Притяжение

— Боже… — бормочу, пока он закрепляет все это еще одной серией узлов.

— Не жмет? — слегка дергает за веревку на шее, заглянув в мое лицо.

— Нет… — отвечаю, сглотнув.

— Все нормально?

— Это… приятно… — говорю неуверенно. — Щекотно…

— Продолжаем? — заглядывает в мои глаза.

— Да, — делаю глубокий вдох.

Связанные руки подтолкнули вверх грудь, и это ощущается очень бесстыже. Сексуально. Тем более, что красная веревка кажется очень яркой на моей коже.

Поймав взгляд Кирилла, которым он изучал результаты своего “труда”, вижу в них огонь, от которого тянет между ног.

Кажется, он такого же мнения — все это выглядит сексуально. На грани между непристойностью и сексуальностью!

— Сядь на кровать, — слышу тихую команду, пока Кирилл тянется за второй веревкой.

Садится на колени у моих ног, которые я интуитивно сжимаю, не из скромности, а под напором своих механических страхов. Эрекцию в его спортивных штанах нельзя ни с чем спутать, и хоть он ее игнорирует, я не могу — от ее вида у меня снова кульбиты в животе.

Взяв в руки мою стопу, Кирилл сосредоточенное ее массирует, поднимаясь к голени и разминая мышцы.

От удовольствия закрываю глаза.

Его руки теплые и сильные, губы целуют мою коленку, ладони находят вторую ступню.

Все его движения выверенные и успокаивающие, это переключает меня на ощущения, я концентрируюсь на них и начинаю глубоко дышать, но распахиваю глаза, когда он сгибает мою ногу, пока пятка почти не касается бедра.

Карие глаза смотрят на меня внимательно, но я только закусываю губу и молчу, не собираясь его останавливать.

Взяв веревку, обматывает ее вокруг моей лодыжки, делая очередной узел, и я, как под гипнозом, наблюдаю за этими движениями, снова погружаясь в ощущения: мягкое давление узлов, натяжение веревки, соприкосновение частей тела друг с другом — все это какой-то дурманящий туман, в котором нет звуков, только наше с Кириллом дыхание.

— Красиво, — говорит хрипловато, когда сеть из красного узора оплетает мою ногу, привязывая бедро к голени и раскрывая меня, ведь я голая. — Эти узлы сквозные, — проводит пальцами по мелким узлам вдоль ноги. — Если захочешь остановиться, я их просто распущу и сразу все это сниму.

Я не хочу, чтобы он останавливался…

Не дождавшись от меня никакой реакции, он поднимает глаза и снова оценивает мое состояние.

— Еще? — спрашивает тихо.

— Да…

Мой ответ звучит, как шелест, я почти, черт возьми, не дышу.

Пытаюсь пошевелить ногой или руками, и быстро понимаю, что в действительности означает слово “беспомощность”. Это она. В самом ярком своем проявлении. Но прочувствовав это состояние во всей пугающей красе, я не паникую, а, затаив дыхание, хватаюсь за ощущения, когда Кирилл начинает проделывать все то же самое с другой ногой, концентрируясь то на веревке, то на моем лице.

Моя поза безбожно откровенная. Он задумал ее такой, от этого сжирают эмоции, ведь я пытаюсь представить, как выгляжу со стороны. Как выгляжу, если смотреть его глазами.

Закончив со второй ногой, Кирилл подается вперед и укладывает меня спиной на кровать, нависая сверху и удерживая себя на руках, кулаками которых уперся в матрас.

Его пах почти касается меня между ног, но в данном случае почти — это мука, ведь я внезапно хочу, чтобы он потерся о меня. Сделал что-нибудь! От его тела исходит жар.

Давление узлов концентрируется то в одном месте, то в другом, и оно будто действует на кровообращение, так, что я не знаю, на чем концентрироваться.

Склонив голову, Кирилл прижимается своими губами к моим, и я понимаю, что все только начинается, когда его язык с напором врывается в мой рот и закручивает меня в глубоком жадном поцелуе, от которого между ног рассыпаются искры.

Влажно целует мой подбородок, шею.

— Поцеловать тебя сюда? — сипло спрашивает рядом с моим ухом, в то время как его пальцы вскользь, еле касаясь, проходятся между моих ног по складкам.

Этого воздушного касания мне хватает, чтобы задрожать с головы до ног.

Почему я должна говорить нет?! Я ни о чем не думаю, ни о чем…

— Маша?..

— Да! Да… — выдыхаю в его губы, которые снова на моих.

Приподняв голову, Кирилл смотрит в мои глаза горячим взглядом, и глаза у него почернели.

Через секунду его рот оставляет слабый укус на моей груди, потом накрывает сосок, втягивая внутрь и кружа по нему языком.

Укус, я со стоном, запрокидываю голову, ведь параллельно с этим пальцами Кирилл гладит меня внизу. Скользит и изучает, задевая клитор и заставляя мои бедра вздрагивать.

Прочертив языком влажную дорожку до пупка, снова опускается на колени и смотрит мне между ног, делая очень глубокий вдох.

— Это нихрена не глупо, поверь мне, — говорит, кладя руку на мой живот.

Сгорбив плечи, опускает голову, и его губы начинают ласкать мой клитор. Мышцы моего тела ответили напряжением, и веревки врезались в кожу.

Я издаю стон и перестаю видеть что-то, хоть мои глаза и раскрыты, когда в меня мягко погружается палец, вокруг которого сжимаю мышцы, и этот спазм запускает во мне ту самую реакцию, которая убегала от меня так долго…

К щекам приливает кровь. Я начинаю паниковать и дышать чаще, боясь потерять ощущения, боясь, что Кирилл остановится…

— Еще, еще… пожалуйста… — скулю, поджимая на ногах пальцы. — Кирилл… еще…

Будто почувствовав, что я на грани то ли оргазма, то ли приступа паники, он надавливает на мои ноги, заставляя развести их сильнее, и сжимает свободной рукой бедро, не позволяя сдвинуться с места, в то время как его ласки становятся интенсивнее и жестче, а палец с силой давит на переднюю стенку внутри, заставляя меня изогнуться в своих путах.

В потолок улетает мой вскрик вместе с брызгами прозрачной жидкости, капли которой остаются у Крилла на подбородке, когда поднимает голову.

— Твою мать… — шепчу потрясенно, понимая, что раньше со мной такого не случалось.

— Умница… — хрипло говорит Мельник, вытирая подбородок.

Его губы блестят от моей влаги, на щеках красные пятна.

— Говори стоп-слово или я продолжу, — смотрит на меня дико возбужденным взглядом.

Он дышит тяжело, на его скулах напрягаются желваки.