Притворись моим другом

Остудить горящую кожу прохладная вода смогла, а вот избавить от последствий рыданий нет, поэтому, подняв свой скарб, я выглянула в коридор. Никого из наших не заметила и, поправив юбку, уверенно направилась к служебному входу. До него всего с десяток шагов, если быстро спуститься по лестнице и свернуть направо. Обычно через ту дверь входят технички, иногда учителя и другой персонал.

И вот… я.

Смогла найти удачный путь для побега. До двери я иду спокойно, но, когда пальцы касаются ручки, включается скорость. Дергаю ее на себя и буквально выпрыгиваю на крылечко, спотыкаясь обо что-то. Ойкаю, прижимая к себе рюкзак, чтобы смягчить падение. Коленками ловлю твердое бетонное покрытие и кривлюсь от боли.

— Черт… — подбородок снова предательски подрагивает, но слезы застывают в глазах, когда я вижу ботинок, о который споткнулась.

Нервно сглатываю и поднимаю взгляд выше. Черные брюки. Белая рубашка с расстегнутым воротом. Шея. Вздернутый подбородок. Прищуренные глаза.

Незнакомый и о-о-очень красивый парень стоял, прислонившись к стене, и курил. Он ничего не говорил, но смотрел на меня так, словно я подставила ему подножку, а не наоборот.

— Влас, ты тут?

Из-за открытой двери послышался голос Резникова. По коже мгновенно прокатились мурашки, и я, несмотря на жжение в области коленок, спешно подскочила и вжала в себя рюкзак. Парень отлип от стены и сделал шаг в направлении входа, чуть перекрывая обзор на меня. Неужели решил спасти меня?

Только не выдай меня, пожалуйста…

Повторяла эти слова, зажмурившись и слушая бешенный ритм своего одичавшего сердца.

— Да, я здесь, — спокойный голос с легкой хрипотцой заставил распахнуть глаза.

Он снова меня разглядывал. С интересом.

Только не выдай меня… Пожалуйста…

— Ты новенькую нашу не видел?

Сердце замерло в этот момент. Незнакомый парень кинул сигарету под ноги, затушив ее носком ботинка, и поместил руку на дверное полотно. Нет. Он не скажет, что я здесь. Нет.

— Видел.

Одно слово, а меня будто ведром ледяной воды окатили. Все органы разом упали вниз. Я отступила назад, а Влас толкнул дверь в сторону. Мои глаза тут же поймали знакомые туфли и брюки. Макс спускался по лестнице.

— Вот она.

Интерес в глазах парня сменился равнодушием, от которого у меня ноги подкосились. Он развернулся и скорее всего вошел в здание, но этого я уже не видела, потому что бежала к воротам, чтобы покинуть чертову школу.

Глава 2

Руслан

— Вижу своё восемнадцатилетие ты отметил с размахом, — Борис Власов с бесстрастным видом ставит руки в бока, осматривая комнату, и пинает жестяную банку.

На хате у Серого полнейший бедлам. Пацаны отрывались на полную катушку. В помещении полумрак. Гордость Серёги — огромная колонка, убивающая мегагерцами, валялась на полу и хрипела.

Он не будет в восторге, когда проснется.

Присаживаюсь на диване и запускаю руку в волосы, смачно зевая. Сколько спал?

Часа два от силы. Мышцы ноют, а мозг просит о пощаде.

— Черт! — шиплю, когда батя проходит к окну и сдвигает плотную портьеру в сторону, пропуская в комнату яркий солнечный свет.

Слепит, как вампира. Не реагирует на моё возмущение и открывает створку, позволяя свежему воздуху сметать смрад от ночного гуляния. Присвистываю, смотря на окружающий меня беспорядок. В полутьме все казалось вполне презентабельным, а сейчас взгляд блуждал по горе мусора на полу, банках, бутылках, кальяну и закускам. Стол перевернут. Лампа валяется около тумбочки. Вряд ли Серый сможет ей воспользоваться. Разбили в хлам.

— Страшно подумать, что вы здесь вытворяли, — отец выдергивает шнур от колонки из розетки и брезгливо бросает его на пол, погружая окружающее нас пространство в звенящую тишину.

— Ты знаешь, что я не пью, — тру глаза и с прищуром смотрю на предка, который, засунув руки в карманы идеально наглаженных брюк идет в мою сторону.

— Что еще удивительнее, — он останавливается напротив меня и давит своим энергетическим полем.

Предсказуемо. Навис надо мной, как стервятник над своей добычей. Только теперь я не прячу глаза, а поднимаю голову и жду его лекций, что сын известного Бориса Власова, сбился с пути истинного и позорит своего отца.

— У тебя на все полчаса, — он оглядывается по сторонам, словно оценивает масштаб шабаша, — не спустишься, Олег поднимется и притащит в машину за шкирку.

— Я уже совершеннолетний и в няньке не нуждаюсь, — выплевываю каждое слово, ощущая, как напрягается каждая вена под кожей.

— Спорное заявление, — одна бровь Власова изгибается в чертовом вопросе, заставляя мою верхнюю губу подрагивать от нерва, — тридцать минут, Руслан, — он разворачивается, но тут же смотрит на меня снова, потирая переносицу пальцами, — и да, приведи себя в порядок. Нужно, чтобы ты выглядел приемлемо, хотя бы.

Фыркаю, смотря ему в спину.

Предок задерживается около выхода, достает из кармана портмоне и отсчитывает несколько красных купюр.

— Это, — поднимает руку, не глядя на меня, — твоему дружку за организацию праздника для моего сына. Судя по всему, ему пригодится.

Уходит, оставляя после себя удушливое чувство непоколебимого авторитета. Только в этот момент расслабляюсь и тру виски пальцами.

Как папашка узнал, где я нахожусь?

Просто. Вчера столько камер было направлено на нас во время гонок, что в пору вносить свое имя в список селебрити. Черт! Иногда до жути ненавижу социальные сети и быстро развивающуюся всемирную паутину.

Около пяти минут сижу и не двигаюсь, разглядывая результат суточного зависания на квартире Серёги. Самого его не видно. Поднимаюсь и иду в комнату напротив. Храп. Перегар. Две пары ног из-под одеяла. Усмехаюсь и тихо прикрываю дверь.

Повинуясь зову желудка, бреду в кухню и вкидываю в себя пару кусков пиццы, которая осталась целой и покоилась в холодильнике. Пока закипает вода в чайнике, прибираю в кухонной зоне. Завариваю крепкий кофе и смотрю на часы. Есть еще двадцать минут до исполнения приговора от отца.

Повиноваться его воле не хочется, но и иметь дело с Олегом не в моих планах, поэтому беру несколько больших мешков для мусора и убираю весь хлам в гостиной. Поправляю сдвинутую со своего места мебель и с звонким равнодушием заваливаюсь в душ. Пару минут стою, упираясь руками в холодную стенку кабинки. Теплая вода ударяет по лицу, прикрытым векам.

Резко открываю их, гася воспоминания, и тут же принимаюсь натирать тело гелем для душа. Механические действия всегда помогают отгородиться от прошлого. Заметил, поэтому действую на автомате. Задерживаюсь на минуту из-за кроссовок. Шнурки никак не поддаются.