Притворись моим другом

— Сейчас ключи тебе отдам, — он хлопает по карманам брюк, — проходите. В кабинете оставил, видимо.

Мы идем следом за ним. Сердце с каждым шагом грохочет. Ева замечает мое состояние и выходит вперед.

— Дядь Борь, я водички попью?

— Да, в холодильнике на кухне, — указывает в нужном направлении рукой, а я смотрю вслед Майоровой, пока она не скрывается за дверью, — вот, — связка ключей появляется перед моим носом, — от квартиры, мотоцикла и тачки.

К моему великому позору, предок забрал ключи от всех транспортных средств после того, как мама умерла. Не знаю, чего опасался, но отдать решился только сейчас.

— Почему? — он понимает мой вопрос и пожимает плечами.

— Сейчас ты готов.

Киваю. Внутри все сжимается. Разворачиваюсь, чтобы уйти, ведь меня вроде ничего больше здесь не держит, но все-так поворачиваюсь около двери.

— Кто эта девушка?

— Дочь друга детства, но я тебе уже говорил, когда ты разбил стекла Лексуса, и нет, она не была моей любовницей. Никогда.

— Тогда почему…?

— Я никогда никому ничего не доказываю, сын. Это удел слабаков. Ты не был готов воспринимать мои доводы. Я не посчитал нужным оправдываться в том, в чем не был виновен.

Не хватает слова — квиты. Очередной урок от Бориса Власова усвоен. Сглатываю ком в горле и хочу уйти.

— Руслан, — смотрю на отца, который приближается ко мне и неожиданно обнимает, похлопывая по спине. — Я тобой горжусь.

Сначала напрягаюсь, но хлопаю в ответ, чувствуя, что внутренности поменялись местами. Внутри настоящий хаос, но он не убивает, а наоборот окрыляет. Общения с отцом и чаепития не жду. Он ценит свое время и вряд ли бросит серьезное дело ради посиделок с сыном. Я его не виню в этом. Наверное, теперь по-настоящему принимаю его позицию, как и он мою.

— Куда теперь? — спрашивает Ева, когда мы входим из подъезда.

— Последний раз к светодиодам? — улыбаюсь и тащу ее к гаражу.

Кивает. И да. Мне нужна скорость. Сладкие губы. И чертовы светодиоды.

Эпилог

20 лет спустя

— Артём! Немедленно неси свою пятую точку сюда, иначе я приволоку тебя за уши! — рычу, глядя на разбитые коленки Надюшки и еле сдерживаю порыв убить брата за то, что не усмотрел за ней.

— Да здесь я, — братишка появляется в дверном проеме и складывает руки на груди, сводя при этом брови на переносице.

Ольга с отцом в коем веке решили отдохнуть и отправились в санаторий, куда им взял путевки Руслан, а исчадие ада в виде моего родного братца отжигает по полной программе в их отсутствие. Сегодня он явился далеко за полночь и не потрудился объяснить, почему взял с собой нашу несовершеннолетнюю дочурку, которая шмыгала носом и ойкала, когда я обрабатывала ей раны. Никогда бы не подумала, что увижу снова такие ранения, но не на себе, а на родной дочери. Ей недавно исполнилось шестнадцать лет. Бунтовать не бунтовала, но в последнее время все чаще стала убегать из дома. Как ей это удается, одному богу известно.

Руслан уже все двери и окна проверил, но зеленоглазая бестия все равно оказывалась в компании Артёма. Моего терпения хватает ровно на пять минут, а после слова сами вылетают изо рта.

— Я жду объяснений, — посмотрела на испуганную Наденьку и обернулась к брату, который прилип к косяку, наградив меня взглядом «отвалите», — от обоих.

Для убедительности пригрозила пальцем. Из нас двоих самым грозным родителем стала я. Руслан во всем потакал маленькой принцесске. Любил ее до умопомрачения, а внешнее сходство с Верой делало Наденьку и вовсе неприкосновенной. Дочка походила на мать Руслана не только внешностью, но и характером. Добрее девочки не сыскать на целом свете.

— Она опять увязалась за мной, — ворчит Артём, и темные прядки волос спадают ему на лоб, — привяжите ее на цепь. Достала уже. Позорит меня перед друзьями.

— Я?! Ничего я не позорю! — подскакивает Надя и пыхтит так, что щеки краснеют от гнева, с которым она смотрит на своего дядю. — Если бы ты мне помог, то ничего бы не случилось, и никто бы про это не узнал! Ой… — осекается, а я поднимаюсь, бросая ватный диск на диван.

— Так, — тру виски пальцами и прожигаю взглядом обоих, — мне ваши ночные приключения уже вот здесь, — показываю на горло, — я хочу знать, почему ты снова без проса ушла из дома, это раз, — это для летит в сторону Нади, — и два, какого черта ты не привез ее домой, Тёма?!

— Я же говорю, — тычет в Надю пальцем, — достала! Все пацаны надо мной уже ржут! А ей мало! С каждым разом умудряется прилепить на нас марку криндж!

— Я?! Да ты…! Ты просто хамло!

— Надя, — предупреждаю ее, — Артём, ты старше. Ты должен был проследить за ней.

— За ней есть кому следить, да бесячая? — усмехается, а Надя закипает у меня на глазах.

— Заткнись…

— Надя? Я жду объяснений.

— Я могу идти? — Тёма уже разворачивается, чтобы оставить меня один на один с зеленоглазой проблемой.

— Нет. Мы еще не поговорили. Я не хочу, чтобы ситуация повторилась.

— Так и не повторится, — с той же усмешкой произносит брат и смотрит на Надю, которая складывает руки на груди, — она сама расскажет. Ев, у меня дел еще по горло…

— Не ной мне тут!

— Ев…

— И не Евкай!

— Да ***… - закатывает глаза.

— Это еще что за новости?! — округляю глаза от того, что до ушей долетают ругательства от братишки.

— Не будь душнилой, систер, — кривится и запихивает руки в карманы рваных джинсов (ему их точно деть некуда), — и маме не говори. Короче, бесячая за парнишей бегает.

— Артём! — взвизгивает Надюшка, а я хлопаю глазами.

Понимаю, что моя дочь уже взрослая, но к такому повороту точно не была готова, поэтому теряюсь.

— Мне идти нужно, бесячая, а ты, как заноза в… в пальце, — смотрит на меня, — но ты не беспокойся, систер, Резников ее побрил сегодня. Так что таскаться, я очень надеюсь, за мной она больше не будет.

— Кто? — еле шепчу, услышав эту фамилию.

— Даня Резников, — брат спокойно пожимает плечами, — мы в одной компании. Он, правда, младше, но… — Тёма снова кривится. — Рили идти нужно, Ев.

— Куда?

— Пацанам объясню все и вернусь.

— У тебя час. Не вернешься, позвоню Ольге и о каждом твоем косяке расскажу.

— Жалкий шантаж… — пытается разжалобить меня, но я складываю руки на груди.

— Ок. Вернусь. Довольна?

С видом мученика удаляется, а я переключаю внимание на Надю. Дочка с пунцовым лицом стоит рядом и отводит взгляд на ковер под ногами. Ольга стала для Артёма не только матерью, но и идолом. К ее мнению он прислушивался. Ее же боготворил. Папа не был таким авторитетом, как тёть Оля, но и от нехватки любви сына не помирал.