Пришлые и ушлые

— Но это совсем ни в какие ворота не лезет! Это же какое-то… я даже не знаю…

— Беззаконие! — ляпнула Экка.

— Закон тут есть. Это то. Что хотят Верхние Бабы — в три приема просветил своих собеседниц трактирщик.

— Лихо! — только и смогла сказать Галяэль.

— За вас некому вступиться. За меня… За меня сейчас — тоже. Никто даже не почешется, если нас будут резать прилюдно. Ну, разумеется, если резать будут дроу. Особенно храмовой стражи воины. Хотя и городская стража тоже сгодится.

— Но ты же говорил, что темная эльфийка — неприкосновенна!

— Говорил. Неприкосновенна. Для людей, орков и прочей шушеры. Для других дроу — еще как прикосновенна, особенно если за ней нет силы. Например, клана, который сможет отомстить — и отомстить серьезно, чтобы потери оказались просто неприемлемы. Кто за вас будет мстить? Кроме Экки, да будут ее годы долгими, как борода гномского старейшины.

— То есть все так плохо? — как то жалобно сказала эльфийка.

— Даже еще хуже. Город сложная взаимоувязанная система. Налаженный годами механизм. Как гномские часы. Как мельница. И нам не повезло — мы в эту систему не вошли как надо. То есть вошли и попали в жернова. Одиночкам тут плохо и трудно. Особенно неосторожным одиночкам. Впрочем, может быть все не так и плохо, как я говорю — немного воодушевившись, сказал трактирщик.

— Правда? — хором отозвались и хозяйка и служанка.

— Конечно. Может быть, командир и не сидит сейчас в клетке для жертв, а, например, просто скоропостижно скончался.

— Тьфу! — отозвалась Экка.

— Для командира это было бы не самым худшим вариантом — уверенно заявил трактирщик.

— Тогда зачем мне тебя лечить? — хмуро спросила Галяэль.

— А что вам еще остается. Пока я для вас единственный помощник в этой крысиной норе. Впридачу у меня есть знакомец, который, в общем, неплохо знает и паучьи норы и может изрядно помочь.

— Тот самый Ухорез? — подняла бровь лекарка, вспомнив упомянутое при ней имя.

— Не все ли равно, госпожа. Побеги из тюрьмы были. Три. За четыре сотни лет.

— Звучит воодушевляюще — усмехнулась грустно илитиири.

— И тем не менее — шанс есть. Но для этого мне надо ходить. И не только под себя. Не сочтите за казарменный юмор — пояснил толстяк.

В другой раз эльфийка не замедлила бы дать нахалу отповедь. Но сейчас промолчала, прислушиваясь к тому, как себя ведет в ее сумке спрятанная в красивом но маленьком пристанище душа богини. Или сама богиня? Галяэль не очень хорошо понимала — есть ли у богини душа. Потому старалась не слишком задумываться над такими сложностями теологии. Только не понятно было — это знак свыше или к бедам жрицы никакого отношения не имеет, мало ли у богинь причуд.

— Больно уж благородно звучит! — заявила вместо молчащей хозяйки Экка.

Толстяк шумно вздохнул.

Потом старательно подбирая слова начал говорить:

— В одиночку ничего не добьешься. Большую прибыль может дать только совместная работа. Если она на доверии — тогда не надо тратить массу сил и времени на контроль и проверки. В жизни всякое бывает — и удачи и провалы. А свою шайку — ну или звезду — надо беречь, проверенные люди дорогого стоят. Сейчас не повезло — ну так зато повезло выжить в Долине и оттуда ноги унести. Значит — живы будем — выкарабкаемся. Еще попируем!

Экка, внимательно слушавшая ответ, кивнула и перекувыркнулась через голову. Сидевшая на скрипучем колченогом стуле лекарка успела только немного удивиться такому поведению служанки, как и ее сбило с рассыпавшегося на куски сидения. Падая, она успела заметить, что входная дверь в лачугу грохнулась плашмя на пол, в комнатушке словно прошел маленький смерч, подняв столбом пыль и всякий мусор. Это было более чем странно, и еще страньше было то, что упав на грязный пол, Галяэль не могла двинуть ни рукой ни ногой, только немножко получалось смотреть вправо–влево. И сказать ничего тоже не выходило. Судя по тишине — а уж Экка обязательно должна была возмущенно завопить — то ли эльфийка оглохла, то ли тут не обошлось без магии. Легкий озноб, покрывший кожу гусиными пупырышками, говорил, что да — это магия. Незнакомая, непонятная и неприятная магия.

Тут же пришлось убедиться, что не оглохла все-таки — в комнату бесшумно сквозь проем выломанной двери скользнули три силуэта. Последний, обернувшись в проем внятно и грозно сказал на квенья:

— Квартальный, свободен! Язык на привязь, а то отрежу, рапорт будешь писать не раньше, чем завтра. Все, убирайся и своих людей забери. И чтобы — ни гугу!

Проморгавшись от сыпавшейся на лицо пыли, лекарка сумела оценить ситуацию.

Плохую ситуацию, чего уж там.

В комнате явно патруэль дроу в таком же составе, что ей довелось видеть на улице — маг, двое воинов. Все — мужчины. Но это не тот патруэль, что она видела, хотя одеты вроде и так же, но лица другие, это для людей и орков все илитиири на одно лицо — темнокожее и красноглазое, а сами дроу отлично друг друга отличают. Значит тут отиралось несколько поисковых команд, одной вот повезло. Красиво взяли, без сучка и задоринки, пикнуть не дали. И не пошевелиться.

— Я же говорил, что сами справимся — немного нервно и чуточку хвастливо сказал маг–недоучка. Видно было, что гордость его просто распирает.

— Кто ж спорил? — весело отозвался один из воинов, быстро и умело осматривая левую часть комнаты, в то время как второй так же уверенно проверил правую и чулан.

— Чисто — сказал из чулана второй воин.

— Чисто — отозвался первый. Вылезший из чулана аккуратно и бережно снимал со своих доспехов и шлема обрывки паутины. Маг помог ему, после чего с максимальным почтением паутина была возвращена в чулан. Второй, тот, что весельчак, мазнул взглядом по лежащей эльфийке и встал так, чтобы видеть и вход и всех троих поверженных.

— Так–так–так, это мы очень удачно зашли! — заявил маг и от его слов эльфийку передернуло. Как-то очень уж пошло это все прозвучало и такое неприкрытое торжество и какое-то нехорошее веселье было в этой, в общем-то ходовой фразочке. Впрочем, на физиономиях спутников мага было тоже очень гадкое выражение. В этот момент почему-то вспомнилась рожа того покойного светлого эльфа, что сейчас наверное несет службу в рядах мертвого войска нового хозяина Долины Мертвых Цветов.

Голову было не повернуть, но краешком глаза лекариня увидела свою голую коленку, когда упала, платье задралось, и сейчас она лежала в самом непристойном виде. И сделать ничего нельзя. Воздух вокруг словно сгустился и не пошевелиться никак. Не паралич, мышцы и нервы работают. Но никакое напряжение не позволяет шевельнутся.

Даже пальцами не пошевелить, только глаза двигаются.

— Определенно мы удачно зашли! — продолжал ликовать маг.

Вся троица умело и быстро обыскивала комнату, при этом не переставая контролировать обстановку. Видно было, что ученые и умелые. Маг не забыл поставить на вход пару ловушек и сигналов — эти заклинания Галяэль знала и потому сумела понять, что он там возится.

— Так–так–так, а это что? — опять ж как-то очень гнусно обрадовался маг, потрошивший лекарскую сумку и вытянувший оттуда и странное оружие пришлых и статуэтку танцующей эльфийки.

— Очень интересно! — отозвался первый воин, с большим интересом разглядывая и то и другое.

— У меня находка не хуже — отозвался второй, показывая приятелям взятый у Экки грисс

29.

Некоторое время, которое для Галяэль тянулось мучительно долго и показалось просто часами, хотя конечно прошло всего несколько минут, патруэльные стражи разглядывали восхищенно трофеи, напоминая при этом не свирепых и умелых мужчин, а маленьких детишек в лавке игрушек. Лежа на полу, в растрепанном и неприличном виде, недопустимом для любой порядочной илитиири, да еще под взглядами троих незнакомых дроу, лекариня физически страдала, вдвойне — оттого, что все рухнуло. Это — конец. Самый настоящий конец всему. Всей жизни. Даже мелькнула мысль — может быть, было лучше остаться в долине, в виде думающего зомби, или как назвать мертвяка, сохранившего свой разум… Даже заскрипеть зубами не получалось, полная обездвиженность, как ни напрягай мышцы.