Притворись мной, я буду тобой

– Нет. Я всё рассказала. Папа выиграл дело. Не поддался на шантажи уголовников. Женщина хорошо заплатила ему, и уехала в Испанию.

– С одной оговоркой, – уточнил следователь. – Перед этим она написала заявление о пропаже дочери и наследства, полученного от бабки. Восемнадцатилетняя Элис приехала с матерью в РФ. И пропала в Москве при невыясненных обстоятельствах два года назад. В тот же момент пропала шкатулка с драгоценными изумрудами.

– При чем здесь я? – нервно сглотнула.

Женщина как бы невзначай провела рукой по своей цепочке и остановилась на кулоне. Она вертела золотой круг до тех пор, пока я не сдалась:

– Вы знаете про Кошачий глаз? Откуда? А-а! Кажется, поняла. Доверяй сотрудникам, но проверяй. Жучки, прослушка?

– Это Ваши домыслы, – резко оборвал меня мужчина, – и жадно уставился мне на грудь.

– Кошачий глаз не со мной. – Отпираться не видела смысла и просто сказала: – Всё что я знаю, этот камень был оплатой за работу. Если Вы уже беседовали с госпожой Иглесиас, то уверена, что она подтвердила мою версию.

– Подтвердила, – спокойно ответила следачка, и завершила наш разговор лаконичной фразой: – Напишите на бумаге всё, что рассказали нам и можете быть свободны.

– Хорошо, – легко согласилась я, устала сегодня спорить. И вообще, жутко устала от сегодняшнего дня. Хотела поскорее добраться до общежития, принять душ, лечь спать.

Но моим желаниям не суждено было сбыться этой ночью.

Глава 5

Ярослав

Воспоминание о прошлом

Как рассказать этой маленькой глупой ревнивой любимой девочке, что я зажимал Аллу Малиновскую, адвоката по семейным делам, ради блага самой Дианы? Как? Никак! Не имел права рассказывать Ди её же семейную тайну. Я поклялся Николаю – своему другу, что никогда никому, даже под страхом смертной пытки не расскажу правду о Диане.

Она – моя боль, она – моя жизнь. Она – моё всё! Я не хочу ее расстраивать наивной жестокой правдой. НЕ ХОЧУ и НЕ МОГУ! Лучше сам сдохну от невыносимой тоски по ее ласке и заботе. По нежному и заботливому взгляду пронзительных серых глаз.

Николаю тридцать шесть, а Ди – двадцать. В этом и состояла тайна отцовства Коли.

Мы познакомились с ним еще в Тюмени, в универе, где играли в одной сборной по хоккею.

Колян был женат, но детьми на тот момент не обзавелся. Считал, что рано. А потом появилась маленькая Дианка. Просто так. Из ниоткуда. Вернее, маленькую девочку привезли из солнечной Испании и отдали на удочерение Коле и его любимой жене-однокурснице Вере.

Малышка исправно говорила по-испански, а вот по-русски понимала только жесты и улыбки. Хотя мне казалось, что она всё прекрасно понимает. Играет в свою игру, мучая новоявленных родителей!

Коле туго приходилось с девочкой – он молодой, она не говорит по-русски. Два слова выучила быстро. Мама и Папа. Как назло! Подойдёт после дружеского матча. Вера молчаливо и терпеливо стоит в сторонке, а Ди вперит свои огромные глазищи как у олененка бэмби и шепчет:

– Папа… Когда приедет мама?

А Коля стоит – огромный амбал не знает, что ответить малышке, явно скучающей по маме.

А Верка жутко ревновала, страдала, стойко молчала.

Говорила нам: – время всё изменит…

И терпеливо ждала…

Дианка ее год игнорила, после год называла тетей. И только когда Вера объявила Ди, что у нее скоро появится братик, с Дианой вмиг приключилось изменение. Теперь она как маленькая кошечка крутилась вокруг Веры, называла ее мамой и с нетерпением ждала появление братика Вовки.

У нас – Колиных друзей тогда в голове роилось миллион вопросов. Когда? Как? Где? С кем? В том, что Ди являлась его родной дочуркой, ни у кого из друзей не возникло вопросов. Слишком были похожи. Даже не внешне, а повадками, манерами, характером, складом ума.

Так мы и полюбили маленькую Дианку. После хоккейных матчей выгуливали ее в парке, катали на маленьких пони, играли в настольные игры, и слушали ее звонкий детский смех.

А затем она выросла.

И мой мир рухнул…

Я больше не мог находиться с ней в одной комнате. Дюймовочка с пронзительными серыми, с округлившимися формами. Она напоминала мне мою мечту о счастье, которое я так долго искал в других женщинах – опытных, зрелых, красивых, состоявшихся. И не находил.

Мне стало тогда жутко стыдно за себя. Я – взрослый мужик заглядываюсь на шестнадцатилетнюю девушку. И я сбежал как трус. Из нашей дружбы, из дома Коляна. Перестал посещать редкие дружественные хоккейные матчи, не отвечал на его звонки.

Два года назад Кошкин всё-таки поймал меня за рукав после совещания в Коллегии адвокатов и попросил выслушать. Ему нужна была серьёзная поддержка и помощь. Очень серьёзная. Едва я услышал о груде проблем, которые погребли друга под собой, я понял, что должен помочь. Иначе его реально прихлопнет могильной плитой. Немедленно! Разобраться в самом деле, найти улики. Но первые мои слова о помощи прозвучали примерно так.

Прочистив горло, будто невзначай, я предложил немного осипшим голосом:

– Коль, давай на лето устроим Диану в коллегию. Есть местечко секретаря, оклад приличный. Уверен, ей понравится. Она ведь на юридическом факультете учится?

– Спасибо, дружище. Ди будет безмерно счастлива.

На том порешили.

На следующее утро я рано пожаловал в Коллегию. У меня сердце замерло перед дверью, за которой сидела та самая маленькая девочка.

Постучав три раза и услышав знакомое:

– Войдите.

Я медленно распахнул дверь и вошел в небольшой уютный кабинет. Жанна занимала собою больше половины комнаты – огромный стол, расфуфыренная мадам.

Но мои глаза искали только её. Маленькая, уютная, почти вытертая из моей памяти (моими же усилиями), Ди сидела в самом углу за компьютером и вела тихую беседу по телефону. Голос спокойный, уверенный. Завораживающий тембр.

– Пополнение? – Громко спросил я, натягивая на лицо дежурную улыбку. Мои глаза кричали, как я счастлив. Но, ни одна из женщин, присутствующих в комнате не знала об этом.

– Помощницу дали. Дочка Николая Кошкина, адвоката по семейным делам.

– А-а, – протянул я безразлично.