Притворись

– Попробуй вытащить руки.

Я пытался удерживать пальто неподвижно, но она несколько раз захныкала, когда высвобождала руки. Я направил ее в сторону матраса, чтобы она легла на живот.

Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

– Просто сорви его, Кейд.

Я опустился на колени возле нее и откинул локон волос с ее лица. Она и близко не казалась такой же храброй, как звучал ее голос.

– Как бы мне ни нравилась идея сорвать с тебя одежду, думаю, мне лучшего этого не делать.

Щеки ее прижимались к матрасу, поэтому совсем дерзить у нее не получалось:

– Тебе же хуже.

В этом я и не сомневался.

– Погоди минутку.

Кухня была такой же крошечной, как и гостиная. Я начал открывать шкафчики в поисках миски.

– Знаешь, ты мог бы просто спросить, и я сказала бы тебе, где искать, - произнесла Макс.

– Так веселее. Кто знает, что я найду?

Я нашел большую пластиковую миску и поставил ее. Я включил кран и стал ждать, пока пойдет горячая вода. Я услышал на другой стороне дивана ее смех, а потом стон.

– Мне не хочется тебя разочаровывать, но ты не найдешь там никаких грязных секретов. Может, только прокисшее молоко, и все.

Я наполнил миску и нашел в ящике у раковины махровую салфетку. Вернувшись в гостиную, я спросил:

– А где тогда я могу найти эти грязные секреты?

Она улыбнулась и ответила:

– Я унесу их с собой в могилу. Прости, Золотой Мальчик.

Я задрал верхнюю часть пальто, и она вздрогнула.

– Извини.

– Все нормально, - прошептала она.

Но голос ее звучал не нормально. Я опустил салфетку в теплую воду и тщательно ее отжал.

– Вот, что я скажу… - проговорил я.
– Я обменяю твой секрет на часть моей песни.

Я выжал немного воды на то место, где кожа соприкасалась с подкладкой пальто, и начал аккуратно его оттягивать.

Она ответила: “Идет”, - а потом подавила стон. Я добавил еще воды, очищая кожу, как можно осторожнее. Чем больше я видел ее спину, тем злее становился. Кожа в некоторых местах уже побагровела, и каждую царапину я ощущал, как на своей собственной коже. Я резко вздохнул, и мои легкие будто заполнило огнем. Сквозь свою ярость я ничего не видел, и мне хотелось вернуться прямо к бару и найти того парня. Даже у него не было столько крови.

Я сжал салфетку в кулаке и сказал:

– Тогда послушаем секрет.

Нам обоим нужно было отвлечься.

Она глубоко вздохнула и проговорила:

– В средней школе я была участницей группы поддержки.

12

Макс

– Кем ты была?

Мне всегда нравилось шокировать этим людей, и это немного помогло отвлечься от боли.

– Ты не ослышался, Золотой Мальчик. Я была чирлидершей.

Его руки, стягивающие с моей спины пальто, замерли, и я была благодарна за эту передышку.

– Я пытаюсь это себе представить, - сказал он.
– Но я просто…

Он замолчал, и я спросила:

– Что? Не можешь представить меня в юбке чирлидерши?

– Нет, этот-то образ я с легкостью могу вызвать у себя в воображении.

– Конечно, можешь. Мужчины.
– Я закатила глаза, хотя особо и не возражала. То, что я знала, как привлечь такого парня, как он, наделяло меня некоторой властью. Даже если он не имел понятия, в какое безумие ввязался.

– Но серьезно… Чирлидерша?

Казалось, все это было сто лет назад. Другая я.

Я ненавидела думать о прошлом. Каждый раз, когда это происходило, я чувствовала себя тяжелой, как будто сила тяжести удвоилась и теперь удерживает меня у земли, расплющивает.

Я не могу объяснить, но слова сами потекли потоком:

– Я долгое время притворялась тем, кем не являлась, - сказала я.

Он снова начал тянуть материал, и я ощутила, как кожа натянулась, а за ней потекла струйка свежей крови. Он нежно вытер тряпкой царапину, но кожа была такой чувствительной. Я изо всех сил пыталась не вздрагивать, когда он дотрагивался до меня, но несколько раз у меня не получилось.

– По крайней мере, ты перестала притворяться. А многие люди - нет.

Правда? Я просто поменяла одно притворство на другое.

Мне нужно было отвлечься… от прошлого и боли. Я зажмурилась и сказала:

– Теперь твоя очередь, Золотой Мальчик. Спой мне.

Он снова окунул тряпку в миску, и я прислушалась к стуку капель, когда он ее отжимал. Вода была теплой и успокаивала кожу, пока он снова не начал отдирать ткань. Я задержала дыхание и услышала, как он начал петь.

У него был сильный и чистый голос. Он пел тихо, но глубокие ноты громыхали в груди, и от этого у меня побежали мурашки.

Не имеет значения, как близко, ты всегда далеко.

Где бы ты ни была, ты всегда притягиваешь мой взгляд.

Костяшки его пальцев коснулись моей обнаженной спины, и мои мышцы напряглись и задрожали, как натянутая гитарная струна. В горле перехватило дыхание, и я едва чувствовала, как он стянул пальто до конца.

Он заново намочил тряпку, и я стала ждать, когда он снова запоет, но он не пел. Он намочил одну царапину, потом другую… молча.

– И это все?
– спросила я. Этого было совсем недостаточно.

– Каким бы причудливым и… побудительным ни было твое признание о чирлидерском прошлом, мне нужно немного времени, чтобы начать обнажать свою душу.

Я слышала в его голосе улыбку. Жадный ублюдок.

Я преувеличенно вздохнула.

– Не знаю, что еще можно тебе рассказать.

– По-моему до этого кто-то упоминал слово “грязные”.

Я была расстроена тем, насколько напугала меня мысль раскрыть ему все свои секреты. Обычно я меньше забочусь о том, что думают обо мне люди, но с ним все по-другому.

– Первый поцелуй у меня был с сыном моей няни, когда мне было пять, а ему - семь. Он поцеловал меня, а потом дернул за волосы.

Он усмехнулся и промокнул царапину чуть выше пояса моей юбки.

– У нас разные понятия о грязном.

Я усмехнулась и добавила:

– И по сей день меня ничто так не возбуждает, как дергающий меня за волосы парень.

Надо мной повисло молчание, а его рука замерла на моей спине. Я бы все отдала за то, чтобы увидеть выражение его лица.

Он прочистил горло, встал и отошел на несколько шагов.