Пришелец

Всё было очень качественно обработано. Никаких заусенцев, острых граней. Подшипники колёс и каретки педального вала были без сепараторов. Фактически это были просто металлические шарики, свободно крутящиеся в подшипниковых пазах, в количестве, достаточном для заполнения кольцевого паза. Втулка задней оси оказалась до боли знакомой Макарову конструкции — «торпедо». Лишь несколько большие размеры отличали её от тех, что стояли на велосипедах времён детства пришельца.

Накачав спущенные во время разборки камеры при помощи насоса, Матвей вложил их в покрышки и также спрятал в чулан.

— Кататься на велосипеде пока не будем. Думаю, что вел в разобранном виде можно будет забрать в Питер, когда ты туда поедешь завоёвывать Олимп столичной науки. Там соберём. По крайней мере, там не будет людей, что гарантированно попытаются спереть его у тебя, — подвёл итог Макаров. И нужно бы противоугонный замок для велосипеда собрать, раз мы к заводскому оборудованию доступ получили.

Пообедав, Матвей направился на велозавод.

— Здравствуй! — немного раздражённым тоном встретил его Семён. Опаздываешь!

— Разве? — удивился Матвей. У нас занятия после шести часов.

— Всё равно, мог бы прийти после обеда, а ты на час опоздал! — не успокаивался секретарь. У ребят затруднения возникли…

Пройдя в цех, Матвей увидел группу рабочих, стоявших вокруг монтажного стола, на котором лежали детали небольшого, Макаров опознал велосипедный двигатель, мотора.

— Привет трудовому классу! — попривествовал собравшихся Матвей.

— Здорово, — отозвался бригадир, руководивший группой. Спасибо тебе за вчерашнюю «сортировку». Удачно получилось — знания рабочих в твоих группах дополняют друг друга, так что мы сегодня десять генераторов собрали.

— Я так понял, у вас возникли какие-то затруднения?

— Да вот исчерпали мы запас мощных бензиновых моторов от мотоциклеток. Есть дюжина велосипедных моторчиков «Фафнир». Но… Слабые они. Всего одна лошадь мощности по паспорту. Для генераторов мало, у нас требуют чтобы мы выпускали генераторы минимум на четыре лошадиные силы. И это электрической мощи. Вот, думаем, как соединить четыре таких мотора в один многоцилиндровый…

— А что за моторы? Четырёхтактные или двухтактные?

— Двухтактные.

— Какой объём?

— Чуть меньше полулитра.

— Хех, движок-то для своего литража слабоват. С пятидесяти кубиков, почти вдесятеро меньшего объёма вполне можно пяток лошадей в номинальном режиме снять!

— С пятидесяти?!! Врёшь! Рабочие, сгрудившиеся вокруг стола, возбуждённо загомонили.

— Не может этого быть!

— Ребята, а почему вы так решили? — задал коварный вопрос Макаров. Вроде, кроме меня, тут спецов по моторам нет?

Из группы вышел молодой мужчина лет тридцати, и ответил:

— Теорию я может и не знаю, как ты, но с движками дело имел. Где это видано, с такого крохи получить больше лошадиной силы? Движки под десять лошадей, что мы собирали, они больше литра объёмом!

— Вот, а тут полулитровый — и всего ОДНА лошадь! Непорядок! Если в литровом, как ты говоришь, десяток лошадей! — отреагировал Макаров.

Завязался спор, «авторитет» в моторах не хотел уступать, ссылаясь на свой опыт.

Положил конец спору Семён, своим авторитетом комсомольского вожака он пресёк бесполезную болтовню, предложив Матвею осветить теорию ДВС на запланированной на сегодня лекции.

Бронштейн и Макаров внимательно осматривали части разложенного на столе моторчика на предмет его «щадящей» форсировки. Поскольку других мощных двигателей не осталось, решили потратить рабочую смену на доскональное ознакомление с имеющимися в запасе моторчиками.

— Семён, а какая форма управления у вас на заводе? — внезапно оторвавшись от рассматривания хитровымудренного карбюратора, спросил Макаров. Сей шедевр немецкого творчества, позволявший «Фафниру» работать на керосине, содержал в себе… фитиль, который нужно было поджигать для подогрева топлива и поступающего в карбюратор воздуха. Что обеспечивало уверенный пуск моторчика даже в суровую русскую зиму.

— Какая-какая, рабочая! — сварливо отозвался тот. И ты, Матвей, уже третий день у нас работаешь, а этот вопрос только сейчас задать додумался.

— Рабочая это как? Рабочий коллектив собственник предприятия? Или принимает участие в управлении?

Из последующих реплик Семёна прояснилось, что форма собственности — государственная, т. е. государство, а точнее, местные власти, снабжают завод сырьём и расходниками, а также обеспечивает заказами. Зато управление осуществляется рабочим советом, проводимом раз в неделю. На котором определяют текущий план, назначают управляющих и мастеров. Раз в полгода производятся выборы директора.

Судя по довольно сильному бардаку, царящему на заводе, такое управление больше дезорганизовывало производство, нежели обратное. Хотя было много и положительных моментов.

— Вот гляжу я на этот завод, Митя, — внезапно обратился к Бронштейну Макаров. И вижу множество преспектив, из которых, увы, реализуется самая непритязательная, «каквсегдайская». Нет у ребят знаний, как заставить завод работать в их интересах, и защитить их. Поэтому, судя по тому, что я читал о вашем времени, где-то через полгода начнут наводить «порядок», что выразится в назначении директората «сверху», и ввод на заводе армейских порядков, скорее всего.

— А разве это плохо?

— Ты пока, Митя, в политике величина фантомно отличная от нуля, хотя уже знаешь чуть-чуть больше остальных простых граждан. Я вот, с высоты своих знаний, вижу, что наиболее вероятное развитие дальнейших событий на заводе — провал не то что в госкапитализм, а даже скорее в «госфеодализм». Армейские порядки по своей природе как раз феодализм и порождают, как продукт своего закономерного развития. А оно нам надо?

— Может с ребятами на эту тему поговорить?

— Дурачёк! Ты что, не видешь, что у них в головах лозуг на лозунге и лозунгом погоняет. Это пока неплохо, — они пытаются «вмять» жизнь в свои идеалы, а жизнь — сопротивляется. Понимания происходящего у них нет, теория Маркса-Ленина о подобных вещах хранит «партизанское» молчание. Сообрази на раз, как они воспримут твои разглагольствования? Как контру!

— Что же делать? Ребята то-ведь, прогрессивные. Многие за дело всерьёз, а не для галочки болеют! Как их просветить-то?