Прислуга
Шрифт:
— Это для тебя, Константайн, чтобы не мучилась от жары, ты же все время в кухне.
— Я не смогу работать, если здесь будет вентилятор, мистер Карлтон.
— Запросто сможешь. Сейчас только подключу его.
Папа спустился со стремянки. Константайн тем временем налила воды в кувшин.
— Валяйте, — вздохнула она. — Включайте эту штуку.
Папа повернул выключатель. В ту же секунду, подхваченное порывом воздуха, облако муки взметнулось вверх и закружилось по кухне, записи рецептов взлетели со стола и угодили прямиком на горящую плиту. Константайн живо схватила полыхающий бумажный ком и сунула его в кувшин
В газете сенатор Уитворт указывает на пустующие земли, где планируется построить новый городской Колизей. Переворачиваю страницу. Не желаю, чтобы мне напоминали о свидании со Стюартом Уитвортом.
Появляется Паскагула. Наблюдаю, как она вырезает рюмкой кружочки теста для печенья — только для этого рюмка и используется. Окно позади меня распахнуто, створку придерживает каталог «Сирс, Ребак и К°». Ветерок шевелит картинки с двухдолларовыми миксерами и пластиковыми игрушками, уже сморщенные и пожелтевшие после нескольких дождливых дней.
«Может, все-таки попросить Паскагулу? Может, мама и не узнает». Кого я пытаюсь обмануть? Мама следит за каждым ее шагом, да и сама Паскагула, кажется, до смерти боится меня, как будто я в любой момент готова ее отругать. Годы пройдут, пока она справится со своим страхом. Интуиция подсказывает — не связывайся с ней.
Телефонный звонок звучит как сигнал тревоги. Паскагула роняет ложку, а я стремительно хватаю трубку. Шепот Эйбилин:
— Минни готова нам помочь.
Проскальзываю в кладовую, устраиваюсь на своей банке с мукой. Несколько секунд не могу перевести дыхание.
— Когда? Когда она может начать?
— В следующий четверг. Но у нее есть некоторые… требования.
— Какие?
Эйбилин нерешительно молчит.
— Она не хочет, чтобы ваш «кадиллак» появлялся по эту сторону моста Вудро Вильсона.
— Хорошо, — тут же соглашаюсь я. — Думаю, я могу… приехать на грузовике.
— И еще она говорит… говорит, чтобы вы не сидели рядом с ней. Она хочет все время видеть ваше лицо.
— Я… сяду, где она захочет.
Голос Эйбилин смягчается:
— Она просто с вами незнакома, вот и все. Да вдобавок у нее не слишком радостный опыт с белыми дамами.
— Я сделаю все, что потребуется.
Из кладовой я выхожу, сияя, торжествующе вешаю телефон на стену. Паскагула внимательно смотрит на меня — в одной руке рюмка, в другой — кусочек теста. Но тут же поспешно опускает взгляд и возвращается к своей работе.
Два дня спустя сообщаю маме, что отправляюсь за новым экземпляром Библии, поскольку прежний истрепался до дыр. Заодно добавляю, что терзаюсь чувством вины, разъезжая в «кадиллаке», в то время как бедные детишки в Африке голодают, поэтому решила сегодня взять старый грузовик. Мама недоверчиво щурится, не вставая с кресла:
— А где это ты намерена купить новую Библию?
— Я… — растерянно моргаю. — Мне ее заказали. В Кантонской церкви.
Она кивает, но провожает меня очень внимательным взглядом.
Еду в сторону Фэриш-стрит в грузовике с проржавевшим дном и с газонокосилкой в кузове. Через дырки в днище даже асфальт видно. Но хоть без трактора на прицепе.
Эйбилин впускает меня в дом. В дальнем углу гостиной — Минни, стоит, скрестив руки на пышной груди. Я видела ее
несколько раз, когда Хилли позволяла миссис Уолтер принимать у себя бридж-клуб. И Минни, и Эйбилин в своей белой униформе.— Привет, — здороваюсь с другого конца комнаты. — Рада видеть вас снова.
— Мисс Скитер, — сдержанно кивает Минни.
Она устраивается в деревянном кресле, которое Эйбилин принесла из кухни, и ножки кресла угрожающе потрескивают. Я присаживаюсь на дальний конец дивана. Эйбилин занимает место с другой стороны, между нами.
Откашливаюсь, нервно улыбаюсь. Лицо Минни невозмутимо. Она полная, маленькая и крепкая. Кожа у нее гораздо темнее, чем у Эйбилин, блестящая и упругая, точно резина новых галош.
— Я уже рассказала Минни, как мы работаем над историями, — обращается ко мне Эйбилин. — Вы помогаете мне писать мои. Она будет наговаривать вам свои, а вы их запишете.
— Минни, все, что вы расскажете здесь, строго конфиденциально, заверяю. Вы потом прочтете все, что мы…
— Почему вы решили, что цветным нужна ваша помощь? — Минни неожиданно встает. — Какое вам вообще до этого дело? Вы же белая.
Растерянно смотрю на Эйбилин. Никогда в жизни цветные не разговаривали со мной в таком тоне.
— Мы здесь работаем на одно дело, Минни, — пытается успокоить ее Эйбилин. — Мы просто разговариваем.
— И что же это за дело? — Минни обращается только ко мне: — Может, вы хотите, чтобы я вам все рассказала, чтобы потом втравить меня в неприятности? — И указывает на окно: — Медгар Эверс, чиновник НААСП, [30] что живет в пяти минутах отсюда, его гараж взорвали вчера вечером. Только за разговоры.
Я, с пылающим лицом, медленно произношу:
30
NAACP — Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения, крупная общественная организация США.
— Мы хотим показать вашу точку зрения… чтобы люди могли представить, как это выглядит для вас. Мы… мы надеемся, что это поможет изменить ситуацию.
— А что вы собираетесь изменить? Какой именно закон хотите переделать, чтобы он пошел на пользу вашей прислуге?
— Послушайте, я не пытаюсь изменить законы. Я говорю об отношении к…
— Знаете, что будет, если нас поймают? Я однажды в универмаге «Мак-Рэй» случайно зашла не в ту примерочную, так в мой дом целились из винтовки.
В комнате повисает напряженная тишина, слышно лишь тиканье старых стенных часов.
— Ты не обязана, Минни, — тихо произносит Эйбилин. — Ничего страшного, если ты передумала.
Минни медленно, устало опускается в кресло.
— Да я согласна. Просто хочу, чтобы она поняла — мы тут не в игрушки играем.
Снова оглядываюсь на Эйбилин. Она кивает. С трудом перевожу дыхание, руки у меня дрожат.
Я начинаю с вопросов о происхождении, и постепенно мы переходим к разговору о работе Минни. Рассказывая, она смотрит только на Эйбилин, как будто старается забыть о моем присутствии. Карандаш стремительно летает по страницам. Мы решили, что так будет менее формально, чем с пишущей машинкой.