Притворись моей

Молчу. Лишь закатываю глаза. Да и то в своих мыслях. Прекрасно знаю, никакой рабочей встречи у него в ресторане «Орион» не может быть, тем более, в такое позднее время. Всё же именно я отвечаю за его расписание. Благо, никаких комментариев от меня не требуется. Мужчина лениво взмахивает рукой в сторону двери, негласно веля возвращаться на своё рабочее место.

– До обеда никого не принимать. Отмени всех. Не до них мне сегодня, – бросает напоследок, пока я смиренно оставляю начальство в одиночестве.

– Хорошо, Виталий Леонидович, – киваю, прежде чем выйти в приёмную.

Небольшое помещение с панорамной стеной разделено на две зоны: правая сторона принадлежит секретарю финансового директора, вторая – моя территория, как секретаря исполнительного директора.

– Уволил? – затаив дыхание, интересуется Лиза, едва я оказываюсь на своём рабочем месте.

– Нет, – тяжело вздыхаю, грешным делом задумавшись о том, чтоб лучше уж реально уволил, чем то, что есть. – Как всегда, просто наорал.

Приступ уныния длится недолго. Тряхнув головой, я заставляю себя сконцентрироваться на разборе бумажной почты, покоящейся на краю стола. Но для собеседницы наш разговор не исчерпан.

– И чего тогда расстроилась? – не унимается девушка.

– Снова тащит в ресторан. На этот раз под предлогом деловой встречи, – говорю, как есть, сортируя письма в несколько стопок, в зависимости от содержания. – Сегодня. В десять.

На Лизу не смотрю, но и так ощущаю её сочувствующий взгляд. Всё же у Быкова в нашей компании мало «поклонниц». И дело даже не в том, что мой пятидесятилетний шеф весит два центнера, носит толстенные стекла на переносице из-за своей близорукости, да и вообще по всем внешним параметрам далёк от идеала мужской красоты. Характер у него поганый. В нашей компании, должно быть, не осталось ни одного человека, которого он бы ни оскорбил, притом, не обязательно за дело. Если у Виталия Леонидовича плохое настроение – это уже повод оторваться на первом попавшемся под горячую руку… рукоприкладством Быков, к слову, тоже не чурается.

– И что делать будешь? – тем временем осторожно интересуется секретарь финансового директора.

Если честно, я об этом ещё не думала. Хотя…

– Ничего. Не пойду, – пожимаю плечами.

– А он об этом знает?

– Я похожа на мазохистку? Скажу ему после обеда, когда он станет чуточку добрее. Вечером, в девять надо будет подавать лекарства маме, так что мне совсем не до хождения по ресторанам.

– Как будто кроме тебя больше некому их подать, – скептически хмыкает Лиза, умолкает ненадолго, а через небольшую паузу добавляет серьёзным тоном: – Нужен более веский повод. А то на этот раз точно уволит. Или что ещё похуже придумает.

Та часть меня, что давно мечтает избавиться от надоедливого начальства, в моём воображении опять пожимает плечами в полнейшем безразличии. Но другая – та, что отчаянно нуждается в заработке, принимается соображать, какой предлог действительно подошёл бы лучше и выглядел бы более весомым. Как назло, ничего дельного в голову не приходит.

– Например, какой повод? – быстренько сдаюсь.

Лиза тоже задумывается. Но, в отличие от меня, размышляет недолго.

– Скажи, что сестра сломала руку! – восклицает она и тут же прикусывает язык, опасливо скосившись на дверь, за которой находится Быков, пока я в удивлении смотрю на неё. – Нет, ну а что? Повод же должен быть действительно веский, сама знаешь, – оправдывает степень крайности своей задумки. – А ещё лучше ногу! И не может сама добраться до травмпункта, – понижает голос, заново призадумывается. – Или скажи, что у тебя квартиру ограбили, случился пожар, потоп, взорвалось отопление… – перечисляет самозабвенным тоном.

– Поэтому нарядного платьица у меня нет и никуда пойти с ним я не могу? – хихикаю я в ответ.

– Как вариант, ага, – тоже улыбается Лиза. – Но тогда он сперва потащит тебя по магазинам, а потом предъявит тебе счёт за покупку. И не факт, что денежный, – усмехается многозначительно, пристально разглядывая меня. – Слушай, а обзаведись ты уже парнем. Желательно, качком каким-нибудь, поздоровее, – предлагает новый вариант решения моей проблемы. – Тогда сразу понятно будет, что ему ничего не светит, как бы ни старался!

– А если и тогда не отстанет? – бросаю встречно, всё же Быков сам не отличается понятием верности своей «любимой». – И потом мне сразу с двумя мучайся, да? – передёргиваю плечами.

– Ну, не зна-аю, – не соглашается со мной девушка. – Парень – на то он и парень, чтоб радовал, а не мучил. Тем более, если он будет весь такой высокий, сильный – за таким, как за каменной стеной… – протягивает, откинувшись на спинке кресла, зажмурившись с довольным видом.

– Угу, я одного высокого и сильного сегодня уже встретила, – ворчу встречно. – Только у нас с ним стена не каменная, а кирпичная… – добавляю, прежде чем осознаю, что зря завожу эту тему.

Лиза садится прямее, вперив в меня хищный взгляд.

– Где встретила? Как зовут? Я его знаю? Ты ему хоть номер свой дала? А его номер взяла? Когда встретитесь снова? – моментально закидывает меня вопросами.

Уныло вздыхаю и расстёгиваю пуговицу на пиджаке, демонстрируя кофейные пятна на своей блузке.

– Понятия не имею, как зовут этого придурка, – качаю головой. – Мы с ним тут, – машу рукой в ориентировочном направлении указываемого места, – на углу столкнулись. Кофе разлила, – жалуюсь, не скрывая своего негодования.

– И всё? – разочарованно вздыхает Лиза.

– А должно быть что-то ещё? – усмехаюсь я.

Явно же уже напредставляла себе всего и больше. Неспроста страдальчески закатывает глаза, после чего хмурится, одаривая меня строгим взором, как только слышит мой ответ.

– Слушай, Демидова, ты таким макаром точно останешься старой девой, – проговаривает наставительным тоном. – Извинилась бы, предложила бы ему в качестве возмещения ущерба ещё один кофе, обменялись бы телефонами, снова встретились бы потом… – замолкает и требовательно смотрит, будто я прямо сейчас должна сделать всё озвученное, хотя выдерживает паузу лишь несколько секунд, после чего спохватывается: – Страшный что ли?

Настаёт моя очередь закатывать глаза.

– С чего бы я ему предлагала ещё один кофе, если пострадал мой американо? – ворчливо предъявляю аргументом. – А потом этот хам обозвал меня мелкой и припёр к стенке, заткнув мне рот? – сокращаю наше общение с незнакомцем.

То, что я оробела, как сопливая девица, от одного его грозного вида, я оставляю при себе. В этом сознаваться категорически не хочется. К тому же, Лизу интересуют совершенно другие подробности:

– То есть, не такой уж и страшный? – на свой лад интерпретирует мои слова с многозначительной усмешкой. – К стенке припёр, рот заткнул… Чем ещё занимались? Ты так и не сказала, как его зовут, – напоминает.

– Да не знаю я, как его зовут! – отмахиваюсь, вспоминая о том, что надо бы не о всяких первых встречных брюнетах разговаривать, а исполнять свои служебные обязанности. – И знать не хочу! – заявляю категорично.

Не менее категорично утыкаюсь в письма. Правда, это не особо помогает избавиться от воспоминаний о том, чьё имя меня вроде как абсолютно не интересует. Золотисто-карий высокомерный взор с толикой насмешки преследует моё воображение до самого обеда. И особенно остро в тот момент, когда я узнаю, что этим утром у моего шефа, пока я опаздывала на работу, были «особые клиенты», которые прибыли аж из Нью-Йорка, чтобы этим вечером подписать контракт на много-нулевую сумму, поэтому тащиться этим вечером в ресторан с шефом всё же придётся – работа обязывает.