Приумножающий

И разве власть достойная того?

Я шлю тебе бессильные проклятья,

Желаю смерти – больше ничего.

Рассвет пробил ночную дымку тени,

И луч упал обугленный к ногам.

Дрожит лицо, дрожат еще колени…

– Детей спасу, Вас не отдам врагам.

Скакали день… Пески печально воя,

След заметали – жизнь спасая им.

В четвертый день они нашли покоя,

Добравшись наконец к друзьям своим.

Костер горит

Костер горит и дым теряя силу,

То вверх летит, а то вдруг упадет.

Отца теперь не знает он могилу,

И что самих их в этом мире ждет.

Как жить в песках? Еще важнее выжить,

Такой урок он в детстве получил.

И боль свою он в сердце клятвой выжиг,

И с этой клятвой он всю жизнь прожил.

У костра

У костра обгоревшие угли,

Ночь бросаясь на искры тенями.

Здесь рождаются новые судьбы,

Загораясь другими огнями.

Гонят ветры суровые дали,

В лабиринтах теряются смыслы.

Там они человеками стали,

И людьми, что Аллахом укрыты.

И несёт вознесение разум,

Извещая дорожною пылью.

Никогда… Или все им и сразу,

Между будущим станут, и былью.

И взлетев на коня словно птица…

Конь суровый не знает закона.

На дыбы… Начинает крутиться,

И притихнет… От горького стона,

Покорённым склонясь головою,

Он судьбу доверяет другому.

Так и Заид взлетев над страною,

К возрождению правит живому.

И горят молчаливые свечи,

В тех лачугах рыбацкого счастья,

Ждал народ неминуемой встречи,

Бедуинского скрежет ненастья…

Отшумели суровые ветры,

И пески собираясь в барханы…

И один знал он только ответы,

Заживляя кровавые раны.

Нет любви

Нет любви если счастье отдельно…

И себя отделив от народа,

Грех большой совершишь… Безраздельно,

Там с людьми твоя будет свобода.

И клянясь пониманием сути,

В безнадежном стирании граней.

Сколько в пене морской ещё мути,

И что ждёт в той заре твоей ранней?

И песчаные бури летали,

Заметали что есть, и что будет.

Но другими они уже стали,

И свершения мир не забудет.

И Аллах помогал… Те же звёзды,

Поджигали на небе зарницы.

И все думали это лишь грёзы,

Пролистав наперед все страницы.

Наказан враг…

Наказан враг… Его разбита шайка,

И сам предстал к Аллаху он на суд.

Ни так крепка их оказалась спайка,

И жизнь сама ведь не щадит иуд.

Брат стал эмир и он, набравшись силы,

Правителем назначен он Эль-Айн.

И увлекли все нового порывы,

И он менял, и создавал свой рай.

Прошли года… Минутная усталость,

Там, где в песках цвели уже сады.

Ему за край земли всегда мечталось,

И он опять на гребне у судьбы.

Эмиром Абу-Даби выбирают,

Расширив его мыслей горизонт.

Одни живут и жизнь не понимают,

Служить народу… Это значит фронт!

И день за днем все новые победы,

Лачуг не стало – только города.

А он уже ведет свои беседы,

Как изменить у времени года.

Отзвенели

Отзвенели упавшие листья,

Не касаясь летят к своей цели.

Так и мы если только стремимся,

Все решим… Что еще захотели,

Мы достигнем дерзанием к выси,

Осознанием правды святого.

И чисты если только те мысли,

В нашу жизнь подольем золотого.

И разбавим ажурные краски,

Серебром человеческой боли.

Превращаются в быль тогда сказки,

И не видим свои мы мозоли.

Все трудом человеческим дышит,

Небоскребы не сам взлетели.

И Аллах небесами нас слышит,

И простит если мы не успели.

Окрыленные

Окрыленные рвутся надежды,

Возносясь, а затем опускаясь.

И одежды его белоснежны,

И идет по земле улыбаясь.

Взмах руки – простираются дали,

Небеса оградив горизонтом.

Рай земной… В нем ведь есть и печали,

Достается все кровью и потом.

И границ открываются ставни,

Раздвигая просторы для мысли.

Собирать ему выпало камни…

Он один повелителем жизни,

Изменить может то что застыло,

Что веками лежало в руинах.

Было так… Но что значит так было?

Если жизнь мы несем на тех спинах,

Что еще не успели согнуться.

И ваяем фактуру для мира,

Сами в ней не спешим обмануться.

И звенит, и поет тогда лира.

Нас несут

Нас несут уходящие годы,

На крылах своих счастья и боли.

И живем мы не ради свободы…

Мы свободными стали, и были.

В океане страстей тонут реки,

Из костров вырывается пламя.

Видит мир… Если видит успехи,

Не спешит подхватить это знамя.

Замолчать чистоту этой мысли,

Изменить лицемерием краски.

Не для всех покоряются выси,

И наденут они тогда маски.

И ведут несмышлёных в оковы,

В кандалы закуют или цепи.

Разрушая собою основы,

Чтобы думать совсем мы не смели.

Пустыня мать…

Пустыня мать… Мы за тебя в ответе…