Приснись
Шрифт:
– А Каширский – красавчик, скажи? Даже сейчас. Представляешь, каким он лет двадцать назад был?
Женя замолчала, и я вдруг физически ощутил, как ей стало неловко за подругу. Точно очутился на миг в ее теле… Вот уж не дай бог!
А она неожиданно произнесла то, что поразило меня:
– Знаешь, мне иногда хочется вселиться в тело красивого мужчины. Нет! Не подумай чего… Не ради секса. Даже мысли нет… Я представляю, сколько радости такой человек может подарить миру.
Усмирив свои ноги, Нина уставилась на нее:
– Например? Какая вообще от мужчин радость миру?
Вот спасибо!
А Женя мечтательно
– Например, я каждое утро говорила бы Клавдии Петровне, как она прекрасно выглядит. И у нее весь день пела бы душа…
Кто еще такая – эта Клавдия Петровна?! Судя по имени, уборщица или сторожиха. И какого хрена делать ей комплименты?
– Рискованно, – отозвалась Нина с сомнением. – А если она влюбилась бы в тебя? Ну, не в тебя, понятно, а в этого красавца.
Вот же тупая стерва! «Не в тебя, понятно…» Даже я не сказал бы такого в глаза. Тем более подруге. Правду говорят про все эти женские дружбы…
– А что еще? Невозможно же внушить такое каждой вахтерше.
Вахтерша. Я оказался близок к истине!
А Женя задумалась, но коротко, видно, ответ был у нее наготове. Похоже, она и впрямь частенько представляла это:
– Я однажды смотрела передачу… Не помню с кем! Кажется, это была какая-то актриса, пожилая уже… Так вот, она вспоминала, какие у нее жуткие комплексы были в юности. Но однажды ей на улице встретился симпатичный парень, который окинул ее взглядом, улыбнулся и показал большой палец. И она запомнила это на десятки лет! Так ее подбодрил этот дурацкий жест, что ей удалось поверить, как она хороша, поступить в театральное, стать примой театра. И в кино она снималась в главных ролях… Ну как же ее?! Хотя неважно. Не в ней дело. Но чего стоит красивому мужчине, даже не останавливаясь, одним движением совершенно изменить жизнь женщины? Почему они не делают этого? – Смешное лицо ее обиженно дрогнуло: – Или делают? Только мне такой человек не встречался…
Черт! Мне тут же так захотелось показать ей большой палец, что я проснулся… И окунулся в унылое московское утро, которое давит на голову и расплющивает веки.
Да где живет эта Женя? Явно не Крым – ни кипариса, ни пальмы за окном… Почему же у них там столько солнца?!
В этом году у нас по-настоящему золотая осень! Прохладный воздух прозрачен настолько, что видно тонкие штрихи коршунов, частенько кружащих над нашим районом. Березы позванивают мелкими монетками, старые тополя из последних сил держат листья, впитавшие солнце, и только рябины, которых не так много в нашем дворе, добавляют красных мазков.
Милана любит рисовать осенние деревья, они живописны. В моей комнате из пяти подаренных ею пейзажей четыре вот такие, сентябрьские…
Нам было лет по десять, когда мы с Милкой впервые придумали этот праздник, и с тех пор каждую осень в нашем дворе проходит «Ранеточник». Где-нибудь в Подмосковье это был бы «Яблочник», но у нас в Сибири вызревают только мелкие плоды, которые я люблю больше настоящих яблок. Особенно когда ранетки хрусткие, сочные, чуть с кислинкой…
В тот уже далекий год на даче Милкиных родителей уродился какой-то невиданный урожай, ее отец привез
целые мешки ранеток и пару выставил прямо во дворе. Но мы быстро сообразили, что будет неинтересно, если соседки просто разберут их и наварят компотов, поэтому на ходу насочиняли каких-то конкурсов, чтобы дикие яблочки достались весело!Помню, как я вытащила из дома таз с водой, в который мы пустили самые крупные ранетки. Их нужно было подцепить зубами – без рук. Решились на такое только дети, не боявшиеся окунуть носы, но хохот стоял на всю округу! Другие ранетки мы подвесили на нитках, привязанных к старому пояску, натянутому между деревьями, и тут уже даже бабульки-соседки с завязанными глазами защелкали ножницами. Моя любимая Валентина Ивановна включилась в состязание первой!
Все это были, конечно, всем известные конкурсы, ничего особенного мы не изобрели, но во дворе еще долго со смехом вспоминали наш «Ранеточник». А нас так нахваливали, что через год мы решили повторить, хотя урожай на Милкиной даче был уже не таким чемпионским. Но многие соседки притащили плоды из своих садов, а мы придумали уже другие конкурсы, и опять весь двор повеселился от души.
С тех пор так и повелось: в начале осени мы устраиваем праздник для всего двора, окруженного обычными пятиэтажками-хрущевками. В этом году Милане удалось где-то добыть картонные яблочные гирлянды, которые она развесила на березах. Я подобрала песни о яблоках (увы, о ранетках никто ничего не сочинил!), и мы гоняем их по кругу, пока идет праздник. Все они глуповаты, но кто вслушивается в слова, когда царит веселье? Пахнет сладкой свежестью, звучат безопасные взрывы смеха, звенят детские голоса… На лицах взрослых блаженное умиротворение: кто-то на несколько часов занимает их детей, да еще и бесплатно!
Ребята из года в год меняются, сегодня вот вместе со всеми по ранетке, установленной на голове чучела, запускает стрелы и тот рыженький мальчик, дома у которого поселился мой летающий кот.
– Как тебя зовут? – Я улыбаюсь ему, чтобы не спугнуть.
– Дима!
Он сообщает это так радостно, что мне становится приятно. Люблю, когда люди довольны всем, чем одарила их судьба.
– Прекрасное имя! – отзываюсь я и тут же вовлекаю ребят в новый конкурс. – Внимание: именной аукцион! Кто больше всех вспомнит и назовет знаменитых Дмитриев, получит самую большую ранетку.
И демонстрирую первую попавшуюся, выхваченную из мешка. Мила оглядывается и приподнимает брови – это не было запланировано. Но мы обе не против импровизации, она тоже часто придумывает что-то на ходу, а я подхватываю.
Со всех сторон уже несется:
– Дмитрий Донской!
Не сомневалась, что его имя прозвучит первым.
– Дмитрий Иванович Менделеев…
– Дмитрий Харатьян, – это уже не дети вспомнили, а чья-то бабушка. Быстро время бежит…
Другой старушке удается меня удивить:
– Святой великомученик Димитрий Солунский.
– Ого! Надо запомнить, – встревает Милка, чтобы поощрить старшеньких.
Чей-то дедушка стучит тростью по ограде, чтобы привлечь внимание, и, когда все оборачиваются к нему, дребезжащим голоском произносит:
– Поэт Дмитрий Веневитинов. А также литературный критик Дмитрий Иванович Писарев.
Я с уважением склоняю голову. Сама я Веневитинова не вспомнила бы… Писарева – возможно.
– Лжедмитрий!
– Дмитрий Пожарский…