Притчи суфийских дервишей
Шрифт:
– Я тут ни при чем, – возразил суфий, – во всем виновата собака. – Ударил я ее не из простой прихоти, а потому, что она запачкала мою одежду.
Но пес все же считал себя несправедливо обиженным, и тогда несравненный мудрец сказал ему:
– Чтобы тебе не хранить обиду до Великого Суда, позволь мне дать тебе компенсацию за твои страдания.
Собака ответила:
– О мудрый и великий! Когда я увидела этого человека в одежде суфия, я подумала, что он не причинит мне вреда. Если бы я увидела, что он в обычной одежде, я, разумеется, постаралась бы его обойти. Единственная моя вина в том, что я предположила, будто внешние атрибуты
Собака сама находилась на определенной стадии Пути. Было бы ошибкой думать, что человек должен быть лучше ее.
«Обусловленность», изображенная здесь дервишским одеянием, часто принимается эзотеристами и религиозными людьми всякого рода как нечто, связанное с реальным опытом или обладающее самостоятельной ценностью.
Эта сказка, взятая из «Илахи-Нама» Аттара («Божественной книги»), часто повторяется дервишами, идущими «путем позора», и приписывается Хамдуну Белильщику жившему в IX столетии.
Как ловить обезьян
Одна обезьяна очень любила вишни. Однажды, сидя на дереве, она увидела на земле восхитительные вишни и спустилась вниз, чтобы достать их. Но вишни лежали в прозрачной стеклянной банке. После нескольких неудачных попыток заполучить вишни обезьяна наконец догадалась просунуть руку в горлышко сосуда. Зажав одну вишню в кулаке, она хотела вытащить руку но не смогла, потому что ее кулак оказался шире отверстия сосуда.
Разумеется, все это было сделано умышленно и вишни в сосуде были ловушкой, устроенной ловцом обезьян, который знал, как мыслят эти создания.
Услышав обезьяний визг, охотник вышел из своего укрытия. Испуганная обезьяна попыталась удрать. Но ее рука застряла в сосуде, и она потеряла способность быстро передвигаться. К тому же, и это охотник знал заранее, обезьяна продолжала судорожно сжимать вишню в руке. Таким образом, он без труда схватил ее, затем резко ударил по локтю, отчего она разжала кулак и выпустила вишню. Обезьяна высвободила руку, но была поймана. Охотник воспользовался вишней и кувшином для ловушки, но не лишился ни того, ни другого.
Это одна из многих традиционных историй, которые объединены под общим названием «Книга Аму-Дарьи».
Река Аму или Джихун, в Центральной Азии известна современным картографам как Оксус. Само уже название «Оксус» представляет собой дервишский термин (что является камнем преткновения для некоторых буквалистов) для обозначения материала, описанного в этой истории, а также для обозначения группы странствующих учителей, центр которых расположен возле Аубшаура в горах Гиндукуша на территории Афганистана.
В настоящей версии история была рассказана Ходжой Али Рамитани. Умер в 1306 году.
Древний сундук Нури Бея
Нури Бей был албанцем, славившимся своей рассудительностью. Женат он был на женщине, которая была гораздо моложе его.
Однажды вечером, когда он возвратился домой раньше обычного, к нему подошел его преданный слуга и сказал:
– Ваша жена, моя госпожа, ведет себя подозрительно. Сейчас она находится в своей комнате. Там у нее стоит огромный сундук, принадлежавший раньше вашей
бабушке, он достаточно велик, чтобы вместить человека. Обычно в нем хранились только старые кружева. Я думаю, сейчас в нем есть что-то еще. Она не позволила мне, вашему старому слуге и советчику, заглянуть в него.Нури вошел в комнату жены и увидел, что она, крайне расстроенная, сидит перед массивным деревянным сундуком.
– Не покажешь ли ты мне, что в этом сундуке? – спросил он.
– Это все из-за подозрений слуги? Вы мне не верите?
– Не проще ли будет взять да открыть сундук, не думая о том, чем это вызвано?
– Мне кажется, это невозможно.
– А он заперт?
– Да.
– Где ключ?
Она показала ключ и сказала:
– Прогоните слугу и вы его получите.
Нури приказал слуге выйти, после чего женщина протянула мужу ключ, а сама удалилась, явно чем-то встревоженная.
Долго размышлял Нури Бей. Затем он позвал четырех садовников из числа своих слуг, и ночью они вместе отнесли сундук в отдаленную часть сада, где его закопали, не открывая.
С тех пор об этом деле никто больше не обмолвился и словом.
Много раз подчеркивалось, что эта захватывающая история, которая входит в репертуар каландаров (бродячих дервишей), помимо внешней морали, обладает важной внутренней функцией.
Юсуф из Андалузии, живший в XIII веке, – святой покровитель этих дервишей. Раньше они были довольно распространены в Турции. В расширенном варианте эта притча стала известна в Америке благодаря книге «Ночи Стамбула» Х. Г. Двайта, опубликованной в США в 1916 и 1922 годах.
Три истины
Суфии известны как искатели истины, а истина – это ни много ни мало, как знание объективной реальности.
Один невежественный и алчный тиран захотел однажды заполучить эту истину. Он был известен как Рударигх (Родериго), великий лорд испанской Мурсии.
Он решил, что истина есть нечто такое, что можно силой выпытать у Омара аль-Алави из Таррагоны.
Омар был схвачен и приведен во дворец. Рударигх сказал:
– Я приказываю тебе немедленно изложить всю истину, которую ты знаешь, понятными мне словами, иначе прощайся с жизнью.
Омар ответил:
– Соблюдаешь ли ты при своем благородном рыцарском дворе всеобщий обычай, согласно которому арестованный должен быть отпущен на свободу, если он говорит правду в ответ на вопрос и эта правда не свидетельствует против него?
– Да, соблюдаю, – сказал владыка.
– Я прошу всех присутствующих быть свидетелями слов нашего владыки, – сказал Омар. – А теперь я скажу истину, и не одну, а целых три!
– Мы должны будем воочию убедиться, что произнесенные тобой истины и в самом деле являются истинами. Доказательство должно сопровождать твои слова.
– Такому владыке, как ты, – продолжал Омар, – которому мы собираемся предъявить не одну, а целых три истины, мы уж постараемся дать истины, которые будут самоочевидными.
Рударигх на этот комплимент распустил хвост веером.
– Первая истина, – сказал суфий, – состоит в том, что меня называют Омаром, суфием из Таррагоны. Вторая – состоит в том, что ты согласился меня отпустить, если я произнесу истину. Третья – в том, что ты хочешь знать истину, доступную твоему пониманию.
Слова эти оказали столь сильное впечатление на собравшихся, что тиран был вынужден отпустить суфия.