Притяжение красоты

— Он винил в чем-то Камиллу? — спросила Маргарет.

— О да. Однажды между Мануэлем и моим отцом вспыхнула ссора. Они ругались так, как это умеют делать истинные испанцы: искры летели в стороны. Моя мать хотела растащить мужа и сына, помирить их, но брат бросил ей в лицо жуткое обвинение. До замужества с моим отцом она знала много печали, унижений, наверное, слышала сотни оскорблений, но то, что мать услышала от собственного сына, убило ее. Понимаете, я говорю в переносном смысле. Мать не умерла, но с тех пор стала совсем другой. Отец дал Мануэлю приличную сумму денег, достаточную для того, чтобы начать ресторанный бизнес в Дании, и брат укатил восвояси со словами, что никогда не простит мать. Простить свою мать! Да он был не достоин, чтобы целовать подошвы ее туфель!

— Я виновата, Федерико, не знаю, что и сказать, — задумчиво произнесла Магги.

— Вы ведь не любили его, Маргарет? Мануэль не мог вам нравиться.

Мужчина смотрел прямо в ее глаза. Как он близко сидел! В какой-то момент поток мужественной силы, постоянно исходящий от него, чуть не лишил ее дыхания. Горло Маргарет свело, руки и ноги онемели.

— Да, он мне не нравился, — слабым голосом согласилась она.

— Я благодарю Бога, что гадких черт Мануэля нет в его сыне, — хмуро сказал Федерико. — Когда я впервые увидел мальчика, то испытал шок. Чисто внешне он — копия отца, но и только. Душа у Рикардо совершенно другая.

Федерико положил кулак на грудь, его глаза мужественно горели. Маргарет поежилась.

— Думаете, я слишком суров к собственному брату? — достаточно спокойно произнес он. — Но я догадываюсь, вы мало чего понимаете в делах любви, в отношениях между людьми, потому что молоды. Мы с Мануэлем никогда не нравились друг другу, даже до того момента, как брат узнал тайну собственного рождения. Гнев и злоба его объяснялись также и тем, что он считал, что его место в семье занял я.

Маргарет чувствовала себя бесконечно виноватой. Никакие слова не шли ей на ум. Она понимала поступки Мануэля, а также понимала и Федерико: он не мог простить брату зло, причиненное их матери.

— Мануэль сказал... — Маргарет осеклась. Правильно ли она сделает, если окончит свою мысль?

— Да? Что он сказал? — бесстрастно поинтересовался Федерико.

— Мануэль сказал, будто бы родительская семья разорвала с ним отношения, когда он женился на Карен. Мол, родные не желают знать мою сестру, считают, что она ему не пара.

— Не правда. Это абсолютная не правда, — мерцающие металлическим блеском глаза мрачно взглянули на Маргарет. — Вы же видели мою мать, неужели она способна так несправедливо поступить с собственным сыном? Мой отец тем более старался постоянно сглаживать острые углы, возникающие между Мануэлем и матерью. Не хочу вам лгать, — Федерико выдержал паузу, — отец был очень огорчен поведением Мануэля. У меня лично такие же чувства. И никто из нас — ни я, ни отец — не могли винить в семейном раздоре только нашу мать. Мануэль сделал ее больной, она перенесла нервный припадок, болезнь обострилась, когда ее старший сын уехал в Данию. Отец каждую минуту помнит об этом, ведь он до сих пор трепетно любит маму.

До чего Федерико похож на своего отца, подумала Маргарет. И проснувшийся внутренний голос подсказал ей, что отец и сын обожают Камиллу, а проступок Мануэля остро переживают до сих пор.

Магги вдруг осознала, что последние полчаса ищет оправдание всему неприятному, связанному с Федерико, и теперь хочет думать о нем только хорошее. Смешно! А ведь они готовы были вцепиться друг другу в глотки с первой же минуты знакомства. Теперь он кажется ей совершенно иным, чем поначалу. Такое направление собственных мыслей ввело ее в полное замешательство.

— Я верю вам. Конечно, я верю вам, — торопливо сказала Маргарет. — Камилла такая милая. Она не могла причинить Мануэлю боль.

— Мама — замечательная женщина, — тихо промолвил Федерико.

Голос его делался нежным, когда он говорил о матери. Это Маргарет заметила с самого начала. И еще она целый день наблюдала: Бартоломео и Федерико обходятся с Камиллой как с драгоценным, редким фарфором. Наверное, здорово быть обожаемой двумя сильными, замечательными мужчинами — преданным мужем и любящим сыном... Я назвала его замечательным. Совсем с ума сошла! — сказала себе, усмехнувшись, Маргарет.

— Федерико, спасибо вам, что вы доверили мне семейную историю. Я постараюсь ее передать сестре. Уверена, она решит сама, рассказывать все это Рикардо или нет. Может, мальчику лучше ничего плохого не знать? Кстати, малыш всегда лучше и естественнее чувствовал себя с Феликсом — партнером Мануэля по ресторанному бизнесу, чем с отцом.

Федерико кивнул.

— Вы сказали с Феликсом? Мои родители хорошо знают этого человека и ценят его за добрый нрав и деловые качества. Замечательно, что у Карен такой компаньон.

Маргарет отметила, как Федерико вдруг закрылся, помрачнел. Было очевидно, насколько тяжело было ему рассказывать о грустных фактах из жизни родителей. Нужно вести себя ласково, мягко, чтобы не травмировать его, решила про себя Маргарет.

Теперь-то она окончательно поняла, отчего он с первых мгновений их знакомства вел себя несколько иронично. Наверное, подумал: эта платиновая красотка дружила с Мануэлем, любила его как родственника. Вот откуда взялась их пикировка, вот почему он язвил в ее адрес.

Маргарет поднялась со своего места.

— Мне пора идти.

Халат она не решилась снять и отдать Федерико, опасаясь того, что он немедленно вернет полотенце, которым прикрывался.

Бокерия-сын тут же встал. Господи! Да что это с ней творится? Маргарет все время не оставляли мечты о его мощном мускулистом теле. Ее сексуальное возбуждение снова начало нарастать, голова закружилась, тело напряглось, она таяла, как мороженое, и будто издалека услышала слова:

— Надеюсь, когда-нибудь эти обстоятельства бесследно канут в прошлое, и вы, ваша сестра, Рикардо будут просто радоваться пребыванию в моей прекрасной стране.

Конечно, последнее, сказанное Федерико, звучало очень иронично. Ведь трудный разговор они провели, при весьма романтических обстоятельствах. Среди благоухания лунной ночи, сидя рядом друг с другом в весьма интимном виде. Маргарет глубоко вдохнула ароматный воздух и еще раз произнесла:

— Благодарю вас!

Мрачное выражение исчезло с его лица. Теперь оно было таким, таким... Маргарет окончательно потеряла голову.

— Я напугал вас, Маргарет? Вы все еще видите во мне угрозу? — спросил он так мягко, так нежно, что ее сердце бешено забилось.

— Конечно нет.

Она хотела ответить живо, раскованно, непринужденно, но ничего у нее не получилось.

— Я вообще не вижу в вас никакой для себя угрозы, — соврала Маргарет.

— Хорошо.

Он улыбнулся. Это была медленная, сексуальная улыбка, заставившая Маргарет подумать о побеге, но оказалось, что она не в состоянии двигаться. Его глаза чернели, как полночь, они притягивали к себе без всякого усилия, его лицо приближалось к ней все ближе.

Его губы встретились с ее губами, нежными и полуоткрытыми. Он прикоснулся к ней всем телом, одной рукой обнял за спину, другая его рука приподняла ее подбородок для того, чтобы поцелуй был более чувственным. От него исходил аромат холодной чистой воды и ночи.