Приватная жизнь профессора механики

У меня мелькнула остроумная идея, но я всё-таки переспросил Мхитарова:

– Точно дадите сто рублей в месяц, если докажу эту теорему Ферма?

– Честное слово, при свидетелях говорю!
– и он, подозвав к себе ведущего конструктора Хагагордяна и старшего инженера Тертеряна, ещё раз пообещал мне прибавку при них.

Надо сказать, что в отделе, где начальником был Мхитаров, инженеры были все армяне. Не всем это нравилось, например, начальнику предприятия - грузину Нижарадзе, да и самим работникам это было не по душе. Нет, не то, что все вокруг были армяне, а то, что они сами были этой национальности.

Дело в том, что родившиеся и выросшие в Тбилиси армяне (а их было более половины всего населения Тбилиси тех годов) считали себя грузинами, но фамилия-то выдавала их происхождение. Сколько я знал людей по фамилии Мхитаришвили, Тертерашвили, Саакашвили и других, фамилии которых имели армянский корень и грузинское окончание. Тот же Мхитаров - это Мхитарян, но переделанный под русского, если переделывать под грузина - будет Мхитаришвили. Фамилия Саакашвили (да простит меня нынешний грузинский президент!) - от армянского имени Саак, Саакян - в исходном армянском варианте; эта фамилия так же распространена в Армении, как у нас - Иванов. Тертерян - от армянского слова 'Тертер' - 'священник'; фамилия Тертерашвили нереальна, как, например, 'Рабинов'. Рабин, раввин - это еврейский священник, русское окончание 'ов' к нему так же нелепо, как и грузинское 'швили' к армянскому священнику - 'тертеру'.

Наш старший инженер Тертерян, как выпивал, плакал и жаловался, что жить не может с такой фамилией - даже грузинское окончание не поможет!

– А ты женись на грузинке и возьми её фамилию, так ведь разрешено!
– как-то посоветовал ему я.

Бедный Тертерян был поражён лёгкостью разрешения этой проблемы. Он даже поцеловал меня за мудрый совет и налил стакан водки. Так вот, я представил Мхитарову такое доказательство 'теоремы Ферма', что он тоже расцеловал меня, правда, стакана не налил. Но тут же попросил написать меня заявление о прибавке зарплаты и завизировал его.

В чём же заключалось доказательство 'теоремы Ферма'? Я просто переставил местами кулачок и ролик: маленький ролик я надел на приводной вал, а кулачок - на рычаг. Ролик должен был сделать около трёх оборотов, пока кулачок обернётся один раз и толкнёт рычаг, протягивающий ленту. Скорость ленты убавилась втрое. Такого решения, когда ведущим является ролик, а ведомым - кулачок, не описано ни в каких справочниках - вот конструкторы и не знали, как поступать.

Новый вариант лентопротяжки был тут же изготовлен, и телетайп пошёл на госиспытания в модернезированном виде. А Мхитаров ещё раз сделал мне доброе дело, выручил в серьёзной ситуации.

Как-то мне понадобились латунные прутки определённого диаметра, но я нигде их не мог достать. А на работе, то есть в п/я 66, такие были. Вынести что-нибудь из военной организации - уголовное дело. Но я решился - просунул себе в брюки и под пиджак два прутка, концы вставил под носки в туфли и пошёл в конце рабочего дня на проходную. Шёл, правда, не очень нормально - ноги-то не сгибались! И вот меня по дороге догоняет Мхитаров, дружески берёт под руку и чувствует - под пиджаком пруток. Пощупал с другого бока - другой пруток.

– Ты что, в тюрьму захотел?
– бледнея, спросил меня Мхитаров, но так как дело было уже в проходной и нас толкали сзади, взял меня за локоть и, подталкивая, провёл через проходную.

Его знали все вахтёры и отдали под козырёк. Уже на улице Мхитаров серьёзно предупредил меня, чтобы это было в последний раз. По крайней мере, в данной организации.

Кроме лентопротяжки я сделал ещё несколько более мелких усовершенствований в конструкцию телетайпа - уменьшил размеры фрикционной муфты, перенёс в удобное место стробоскопические метки для определения скорости её вращения, не буду перечислять больше, так что разницу в окладе, я, думаю, окупил.

Но после достижения своей цели - ста рублей в месяц, охота к работе прошла. И я стал делать другие изобретения, за которые Мхитаров меня бы не похвалил. Прежде всего, я изобрёл 'мхитароскоп'. В бюро, где я сидел, было ещё человек пятнадцать конструкторов среднего звена. Работать они не очень любили, но в картишки перекинуться на работе, были непрочь. А женщины предпочитали вязать спицами. Я же делал эскизы не совсем относящиеся к телетайпу, а скорее к скреперу. Но хитрый Мхитаров обычно тихо крался по коридору, а затем стремглав врывался в дверь нашего бюро, ловя нерадивых сотрудников за посторонними занятиями. Выставить же дежурного за дверь мы не могли - нас тут же разоблачили бы.

Но под потолком бюро было маленькое вентиляционное отверстие, куда я вставил старое зеркало заднего вида от автомобиля, без металлической оправы, разумеется. Выделялся дежурный, который из комнаты снизу смотрел в зеркало, названное 'мхитароскопом', и видел всё, что происходило в коридоре.

Забавно было наблюдать, как Мхитаров на цыпочках крался вдоль коридора, а потом врывался в комнату, где все были заняты своими прямыми делами. Дошло до того, что он вызвал меня к себе в кабинет и расспросил, что бы такое могло значить. И я, не смущаясь, поведал ему, что предупредил сотрудников, которые занимались посторонними делами: дескать, я всё расскажу Мхитарову, так как многим обязан ему и, кроме того, болею за свою организацию.

Мхитаров как-то недоверчиво посмотрел на меня, похлопал по плечу, и сказал:

– Скоро у нас в бюро появится новый ведущий инженер!

– Благодарю за доверие, - отвечал я, скромно потупясь.

Наступил декабрь, скоро мне нужно было увольняться и ехать в Москву в аспирантуру. Мне было стыдно перед Мхитаровым, но я успокаивал себя тем, что кое-что всё-таки сделал для предприятия. И для трудящихся - изобрёл 'мхитароскоп'.

Но ещё одно полезное для трудящихся дело я успел-таки сделать в п/я 66. Кто не знает, что такое табельная система пропусков, поясню, что в проходной у нас висел плоский ящик с пронумерованными крючками в нём. Приходя на работу, мы вешали свой табельный номерок на нужный крючок и проходили. А в 8 часов утра ящик запирался сетчатой крышкой на замок. Раньше в крышке было стекло, но его разбили, пришлось заменить металлической сеткой, через которую было видно, чьи крючки пустые. Но опоздавшие отгибали крышку и всё-таки вешали свои номерки, несмотря на истошные крики табельщицы Этери.

И вот, наступил чёрный день для трудящихся п/я 66. В проходной установили автомат, куда мы должны были совать специальные картонки, и он на них проставлял время: если до 8 часов - синими чернилами, а опоздавшим - красными. После этого трудящийся проходил во внутренний двор проходной.

Народ взвыл - обмануть или уговорить автомат было невозможно. И народ, в лице своего представителя Тертеряна, обратился ко мне, как к народному умельцу, с просьбой - испортить автомат. Проходя через него, я заметил, что сверху на коробе автомата имеются вентиляционные отверстия, видимо, для охлаждения электрической аппаратуры.

План был готов. Наутро в проходной стихийно возник затор - у кого-то застревала карточка или не нравилось время, пробитое на ней, но так или иначе Этери была втянута в полемику с сотрудниками нашего бюро. А тем временем я незаметно залил в вентиляционные отверстия пузырёк серной кислоты, не забыв вытереть тряпкой пролитые капли. Дело было сделано - автомат перестал работать навсегда!

А под самый Новый Год я сильно простудился и заболел. Мне дали бюллетень, и моё заявление об уходе с работы в связи с поступлением в аспирантуру отнесла в отдел кадров жена, вместе с копией извещения о поступлении. С работы меня освободили, и у меня на руках была трудовая книжка со справкой о размере получаемой зарплаты.