Привала не будет(Рассказы о героях)

В дремотной тишине ночи лодки причалили к берегу, десант выскочил на песок. Правый берег был темный, неизвестный. От самой воды песчаная отмель упиралась в крутой, каменистый берег. Рассвет еще не наступил, но небо побелело, и десантники увидели перед собой кустарник, разросшийся по всему побережью. Десантники, увязая в сухом песке, перебежали в кустарник. Немцы по-прежнему молчали. Местность казалась вымершей.

Командир отряда Шпаковский распорядился занять круговую оборону, зарыться в землю. Двое десантников— Виктор Бойченко и Федор Федин — были посланы наблюдателями. Они пробрались на берег и, устроившись на гребне откоса, в кустах ивняка, чутко прислушивались к сонной тишине.

Еще не свыклись бойцы с местностью, как на берегу показались силуэты людей. Присмотрелись. Шли два немецких солдата в длиннополых шинелях. Они подошли к тому месту, где высаживался десант и, напав на следы сапог, остановились. Пугливо озираясь по сторонам, загалдели:

— Русс! Русс!

Но берег таил молчание. Только слышались ленивые всплески волн, ударявшие о берег.

— Можно? Только два выстрела — и не ворохнутся? — проговорил Федин.

— Постой, — стиснул его руку Бойченко. — Их надо прикончить втихую.

— Как именно?

— Очень просто. Сейчас увидишь, — и Бойченко пополз вперед.

— Т-с-с! — послышался вкрадчивый голос сзади.

Бойченко машинально повернул голову. К нему подполз Шпаковский.

— Ты что затеял?

— Немцев… Того… — сжав кулак, проговорил Бойченко.

— Эх ты!.. Голова садовая! — зашипел на него Шпаковский.

Бойченко недоуменно заморгал.

— Я давно уже слежу за ними, — промолвил Шпаковский. — Верная добыча, но возиться с ними — боже упаси!

Вражеские солдаты немного постояли у воды и пошли дальше. Когда они исчезли за откосом, лейтенант Шпаковский облегченно вздохнул:

— Ясно теперь?.. Враг не знает, что мы здесь. Нам это на руку. А если бы погнались за какими-то двумя паршивыми фрицами — натворили бы переполоху. Всю операцию могли сорвать.

Десантники наскоро построили круговую оборону, наметили места для пулеметных гнезд, запасные позиции. Уже брезжил рассвет. Вернувшиеся из разведки два солдата-лазутчика, нашли удобные проходы во вражеской обороне. Не медля ни секунды, командир отряда повел солдат на штурм неприятельских укреплений.

В огне боя

…Лейтенант Сергей Шпаковский очнулся утром. Он увидел над собой небритое, осунувшееся лицо Денисюка, который поддерживал его за голову. Ляликов, самый молодой в отряде разведчик, поднес командиру фляжку с водой. Шпаковский пил жадно и, точно сбросив с себя тяжелый груз, почувствовал облегчение во всем теле.

Было тихо. Над собой видел Шпаковский синее-синее небо, обложенное по горизонту кучевыми облаками. Ветер шевелил на его голове пряди растрепавшихся волос. Одежда промокла, на груди и на левом рукаве гимнастерки чернели пятна запекшейся крови. Он был ранен. Это случилось в первой атаке, когда Шпаковский, рассчитывая на внезапность, повел свой отряд на штурм вражеских позиций. Появление русских на правом берегу было полной неожиданностью для врага: вначале немцы даже не подозревали, что на их позиции прорвались советские бойцы, и только потом, услыхав знакомое русское «ура», фашисты всполошились. Но было слишком поздно. Огонь советских стрелков всюду настигал немцев, мечущихся по полю. Отряд Шпаковского в скоротечной схватке очистил вражеские траншеи, напал на огневые позиции батареи, и не успели немецкие артиллеристы открыть огонь, как отовсюду полетели гранаты, дробно застучали автоматы.

На пути отряда находилось первое правобережное селение — хутор Аулы. Шпаковский вел свой отряд прямо на хутор. С пистолетом в руке он бежал впереди цепи, не замечая, как вокруг вжикают пули и с глухим шорохом зарываются в песок осколки мин.

Неожиданно что-то обожгло тело. В первый миг Шпаковский не понял, что случилось, но, добежав до хутора, почувствовал, что ранен. Ноги подкосились, и он упал, теряя сознание. Больше часа пролежал Шпаковский, но когда пришел в себя, не мог ни встать, ни шевельнуть телом. Его перевязали. Старший сержант Денисюк, приняв на себя командование отрядом, приказал Гасрету Алиеву переправить Шпаковского на левый берег.

С первыми лучами восходящего солнца из-за ближнего перелеска, будто вспугнутая птица, взлетела ракета.

Из леса, как из мешка, высыпала вражеская пехота. И вся поляна с поблекшей осенней травой запестрела пепельно-зеленым цветом немецких мундиров. Денисюк положил на бруствер окопа гранаты и предупредил солдат: не стрелять, пока он не подаст сигнала.

Федор Денисюк расстегнул планшетку и, вынув листок бумаги, написал карандашом: «Мы, нижеподписавшиеся, коммунисты и комсомольцы, бойцы десантного отряда перешли Днепр. За рекой осталась земля, освобожденная нами, но для нас дороги назад нет. И не хотим! Не оглянемся назад! Только вперед, только на запад! Клянемся биться бесстрашно, и если потребуется — отдать жизнь за Советскую Родину! Клянемся победить!..»

Денисюк прерывающимся от волнения голосом зачитал письмо и поставил свою фамилию. Оно пошло по рукам, и все, кто был на правом берегу, торжественно скрепляли подписями свою клятву верности долгу и товариществу. Последним взял письмо самый юный в отряде солдат Ляликов. Листок дрожал в его руке.

Он окинул теплым взглядом своих друзей.

— Клянусь и я биться до последнего, — напряженным голосом проговорил Ляликов. — А если чего… Мне не страшно… Вот… Клянусь… Не страшно…

Фашисты шли в полный рост, валкими и плотными рядами.

— Не иначе как психическая, — заметил Бойченко.

— Нам все равно — психическая или какая еще! — проговорил Денисюк и в тот же миг отрывисто крикнул: — Огонь, ребята! Давай, чтоб чертям было тошно!

Будто заведенный механизм, по инерции, вражеские солдаты продолжали идти вперед. Но огонь десантников становился все плотнее и злее. Скошена первая цепь. Залегла вторая… Неприятель вынужден был остановиться и принять оборону под вихрем пуль советских стрелков.

Вслед за первой вражеской атакой, которую успешно отбил отряд, последовала вторая, третья и так беспрерывно, одна за другой… Шестую атаку фашисты предприняли одновременно с обоих флангов, пытаясь зажать горстку смельчаков в огненные тиски. Положение отряда резко осложнилось. Боец Ляликов, все время подносивший патроны, подполз к командиру отряда с ящиком боеприпасов.

— Последний… — хрипло проговорил он, вытирая желтые капли пота с лица.

— Как? И больше нет? — переспросил Денисюк.

— Последний ящик, — сокрушенно проговорил Ляликов.

Фашисты подошли близко к хутору. Послышались разгоряченные истерические голоса, ясно были видны искаженные лица врагов. Денисюк выругался и с размаху швырнул гранату. Гранат было пока вдоволь, и десантники видели в них свое спасение.

Они вошли в азарт боя. Разгоряченные и возбужденные, десантники отбивались гранатами. Возле их позиций перед окопами вразброд лежали убитые немцы, пестрели на земле оловянного цвета куртки, повсюду валялись винтовки, пистолеты, каски…

Денисюк не знал, сколько времени длится схватка и придет ли конец бою. Он был возбужден до предела: нервно дрожало все тело, губы пересохли от жажды.

Положение отряда ухудшалось. Собственно, это был уже не отряд, а горстка людей. Одни погибли, другие были ранены. Пять бойцов осталось в отряде. Но они продолжали защищать плацдарм и здесь, у хутора Аулы, продержались весь день, хотя огонь был такой, что все вокруг горело, ходуном ходила земля, и смерть была повсюду… Не в силах сломить советских десантников лобовым ударом, фашисты отошли от хутора и начали накапливать силы поодаль.