, напрягшись, зная, что секс будет охеренным. Если что и получается у нас хорошо, то это трахаться, трахаться и еще раз трахаться.

Секс выше всяких похвал.

С остальным сложнее.

Я-то, дурак, считал, что моих признаний, жестов и слов будет достаточно, что Марфа откроется мне. После той ночи, после слов любви я ждал…

Прождал напрасно.

Тему с прошлым Марфа предпочла избегать так, словно ее не было. Про поступок моей мамы — тоже игнор.

Еще немного, и я начну комплекс молчуна испытывать. Привык выяснять все досконально, раскладывать по кирпичикам, дотошно и въедливо изучая детали. Но Марфа, моя огненная Марфа — это порыв. Стихия, непредсказуемая и эфемерная субстанция. Я мог с уверенностью сказать, что она — моя, только когда она таяла в руках от наслаждения. Наверное, поэтому так часто и много трахались. Телами говорить проще, там у нас не стало заморочек, границ.

Я бережно к ней, она это приняла и раскрепостилась еще больше, раскатывала мою готовность к новому, объезжала дико, бля… Не думал, что буду сам себе завидовать, но моя секси-Марфа, готовая попробовать что-то еще, это просто ураган. У-ра-га-ни-ще!

Однако меня печалило, что на сексе все и тормознулось.

Наверное, зря я ныл и жаловался. Я должен был радоваться, что Марфа вообще меня к себе подпустила, после того пиздеца, устроенного с подачи моей мамы.

Марфа же не только подпистила, но и продолжила со мной… встречаться.