Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Притяжение противоположностей
Шрифт:

Ада понимала: с одной стороны, дети пытаются оградить ее от любых забот, не дают ей работать, покупают ей нарядную одежду и хотят, чтобы она надевала украшения, а с другой — все еще ищут у нее ответы на свои вопросы.

— Ты должна поговорить с ними обоими, — сказала она решительно. — А потом, когда они узнают правду, пусть решают сами, как поступить. Ты отойди и не мешай. Их раны, которые ты нанесла им три года назад, возможно, залечились, но сейчас ты бессильна им помочь.

— Если они любят друг друга…

— Ты уже однажды решила за них, — предостерегла дочь Ада, — и не сделай

вновь такой же ошибки.

Она так и смогла уснуть. Не могла спать и не могла есть. Только сила воли и обещание, данное себе, что ничто больше не заставит ее бросить теннис, вывело ее на корт.

Она сидела до последних минут в раздевалке, потому что не хотела видеть своих фанатов и журналистов, которые ждали ее около выхода. Сейчас свыше ее сил улыбаться и поддерживать непринужденный разговор.

Когда она вышла на корт, влажность и духота показались невыносимыми. Пытаясь побороть слабость, она сразу прошла к своему стулу. Как будто издалека донеслись аплодисменты, но Эшер никак на них не отреагировала. Все ее мысли были далеко от игры. Она уже поняла, что сегодня самое большое препятствие к победе — это невозможность сосредоточиться.

Она уже чувствовала себя вымотанной, болели мышцы и суставы. Но боль она поборет, как только начнет играть. А что делать со слабостью, неуверенностью и отчаянием, такими сильными, как будто кто-то кулаком вдребезги разнес ее жизнь. Не снимая куртки, она сделала несколько пробных замахов.

— Эшер, — позвал кто-то, и она увидела с неудовольствием, что к ней приближается Чак. Это было некстати. Когда он подошел, она заметила в его глазах участие. — Ты неважно выглядишь. Ты заболела?

— Нет. Со мной все в порядке.

Он посмотрел на ее ввалившиеся от бессонницы глаза и бледное лицо.

— Ну да, так я и поверил.

— Раз я смогла выйти на корт, смогу и сыграть. — Она выбрала другую ракетку. — Послушай, мне надо разогреться.

Он озабоченно посмотрел ей вслед. Нет, она явно была не в форме. Надо найти Тая.

Тай стоял под душем, закрыв глаза, чувствуя на теле упругие струи. Сегодня он был очень краток с прессой и быстро ушел, совершенно не расположенный принимать поздравления. Внутри все еще кипела злость, он так и не смог до конца разрядиться в игре. Он мог играть и дальше, сейчас подошла бы любая нагрузка, даже марафон, все что угодно, чтобы вывести из организма яд бешенства и расслабиться. Он слышал, как его окликнул Чак, но не ответил.

— Тай, ты меня слышишь? Что-то случилось с Эшер.

Он тянул время и прежде, чем ответить другу, отвернулся, подставив под струи грудь. Потом нехотя открыл глаза.

— И что из этого?

— Как это что? — Чак пораженно приоткрыл рот. — Я говорю, что Эшер заболела, с ней что-то неладное. Она сейчас вышла играть сама не своя.

— Я слышу тебя.

— Говорю тебе, она выглядит совершенно больной. — Чак все еще не понимал реакции друга. — Я только что ее видел. Она не должна играть сегодня. Она выглядит ужасно, сколько тебе повторять!

Тай подавил привычное желание немедленно бежать к Эшер, защитить, узнать, что с ней. Но вспомнил в деталях вчерашний ночной разговор и решительно закрыл кран.

— Она знает, что делает.

Сама принимает решения во всем.

Чак так удивился, что даже не рассердился. Он никогда не видел у Тая такой холодности по отношению к Эшер, и это было столь же противоестественно, как увидеть саму Эшер разъяренной.

Но так было до сегодняшнего дня.

— Да что происходит, черт бы тебя побрал! Я только что сказал, что твоя женщина больна.

Тай почувствовал, как свело желудок, но продолжал сохранять ледяное спокойствие.

— Она не моя женщина. — Схватив полотенце, он обмотал его вокруг талии.

Чак, озадаченный этими словами, последовал за ним в раздевалку. Уже утром, когда они с Таем разминались, он почуял неладное. Чак привык к своему темпераментному и взрывному другу и, когда тот явился мрачным и молчаливым, решил, что влюбленные поссорились. Но никакая ссора не могла сделать Тая равнодушным к здоровью и самочувствию Эшер.

— Слушай, если вы поругались, это еще не причина…

— Я сказал, она не моя женщина, — повторил Тай нарочито равнодушно, натягивая джинсы.

— Отлично! — взорвался Чак. — Если поле битвы освободилось, может, мне попытать удачи?

И с невинным видом посмотрел на Тая. Тот свирепо схватил его за рубашку и приподнял, готовясь ударить.

— Что она не твоя женщина, — тихо сказал Чак, — говори кому-то другому, тому, кто тебя не знает.

Тай, тяжело дыша, с трудом сдерживался, сжимая кулаки. Даже два часа яростной игры не смогли погасить бушующий в нем огонь. Он молча отпустил Чака и взял из шкафчика рубашку.

— Так ты идешь туда? Кто-то должен ее остановить, прежде чем она свалится. Надо отменить игру. Ты знаешь, что она меня не послушает.

— Не дави на меня. — Тай натянул рубашку и захлопнул шкафчик.

Чак промолчал, потому что в голосе друга услышал нотки отчаяния. Только один раз он слышал их, когда Эшер ушла от него три года назад. И снова дело было в ней. Сочувствуя, он положил руку другу на плечо.

— Я все понял, хочешь рассказать мне?

— Нет. — Тай снова замкнулся. — Нет… Но ты… Иди туда. И присмотри за ней.

Эшер выигрывала и тут же теряла очки. Она израсходовала почти весь свой запас энергии и все-таки выиграла первый сет на тай-брейке. Кингстон была достаточно опытна, чтобы понять, что соперница сегодня не в форме, и усилила натиск. Даже точность и чистота приемов — ничто без силы. А силы у Эшер закончились.

Шум большого города не позволял ей слышать звук удара мяча о ракетку, на травяном неровном покрытии мяч отскакивал в неожиданных направлениях, что требовало предельно скоростной игры, но она была на это не способна.

Не в силах оставаться в стороне, Тай все-таки вышел к трибунам и стал наблюдать. И сразу увидел, что Чак не преувеличивал. Эшер была бледна и действовала замедленно. Он даже приблизился к заграждению, как будто хотел помочь, и тут же остановился, ругая и ее, и себя. Она сама сделала выбор, сама лишила его права влиять на нее. Он стоял так близко, что слышал ее шумное затрудненное дыхание, видел напряжение на ее обычно невозмутимом лице. И когда увидел, как его исказила первая гримаса боли, не выдержав, ушел.

Поделиться с друзьями: