Приватная жизнь профессора механики

В ответ на эту передачу пришли опять тысячи писем с просьбами дать или продать рецептуру красок. Я отпечатал рецептуру на листе бумаги, размножил в сотнях экземпляров и рассылал желающим наложенным платежом. Вы не поверите, но мне надоело каждый день получать на почте переводы. Очень дорого за этот листок я запросить не мог - совесть не позволяла. Оценил я его что-то бутылки в две водки по тем ценам, разумеется. И в день получал в среднем бутылок по десять - деньгами, конечно же. Ходил на почту как на работу.

Потом раскрыл свой секрет, опубликовав рецептуру в газете 'Аргументы и факты', имевшей тогда неслыханный, наивысший в мире тираж. Письма постепенно прекратились, но звонят насчёт красок до сих пор. Я только сообщаю день и год выхода в свет газеты с моей рецептурой - ищите сами в библиотеках. Нет, неинтересно зарабатывать деньги однообразной и нетворческой работой!

А вот дома я вешал за дверьми мою тёмную одежду с нарисованным этими красками скелетом. Когда звонили - тушил свет и открывал дверь. И навстречу гостям начинал шевелить конечностями светящийся скелет. Или, наскоро переодевшись в эти одежды, 'вырубив' свет в квартире, появлялся перед встревоженными темнотой гостями. Беременные женщины и дети были бы очень недовольны, но я их в гости к себе не приглашал.

Но наиболее весёлые шуточки я устраивал в 'зеркальной' сауне, которую оборудовал у себя в квартире. Это была сауна-гриль, доселе неизвестная в банном деле. Я утеплил наш альков, который был около 3,5 метров в длину и 2 в ширину, поставил стенку и сделал в ней дверь. А всю внутреннюю поверхность получившейся комнатки оклеил алюминиевой фольгой, включая пол и потолок. Тогда хватало двух электрокаминов по киловатту, чтобы через полчаса температура в этой сауне поднялась до 70-80 градусов. Но это были не те градусы, что в обычной сауне. Мощное инфракрасное излучение, отражаемое зеркальными стенками и потолком, буквально 'поджаривало' посетителей, заставляя их непрерывно потеть. К тому же, я поставил туда и ультрафиолетовую 'кварцевую' лампу, и посетители, надев, конечно, тёмные очки, к тому же и загорали.

Заходит, допустим, уже раздетый гость в сауну, начинает 'париться', а тут свет гаснет, начинает мигать красная 'мигалка' и сигналить гудок. Дверь при этом оказывается запертой. Гость начинает стучать в стену и голосить. Вообще, моя сауна с зеркальными стенами и инфракрасно-ультрафиолетовой подсветкой проводила жутковатое впечатление на посетителей. И я это впечатление иногда использовал для таких жестоких розыгрышей.

Надо сказать, что ко мне часто приходили на дом, причём без звонка, совершенно незнакомые люди. Чаще всего это были горе-изобретатели, сподвигнутые к этому визиту нашими телепередачами 'Это вы можете!' Как они узнавали мой адрес, остаётся загадкой.

И вот однажды вечером, когда мы с Тамарой сидели за телевизором, в квартиру позвонили. В глазок было видно лицо явно кавказской национальности, и я решил дверь не открывать. Но звонки зачастили так назойливо, что я сердито приоткрыл дверь на цепочке. В образовавшуюся щель тотчас же просунулась рука с бутылкой шампанского. Голос с южным акцентом сообщил, что хозяин этого голоса приехал поклониться 'великому человеку из телевизора', которого знает и уважает весь Дагестан.

– Ну, ладно, - думаю, - пёс с ним, пусть поклонится, выпьем на ночь шампанского и отпустим гостя с миром!

Но, видимо, я подзабыл знакомые мне с детства кавказские манеры. Гость зашёл, снял туфли, в носках прошёл на кухню, куда я его пригласил, раскупорил бутылку, налил вино и провозгласил тост, от которого моя природная скромность была слегка уязвлена. Термины - 'великий', 'гениальный', 'знаменитый', претили мне, но я с ними ещё мирился. Но когда гость назвал меня 'известным на весь Кавказ', я возмутился. Меня даже и за кордоном признают, что мне этот 'микроскопический' Кавказ! Но вида не подал.

А затем гость непринуждённо положил на стол отпечатанную на машинке рукопись и попросил разрешения прочесть мне избранные отрывки из его новой пьесы под названием 'Заклятый брат'. Суть пьесы состояла в том, что главному её действующему лицу не давал покоя его брат-близнец с криминальными наклонностями. То с женой его переспит, то в долг у соседей барана возьмёт, от лица своего брата, разумеется. 'Хорошего' брата звали Ахмед, а 'плохого' или 'заклятого' - Мамед. Для чего моему гостю было всё это читать мне, я так и не понял, но я вдруг оказался в роли чеховского редактора, слушающего пьесу г-жи Мурашкиной.

Гость увлечённо читал:

Ахмед: - Как ты посмел, Мамед, опозорить наш род кровосмешением?

Мамед: - Наш род, Ахмед уже давно опозорен тем, что мы с тобой, хоть и братья, но не равны! Ты - председатель колхоза, а я - простой колхозник!

Ахмед: - Мамед, если ты пожелаешь, то можешь сесть в мой кабинет, а я пойду работать за тебя!

Мамед (грязно хохочет) - Нет, Ахмед, меня на эту удочку не поймаешь!

Я понял, что гость собирается читать всё до конца, и тихо шепнул Тамаре, чтобы та включила сауну. Потом спросил его многозначительно, причём на 'ты':

– Как зовут-то тебя?

– Султан!
– охотно представился гость.

– Так вот, Султанчик, - вздохнул я, - хороший ты, конечно, человек, но зря зашёл ко мне. Кто дал тебе мой адрес?

– Один друг звонил на телевидение: - 'забегал' глазами Султан.

– Так вот, Султанчик, тебе не тот адрес дали. Эта квартира - секретная, проще говоря, экзекуторская. Сегодня ко мне должен был явиться резидент, пароль - бутылка шампанского. Я и решил, что ты и есть резидент. А тут получается конфуз! Из-за тебя настоящий резидент войти побоялся. На телевидении я для 'понта' работаю, сам-то я разведчик. Боремся, понимаешь, с врагами строя, а находим их на телепередачах. Потом приглашаю врага сюда. А отсюда он уже никогда не уходит. Идём со мной - пригласил я ошалевшего Султана.

Я открыл дверь сауны, и перед бедным Султаном предстала картина мифологического ада. Обжигающее излучение, сиренево-красные зеркальные стены, шипенье кварцевой лампы:

– Это - крематорий, тебе понятно?
– Султан быстро закивал головой.
– Здесь я сжигаю трупы врагов, температура - пять тысяч градусов, остаётся только горсть пепла. Фу - и нет ваших! На свою беду, Султанчик, ты припёрся ко мне, как и поступать с тобой - не знаю! Вот и радистка, - я кивнул на Тамару, - тебя уже видела!

– Что ж, посоветуюсь с руководством!
– вздохнул я, снимая трубку телефона. Бледный Султан стоял навытяжку передо мной.

– Соедини с Первым!
– приказал я трубке.

– Здравия желаю, товарищ Первый, это Артист! Дело такое - заявился ко мне на явочную квартиру некий Султан: Да нет, не должность, это имя такое! Фамилия как?
– быстро спрашиваю я у Султана.

– Казимагомедов, эффенди!
– кланяясь, проговорил Султан.

– Квазимагомедовэффенди! Ну и фамилия!
– говорю я в трубку.