Притворись, что любишь

Стоило закрыть глаза, и в голове воскресал образ озорной дочурки. До чего же она любила, когда он приносил ей игрушки, катал на плечах, баюкал. Кирилл безумно жалел, что проводил с ней так мало времени. Если бы знал, что на отцовство ему отпущено всего три года, вообще бы ее с рук не спускал. Если бы знал.

О Кире и не рождённом малыше думать было еще больнее. Жена теперь нередко являлась ему в кошмарах в том виде, какой ее показали ему в день гибели. Иногда приходила и в своем обычном образе. Протягивала руки, о чем-то просила. Он бежал к ней во сне и всегда просыпался, когда думал, что вот-вот схватит.

Кирилл опрокинул в рот очередную стопку в надежде на анестетический эффект. Снова ничего не вышло. Все вокруг казалось серым и совершенно бессмысленным.

— Я так жить больше не могу… — прошептал он себе под нос и подозвал бармена. — Слушай, а нет ли у тебя чего-то покрепче?

— Абсент? — спросил тот с ухмылкой.

— Лучше колеса. Мне без разницы, что это будет.

— Я такими делами не занимаюсь, — прошептал тот, озираясь по сторонам.

Кирилл положил на стол пару крупных купюр и пододвинул их парню.

— Но наверняка знаешь, кто занимается.

Мужчина быстро нацарапал на салфетке какой-то номер телефона и ловко обменял его на купюры.

— Спасибо, — проговорил Кирилл и двинулся вон из бара.

Найти дилера оказалось плевым делом. Через полчаса бумажник Трубачева похудел еще на несколько купюр. В результате в кармане оказались желтые таблетки сомнительного происхождения.

— Отличная вещь, — уверил его шустрый парнишка лет двадцати. — Смотри, не переборщи с дозой. Понравится, приходи еще.

— Это вряд ли, — усмехнулся Кирилл и отправился обратно к такси.

Если все пройдет, как он задумал, ему больше никуда и никогда ходить не придется. Он сказал таксисту высадить его возле отеля, где жил во время ссоры с женой. Попросил номер, что занимал раньше.

— Конечно, Кирилл Александрович, — улыбчивая девушка в белой форме протянула ему карту-ключ.

Он добрался до номера без приключений. Затем уселся в кресло, достал таблетки. Закинул в рот все разом и запил совсем мерзким на вкус коньяком, что нашел в минибаре. Чуть позже отхлебнул еще. Включил телевизор и принялся переключать каналы в ожидании действия таблеток.

Кирилл не знал, сколько времени прошло, прежде чем услышал, как кто-то скребет по стеклу. Глянул в огромное на полстены окно и тут ему показалось, словно на другой стороне находится человек. Он потряс головой, прогоняя видение. В голове вертелось, что он находится на четырнадцатом этаже. И балкона в этой комнате нет. Значит за окном никого не может быть.

Он встал с кресла, подошел ближе. Свет люстры отражался в стекле причудливым желтым пятном. Кирилл поежился, наблюдая, как это пятно постепенно превращается в уродливую морду с клыками. По спине побежали мурашки, а волосы на руках встали дыбом. Он застыл на месте,

— Ну здравствуй! — морда в стекле хищно ощерилась и стала потихоньку выползать наружу, обретая трехмерную форму.

Оцепенение прошло. Кирилл огляделся, увидел стоявший неподалеку стул. Схватил его и со всего размаху зашвырнул в окно. Стекло брызнуло мелкими осколками. Морда исчезла. Все остальное тоже.

Падая на пол, Кирилл почувствовал невыразимую легкость. Словно душа отделилась от тела.

— Наконец-то, — прошептал он и отключился.

23 июня 2019

08:00

Он лежал на лужайке в саду. Яркое солнце играло зайчиками в рассыпанных по траве росинках. Сладко пели птицы. На душе было легко и спокойно. Он не помнил, кто он, и как тут очутился. Что-то подсказывало, что вспоминать не нужно. Он вслушивался в утренний шум природы, наслаждался легким ароматом цветов. Какая-то яркая пташка спланировала с дерева на землю. Запела громче. Потом еще и еще.

Кирилл судорожно открыл глаза и понял, что действительно слышит пение птицы. Только лежит он не в саду, а на больничной койке. А птица находится за окном. Кирилл почувствовал приступ дежавю. В вене снова торчала игла. И отец в кресле у его кровати. Что-то подобное с ним уже случалось пару месяцев назад. Только теперь он не мог пошевелиться не из-за вялости в мышцах, а потому что пристегнут к кровати ремнями.

Он покосился на отца. Тот спал, уткнувшись носом в собственное плечо.

— Пап, — позвал Кирилл тихо. — Пап?

Отец вяло пошевелился, раздраженно засопел, потом приоткрыл один глаз. Увидев, что на него смотрит сын, он проснулся окончательно.

— С добрым утром! — проговорил он строго. — Как себя чувствуешь?

— Что-то в твоем голосе больно много издевки, — прохрипел Кирилл. В горле отчаянно пересохло. Каждое слово давалось с трудом.

— Издевки? — тут же закусил удила отец. — Я тебе покажу издевку!

— Развяжи, а? — попросил Кирилл. — Где я?

— Ты в реабилитационном центре, сын! Я тебя не развяжу, пока вся та дрянь из твоего организма не выйдет, и ты не начнешь соображать нормально.

— В центре? Зачем ты меня сюда отправил? — спросил Кирилл, нахмурившись.

— Зачем? — заорал Александр Демьянович. — Он меня еще спрашивает зачем… Ты совсем совесть потерял! Нет, ну я еще как-то могу оправдать твои пьянки и бесконечные шатания где попало. Ты хоть под утро, но домой являлся. И на работе я тебя видел. Думал, перебесишься. Пострадаешь, сколько тебе бог отмерил, и вернешься к нормальной жизни. Но каково же мне было слышать, что мой единственный сын найден в номере отеля умирающим с пеной у рта! Ты понимаешь, как тебе повезло? Вызвали бы скорую на полчаса позже, и уже не спасли бы! Тупая твоя башка! Спасибо девушке с ресепшн. Услышала, как сверху стул из окна вылетел. Нашла тебя, дурака. Догадалась сразу врача вызвать.

— Кто ее просил, — зло прошипел Кирилл.

— Молчать и слушать! — скомандовал отец. — Тебе что, опять двадцать один? Не помнишь, что было в прошлый раз, когда я поймал тебя с наркотой? Ну здоровый детина, деловой человек! Какого черта тебя опять на колеса потянуло? Мы же все это проходили уже, Кирилл!

— В армию второй раз ты меня точно отправить не сможешь! — попытался пошутить он.

— В армию не смогу, — прищурив глаза, ответил Александр Демьянович. — Но я заплатил этому центру достаточно, чтобы тебя здесь держали на привязи хоть полгода, хоть год. Пока не одумаешься.

— Ты не можешь меня здесь держать, отец, — воскликнул Кирилл и попытался сесть. Безуспешно. Ремни надежно фиксировали его в лежачем положении. — Я взрослый человек, сам за себя отвечаю!

— Не могу, говоришь? А ты проверь! — он вскочил с кресла и начал расхаживать вокруг кровати, размахивая руками. — Ты же мне клялся, сын! Клялся, что больше этой дряни в рот не возьмешь! Столько лет держался!

Кирилл посмотрел на него грустно и ответил:

— Не находишь, что смерть моей семьи попадает под категорию уважительных поводов для срыва?