Приручитель женщин-монстров. Том 12

— Все заметили слежку? — спросила девушка.

— Да, вы идите дальше, а у меня шнурок развязался, — не меняя лица, ответил Ужас и направился к скамье, делая вид, что завязывает шнурок и отдыхает. Чемоданы, что он нёс, даже на вид казались жутко тяжёлыми.

Похоть с Голодом пошли дальше, но лишь до ближайшего торговца. Тот продавал солёную кукурузу…

И вдруг к Ужасу присел мужчина. Неприметный совсем.

— Задача? — спросил он у подсевшего.

— Секретная. Нужна поддержка Куратора и всех оперативников, — Ужас уткнулся в телефон, будто читая новости, и даже не смотрел на «соседа».

— Принято.

Тот же миг на телефон Ужаса пришло сообщение в мессенджере. Там была написана какая-то чепуха, но если знать шифр, то можно было понять, что это адрес.

— Семь вечера, — дополнил мужчина, встал, и направился дальше.

Ужас же ещё минут пять листал новостные ленты на телефоне, пока не пришла Похоть и, схватив его за руку, не подняла со скамьи. Тот схватил тяжеленые чемоданы и направился за парочкой «туристов».

Они до вечера гуляли по городу и в скором времени прибыли в местечко, расположенное на берегу реки Воронеж. Это было не очень популярное кафе с необоснованно высокими ценами. Поэтому отдыхали здесь в основном туристы. Но сейчас там было пусто.

Люди разместились за столом и, взяв меню, стали ждать.

— Мне окрошку на белом квасе, холодец и рыбный борщ, — заказал Ужас, и официантка, коей была симпатичная девушка с милым лицом и выдающимися «достижениями» ярко заулыбалась.

— Скоро всё будет! Желаете освежиться? — она указала на туалет, и люди кивнули.

Сперва ушли два парня, а через пять минут вышли, а после них в туалет пошла девушка.

Войдя в женский туалет, она хмыкнула.

— У вас тут режим паранойи? — спросила она у невзрачного мужчины в белой форме.

— Да. Поэтому раздевайся.

Девушка, конечно, удивилась и начала раздеваться, пока не осталась лишь в белье. Но этого оказалось мало, и вскоре она оказалась голышом, демонстрируя скромную, но изящную фигурку.

Мужчина же нанёс на ладони какую-то мазь и коснулся плеч девушки.

— Бр-р-р, холодно.

Тот промолчал и начал обмазывать тело девушки этой мазью.

— Если я возбужусь, тебе придётся взять на себя ответственность, — похотливо заулыбалась Похоть, глядя на руки на своей груди. Но тот проигнорировал её, продолжая обмазывать тело. Причём полностью, заглянув даже в самые сокровенные места.

— Да уж, у вашего поколения агентов всё как-то плохо с эмоциональностью. Неудивительно, что вы просрали все важные операции, — ухмылялась Похоть, обмазанная толстым слоем мази. Мазь была везде: волосы, уши и даже в носу.

На лице мужчины, который раздевался, появилось недовольство, но лишь на миг. А затем, когда он разделся и собрался коснуться девушки, та рассмеялась.

— Жесть. За что так с тобой?.. Как ты писаешь-то? — она указала пальцем на промежность мужчины, где вместо детородного органа, было нечто непонятное. И это разозлило человека.

Он коснулся плеча девушки, и, схватившись за мазь, которая уже стала твёрдой и гибкой словно резина, резко сорвал её, словно снял шкуру с человека.

Похоть упала на колени, выпучив глаза, испытав ужасную боль, и тяжело задышала. А мужчина стал нацеплять на себя эту «шкуру» и сам менялся под неё.

Две минуты спустя, перед Похотью стояла её точная копия, которая уже надевала одежду девушки.

— Урод… — простонала Похоть и поднялась. — Но копия неплохая. На троечку с плюсом. Правда, рожа слишком хмурая, и глаза безжизненные. Теперь понимаю, почему вы провалились. Позорища.

Похоть погладила спину, с которой будто кусок кожи сорвали, и обнажённая девушка направилась в одну из кабинок. Пять раз нажав на слив, она села на унитаз, а десять секунд спустя часть помещения развернулась на сто восемьдесят градусов.

В туалетной кабинке будто ничего не изменилось, а Похоть оказалась в коридоре, пройдя по которому попала в комнату с диванами, на которых сидели голые Ужас, Голод, а также высокий, худой мужчина в деловом костюме.

— Ты долго, — заявил он.

— Не я долго, а ваш человек долгий, — она покачала головой и, плюхнувшись на диван, расслабилась, будто дома.

— Сложи ноги вместе, будь добра.

— О? У тебя, значит, и член есть? Я думала, вы все тут, в Воронеже, гермафродиты-мутанты. Но если я тебя смущаю…

Девушка встала и взмахнула рукой, рассыпая пыльцу, а миг спустя обратилась длинноногой пышногрудой красавицей в обтягивающих сочные ножки штанах и белой футболке на голое тело.

— Лучше? — заулыбалась дамочка, вернувшись на диван.

— Лучше. А теперь я готов вас выслушать.

— Не-а, это мы тебя выслушаем, и ты нам всё расскажешь, — заулыбалась девушка, а мужчина вдруг схватился за горло, задыхаясь. — Всё-превсё… И кто мы такие, и кем были до того, как стали агентами. Всё. Вообще всё!

* * *

Княжество Сергея.

Прошло семнадцать часов с момента открытия «флакона».

Мы лежали и стонали. Но не от наслаждения и удовольствия. А от того, что всё болело. Уже полчаса как нас отпустило, но шевелиться не было сил. И то, спасибо Илю, что он по моей просьбе отфильтровал воздух. Боюсь, сорок часов мы бы не пережили…

А «шутницу» ждёт жестокая месть. Не знаю, где я взял силы, но, перенеся из кольца телефон, отправил в семейный чат большую часть компромата на сестру. Но самую жесть я придержал, дабы защититься от ответного компромата.

Мне даже интересно, какое прозвище эти троллюги придумают для Машки. Лохматая обезьянка? Бородатый муж? Или утопленница?.. Компромата на неё и правда много.

Сейчас моя гостиная представляла собою руины. Посреди комнаты валялся матрас, где Оля свернулась калачиком и спала. Рядом лежала Аня вся в «чём-то» липком и со впалыми щеками. Впрочем, здесь все были истощены до предела.

Марина сидела на кресле, а ноги всё также были закинуты на подлокотники. Сама она тяжело дышала с закрытыми глазами. Кира сидела на одеяле и слегка покачивалась, будто сейчас сознание потеряет. Про остальных молчу…

Феромон был настолько сильным, что может заставить монстров спариваться, пока они не умрут от истощения. И тогда я приходил и добивал обессиленных чудовищ… Главное, чтобы нас самих никто не пришёл добивать.

Сестре придётся долго отрабатывать такой косяк. Ух, я её припахаю! Выть будет!