Притворщик

Все действительно звучит очень складно. И до того прагматично, что невольно возникает вопрос – а есть ли вообще в его жизни место чувствам?

– Звучит… очень рационально. Надеюсь, с тех пор ты пересмотрел свои взгляды на жизнь. Не то я не завидую Марианне.

– И почему же?

– Потому что брак без любви в моем понимании – довольно печальная история.

– Именно поэтому ты выходишь за узкоглазого?

Я вскидываюсь. Матиас же, ничуть не испугавшись мелькнувшего в моих глазах гнева, сощуривается:

– Или станешь меня убеждать, что влюбилась в него без памяти?

– Не твое дело!

– Ты первая коснулась этой животрепещущей темы.

Ну и чем тут крыть? Он прав. Я действительно полезла туда, куда не следует. И поплатилась. Очень жестоко, да. Потому что я… не люблю. Действительно не люблю Сашку, как он того заслуживает. Как брата, да. Как близкого человека, как родственника. Но не как мужчину. И чем тогда я лучше Матиаса? Он был готов жениться из-за наследства, а я… я – просто чтобы не быть одной? Чтоб влюбленным в меня без памяти парнем заткнуть дыру в груди, через которую будто в прорву утекает все хорошее, не задерживаясь, и ничего во мне не трогая?

– Он был твоим первым?

А?! Ошалело хлопаю ресницами.

– Тебя это не касается!

– Ты права. Извини. – Матиас трет руками лицо. – Да не смотри ты так на меня. Забылся. Мир?

Протягивает огромную ладонь. Все еще несколько не в себе, залипаю на ней, не решаясь пожать. Даже напомнить себе приходится, что я, в общем-то, за этим сюда и ехала. Поговорить. Простить. И поставить точку в той давней истории.

Тяну руку, и она тут же утопает в его.

– Мир.

Мои реакции на его касание абсолютно противоестественны. Закусываю губу. Сжимаю бедра. А он все смотрит и смотрит. Пытается рассмотреть швы? Я нервничаю, и потому хватаюсь за первую пришедшую на ум тему:

– А я у тебя здесь встретила Гордееву. Представляешь?

Глаза Матиаса чуть расширяются, как будто он не ожидал такого перехода.

– Ого. И что она у меня здесь делала? – иронично замечает он.

– На УЗИ пришла. Она беременна, прикинь? – качаю головой и вдруг ловлю себя на мысли, что если бы мы в свое время поженились, возможно, уже тоже были бы родителями. Под ложечкой начинает противно ныть. Непонятно с чего. Я никогда не мечтала стать матерью. Вот сделать карьеру – да. Вопрос, почему я не чувствую удовлетворения, если мои мечты осуществились, опять встает на повестку.

– Неужели она, наконец, смогла на ком-то остановиться?

– Наверное, – беззаботно улыбаюсь. – Мы договорились созвониться. Как выясню наверняка, непременно тебе расскажу. Только по секрету.

– Конечно. Только так.

– Ну, раз мы все обсудили, я, наверное, пойду. У меня еще уйма дел.

Поправляю ремешок сумочки на плече, выжидательно на Матиаса глядя. Тот тоже на меня смотрит. Все так же странно. Проводит? Нет? Помявшись, топаю к выходу. Он идет за мной.

– Дальше я сама. И так ведь столько времени у тебя отняла.

К счастью, Матиас на своем не настаивает. Плетусь к выходу, а в ушах сердце грохочет. И тянет, так тянет… Будто душу в смирительную рубашку помещают. А она из нее рвется.

– Анька! Анька! Уф… Оглохла ты, что ли?!

Оборачиваюсь. За мной через всю парковку бежит Гордеева. Торопливо шагаю к подруге навстречу.

– Прости. Тут такой шум.

– А я уж думала, ты опять морозишься.

– Да нет же, – смущаюсь. – Слушай, Свет, ты не обижайся. Я тогда не могла иначе.

– Ну, ты всегда была с ебанцой, – с непосредственностью замечает Гордеева, вертя по сторонам головой. Я улыбаюсь, вспомнив наше общее прошлое. Стою дура-дурой. Глаза на мокром месте.

– Ты кого-то ждешь?

– Нет. Кого? Кирюха мой в плаванье. Я ищу, где бы нам присесть. Там на углу вроде кафешка была. Ты как? Не спешишь?

– Спешу! Но часик для старой подруги найду.

Усаживаемся в том самом кафе. Здесь немного шумно от дороги и пахнет соответствующе, но искать что-то получше времени и впрямь нет. Утыкаюсь в меню. Есть не хочется, но после разговора с Матиасом в горле пересохло так, что дерет.

– Я, наверное, выпью фирменного лимонада, – говорю я, растерянно пробегаясь по меню, и вдруг ловлю изучающий Светкин взгляд. – Чего?

– Классно сделали, – тычет себе в губу пальцем.

– А-а-а. Да. Врачи в Корее – настоящие кудесники.

– Ты недолго там вроде задержалась.

– Ага. А ты откуда знаешь?

– Да я все знаю. На твои соцсети подписана. Значит, с Матиасом ты помирилась?

От такой быстрой смены тем немного подвисаю. Я уж и забыла, как лихо Светка может прыгать с одного на другое.

– Мы и не ссорились.

– Да? А он в курсе? То-то он был бешеный, когда ко мне в общагу вломился. Орал так, что вахтерша грозилась вызвать ментов.

– Когда? – изумленно хлопаю глазами.

– Ну, когда ты от него свинтила? В тот день, выходит. Ох и навел он кипиша. А ты и не в курсе, что ли? Сидишь вон, глазами хлопаешь. Сама невинность.

– Не в курсе. А что он хотел?

– Дык! Тебя искал. – Тут к столу подходит официант, и Светка опять переключается. – Мне щуку с молодым картофелем и сезонными овощами, камамбер и… на десерт, давайте, вот этот тортик… И чай. А ты, Ань? Че будешь?

Тычу пальцем в первую попавшуюся позицию в меню, чтоб уж отвязались.

– А лимонад? Забыла? Два лимонада нам, молодой человек.

– Да, лимонад. Точно. Свет, а что он хотел-то? – повторяю опять.

– Кто?

– Да Матиас! Мы ж о нем говорили, Свет.

– А… Ну, спрашивал, где ты. Я сказала, что понятия не имею. Тогда он стал выспрашивать, куда ты могла поехать, и все такое. Очень нервный был.

– Извини, – зачем-то бормочу я.

– Ну да. Ты тоже хороша. Смотала удочки, а вы тут разбирайтесь. Я сначала на тебя обижалась, а потом поняла, что ты не могла иначе. Это детский дом наложил отпечаток – хрен сотрешь. Ты ж, наверное, в курсе, что у тебя избегающий тип привязанности? Если уж ты от жениха сбежала, то что нам – твоим подругам, удивляться, правда? Ты такова, какова есть, и больше никакова, – спародировала Светка известную блогершу. – Не думала пойти в терапию?

– А?

– Ну, к психологу обратиться. У вас же в Штатах, говорят, это популярно. Так пошла бы. Или дорого?

– Понятия не имею. Как-то не интересовалась никогда.

– Так поинтересуйся. Видела бы ты его, Ань. Как пес побитый примчался. А что у вас вообще случилось? Я четыре года гадаю! Прикинь, как будто больше делать нечего, – смеется.

– Ничего. Не срослось просто.

– Во дает! А он, я тебе скажу, так убивался, Анька. Ну, то есть, конечно, с виду ничего такого. Мужик он или кто? Но колбасило его – мама не горюй. Всех наших оббежал с расспросами.