Прислуга в гостинице духов

«Гляди, какая цыпа!», — внезапно всплыло в мыслях, и голова отозвалась ноющей болью.

Помассировав гудящие виски, я поморщилась и, едва сдерживаясь, чтобы не распсиховаться, вновь решительно зашагала вперед. О направлении все так же не задумывалась, и через некоторое время ноги сами принесли меня в какой-то глухой, кажется, находящийся близ городской черты, район. Многоэтажки здесь по большей части были старыми, тротуар — практически не чищенным, а неподалеку, чуть обособленно стояло совсем древнее здание, неизвестно как еще не развалившееся.

— Класс, вот старинная усадьба — как раз то, чего мне сейчас не хватает, чтобы полностью погрузиться в сказку, — хмыкнула я, подходя ближе.

Уже перестав недоумевать по поводу собственных странностей, я приблизилась к входу, оставляя следы на только что выпавшем снегу.

Сердце екнуло в очередной раз, вот только теперь так просто успокаиваться не хотело. Оно билось с такой скоростью, что, казалось, я чувствовала это биение каждой клеточкой тела.

Стало жарко, и я ослабила шарф.

Мне одновременно и хотелось, и не хотелось входить внутрь. Взять себя в руки категорически не получалось, и со мной едва не случилась истерика. Задумываться о причинах своего эмоционального состояния, я себе запрещала. Если сейчас это сделаю — точно пойду сдаваться психиатру… а может, и пора? Боже, ну со мной же явно происходит что-то не то! Откуда только берутся эти странные ощущения? Неужели так и сходят с ума?!

— Девушка, — неожиданно раздался позади меня мужской голос. — Вы, кажется, обронили.

Резко обернувшись, я увидела молодого человека, держащего в руках мою перчатку — сняла их, после того как ослабила шарф и, видимо, действительно уронила.

— Спасибо, — поблагодарила, взяв ее из рук незнакомца, и только потом подняла взгляд на его лицо.

Если бы в этот момент у меня случился инфаркт, я бы не удивилось. Сердце, судя по всему, шло на мировой рекорд.

Мы стояли, не шевелясь и неотрывно смотря друг другу в глаза. Похоже, мне действительно требовалась помощь психиатра, потому что по совершенно немыслимым причинам я хотела… обнять человека, которого видела впервые.

У него были короткие светлые волосы, волевые и немного резковатые черты лица и очень выразительные голубые глаза, оторваться от которых было выше моих сил.

— Простите… — мой голос прозвучал чрезмерно глухо. Пришлось покашлять, прежде чем продолжить: — Не поймите неправильно, но… мы с вами раньше нигде не встречались?

Он еще несколько долгих мгновений продолжал пристально смотреть мне в глаза, а потом, не менее глухо, чем я, бросил:

— Мне пора.

И, не дожидаясь, пока скажу что-нибудь еще, круто развернулся и зашагал прочь. Я смотрела ему вслед до тех пор, пока он окончательно не скрылся из виду, а затем звучно похлопала себя по щекам.

Ну и дура ты, Юлька! Черте что вообще с тобой творится! Точно пора переезжать в психушку…

Я уже хотела уйти, но что-то заставило меня помедлить и обернуться на заброшенную усадьбу. Поколебавшись, я, не стесняясь в выражениях, себя отругала и, практически взбежав по ступеням, рывком распахнула дверь.

Внутри было зябко и темно. Из полумрака взгляд выхватил обветшалые стены, прогнившую лестницу и размашистое, сдобренное нецензурщиной граффити, явно оставленное кем-то из современных «деятелей искусства».

Испытав непонятное разочарование, я прислонилась спиной к стене и медленно сползла вниз на внезапно ослабевших ногах. В груди все ныло, разрывалось от невыносимой боли, и я непроизвольно всхлипнула, сдерживаясь из последних сил.

Немного так посидев, с трудом поднялась на ноги и зачем-то обошла комнату. Затем заглянула в соседнюю, интерьер которой выглядел так же удручающе, как в предыдущей. В третьей комнате, куда я заглянула, видимо, когда-то располагалась кухня, в соседней — гостиная. Подниматься на второй этаж я не рискнула ввиду не внушающей доверия лестницы, чьи ступени частично прогнили. Еще немного потоптавшись в «прихожей», я уже собралась уходить, как вдруг заметила неподалеку лежащую на полу тетрадь.

Странно… когда входила, ее здесь точно не было, я бы заметила.

Вопреки ожиданиям, когда взяла ее в руки, оказалось, что она совсем не старая, даже хорошо сохранившаяся, несмотря на царящую в доме сырость. И вообще, никакая это не тетрадь, а папка.

Не делая никаких предположений, что может быть внутри, я раскрыла ее и… стала близка к незамедлительной потере сознания.

В папке лежали рисунки.

Рисунки, выполненные в той же технике, в какой предпочитала рисовать я. Более того — манера, стилизация создавали впечатление, что… их и рисовала я сама.

— Я схожу с ума… — все больше в этом убеждаясь, пробормотала непослушными губами.

С первого листа на меня смотрели два монстрика: один толстый и темно-фиолетовый, другой — тощий и синий, оба смешные и пушистые.

Перевернув лист задеревеневшими пальцами, я увидела еще одно, не менее странное существо, похожее на цыпленка с непропорционально длинными ногами. Перебрав еще несколько листов, на которых изображались разнообразные фантастические существа, я остановилась на рисунке, который поразил меня больше всех предыдущих вместе взятых.

Передо мной был большой и толстый желтоглазый кот, вальяжно развалившийся на парящих в воздухе подушках и покуривающий трубку.

— Этого не может быть… — практически беззвучно выдохнула я и как мантру повторила: — Не может… не может…

Это ведь был кот из моей сказки, которую я только-только рассказывала Сашке! Но это ведь немыслимо!

Внезапно головная боль усилилась и стала до того нестерпимой, что я обхватила голову руками. Перед глазами мелькали яркие пятна и вспышки, роились черные точки, и меня будто засасывало в непомерно большую черную дыру…

Сначала мне казалось, что я засыпаю и продолжаю сходить с ума, затем — что умираю, а после пятна и вспышки сменились разнообразными образами. Сначала они были размытыми и нечеткими, но постепенно становились все яснее и обретали узнаваемые черты. Чем четче становились они, тем хуже становилось мне. Тысячи сцен и образов наполняли сознание, готовое вот-вот взорваться от их неожиданного переизбытка.

Все закончилось так же внезапно, как началось. Я сидела, тупо глядя перед собой и забыв, где нахожусь, какой сейчас час, день, месяц…