Привидения являются в полдень

— А что с тобой только что было? — поинтересовалась она. — Прихватило сердце?

— У меня здоровое сердце, вообще на здоровье не жалуюсь, — ответил он. — Слушай, дай мне книжку почитать.

— Ничего себе! А что я буду читать в самолете?

— Я тебе другую куплю. Давно хотел прочесть этот роман.

— Может быть, и я давно хотела, — отрезала Катя. — Слушай, пойди и сам купи там эту книгу. Стоит она пятнадцать тысяч. Твердая обложка. Красивая картинка. Видишь, какой парень нарисован? Дело того стоит. Вот только проводи меня сперва, а то сразу кинешься покупать. Не думала я, что ты так любишь детективы.

— И я не знал, что ты их читаешь, — ответил Дима. — Катя, а кто тебе посоветовал ее прочесть, если не секрет?

— Никто. Я сама решила. А что такого? Я что, не могу купить себе книжку по собственной воле? Странный ты какой-то… Если хочешь знать, мне не только никто не советовал ее читать, мне даже отсоветовали…

— Кто?

— Да не бросайся ты на меня! — возмутилась Катя. — Теперь на тебя уже смотрят. Одна женщина, ты ее не знаешь. Судя по всему, это ее любимый роман. И вообще, хватит об этом, давай прощаться. Скоро мне туда входить.

Дима подтащил чемодан к самому проходу. Перед Катей проходил контроль всего один человек. Она повернулась к Диме:

— Ну что ж… Пока! Я найду там самый лучший остров. Клянусь! Ну, давай поцелуемся…

Дима, как во сне, прикоснулся губами к ее щеке и снова странно посмотрел на нее. Глаза у него были какие-то совсем чужие, будто незнакомые Кате. Эти-то смешные черные глаза навыкате показались ей незнакомыми! Она рассмеялась своим мыслям и снова обняла его:

— Пока, мой Кай… Я тебя все-таки люблю…

— Что? — откликнулся он, словно издалека. — Что ты сказала?

— Я тебя люблю… — еще тише повторила она. — Мне что, закричать об этом на весь зал? Ну, все! Я иду!

— Отдай книгу! — вдруг прошептал он, хватая Катю за руку. — Отдай!

— Сумасшедший! — Она резко вырвала у него пальцы. Он сжал их так сильно, что они онемели. — Дурак!

И после короткой заминки Катя оказалась перед таможенниками. Предъявила декларацию, паспорт, билет. Ее чемодан досматривать не стали. Она взяла его и пошла к выходу. Оказавшись за очередным заслоном из прозрачного толстого пластика, она оглянулась. Дима все еще стоял там, где она его оставила. Катя подняла руку и помахала ему. Он не ответил, повернулся и исчез за стоявшими в очереди людьми.

Дима шел к выходу из зала. Двери раздвинулись перед ним и пропустили на террасу — на пустую террасу — его, опустошенного. Он подошел к барьеру, достал сигареты, закурил. Его слегка подташнивало, во рту был металлический привкус. Он сплюнул на плиты террасы, посмотрел на женщину в желтом сарафане, стоявшую рядом с тремя огромными чемоданами. Женщине было лет сорок на вид. Сильно нарумяненная, в ушах бриллиантовые массивные серьги. Вид — как из русского народного ансамбля. Рядом с женщиной появился мужчина в белых одеждах шейха — видимо, муж. В другое время эта картина братства народов позабавила бы Диму, и он обратил бы на нее внимание Кати. Та бы тоже посмеялась. Но Кати больше не было рядом с ним, и ничто не могло позабавить его сейчас, когда он стоял тут, на террасе. В голове его была совершенная пустота, в висок стучал крохотный острый молоточек пульсирующей боли. Он курил и высматривал на стоянке свою машину. Увидел, выбросил сигарету, повернулся, чтобы идти вниз. И тут он не увидел — нет, почувствовал, — что из-за стеклянной стены на него кто-то смотрит. Чей-то взгляд. Чей-то неотступный взгляд. Прямо ему в лицо. Он заставил себя всмотреться туда, откуда, по его мнению, исходил этот взгляд. Но за стеклами зала было трудно что-то разглядеть, особенно теперь, когда на улице светило яркое солнце. В зале же было сумрачно, да и человек этот вполне мог стоять не вплотную к стеклу, а подальше… Но он стоял там и смотрел, Дима был уверен, хотя он его и не видел.

«Повернуться медленно и осторожно и уйти», — была его первая мысль. За ней явилась другая: «Никуда не уходить. Только не убегать. Быстро пройти в зал. Он не успеет убежать далеко. Тогда я его догоню. Припру к стене. Он у меня узнает!» Но кто «он» — Дима не мог себе ответить. Это и было хуже всего. Можно догонять конкретного человека, которого знаешь в лицо, но как догнать призрак? Как догнать чей-то взгляд?

Он решился. Рывком двинулся с места, быстро подбежал к раздвигающимся дверям, чуть не прошиб головой стекло, ворвался в зал как оглашенный… Под пальмами, на пуфиках, сидело семейство загорелых немцев. Семейство их чемоданов стояло рядом — как будто стадо овец паслось вокруг них. Около таможенных стоек толпился народ, сияли витрины магазинчиков… Со всех сторон несло духами, потом, жареными сосисками и еще чем-то промозглым и холодным, чем всегда пах этот зал. По лестницам поднимались и спускались люди. Множество людей. Никто на него не смотрел.

«Это бред, не надо сходить с ума, — сказал он себе. — Мне показалось. Как это может быть?! Нет, нет… Она случайно, совершенно случайно… И здесь никого нет».

Он еще раз огляделся по сторонам и подошел к киоску, торговавшему книгами. Сунулся в окошко.

— Мне роман Сименона «Грязь на снегу», — сказал он. — Вот деньги.

— У нас нет этого романа, — кокетливо ответила ему перезрелая девушка, очень бледная блондинка. — Могу вам посоветовать новый роман Незнанского…

— Как это у вас нет Сименона? — вспылил он. — Пять минут назад у вас его покупали!

— Так это было пять минут назад. — Девушка сразу перестала кокетничать, увидев его раздраженное лицо. — Был и нету. Кончился.

Он выругался, сунул деньги в карман и пошел прочь. На террасе его снова ослепило солнце. Он посмотрел вниз и сквозь стиснутые зубы прошептал:

— Катя, Катя… Неужели это возможно?..

Катя выпила принесенный стюардессой сок, откинулась в кресле и достала из сеточки книгу. При посадке она сунула ее туда, чтобы не держать в руках, потом долго смотрела в иллюминатор, прощалась с землей… Ей предстояло провести в воздухе почти четырнадцать часов. Сосед слева уже мелодично похрапывал. Это был тучный мужчина, сильно потевший. На Катю он едва взглянул, и она была этому очень рада. Она ненавидела дорожные знакомства. Открыла книгу на первой странице. Стала читать и читала часа два без остановки.

— Вам курицу или рыбу? — раздался над нею голос стюардессы.

Катя выбрала рыбу, и перед ней поставили аккуратный лоточек, запакованный в фольгу.

Сосед тоже проснулся и накинулся на обед. Обед состоял из салата с ломтиком ветчины, картофельного пюре — очень горячего, сочного кусочка великолепно приготовленной рыбы и диковинной зелени к ней. После Катя выпила кофе со сливками и с нетерпением стала ожидать, когда лоток уберут. Ей хотелось скорее вернуться к роману.

«Итак, снова Франц… — подумала она. — Удивительная книга! Никогда бы не подумала, что это написал Сименон! Не ожидала от него!»

Действие романа происходит в некоей стране — наверное, вымышленной. Страна чем-то напоминала Германию времен фашизма и в то же время была оккупирована немцами. Речь шла о молодом парне — Франце. Совсем молоденький, симпатичный, хорошо одетый, сытый паренек на фоне общей страшной нищеты. Вокруг все голодают, а он каждый день ест мясо. В доме, где он живет с матерью, никто не может топить свою квартиру, а у них всегда жарко. Все это благодаря матери — она проститутка, впрочем, бывшая, и теперь содержит так называемый маникюрный салон. А на самом деле это публичный дом. У нее живут несколько девок для нужд офицеров. Франц ненавидит и презирает мать. Сам он спекулирует всем, что попадется: валютой, продуктами, одеждой… В него влюбляется бедная девушка — соседка. А он продает ее своему приятелю, которому захотелось переспать с невинной девушкой. И еще совершает много разных вещей… Теперь Катя снова читала тот отрывок, который попался ей на глаза в квартире Оли. Один офицер захотел купить часы. Любые и за любую цену. Франц говорит приятелю: «Я их достану…» В детстве он воспитывался не у матери, которая тогда сама жила в публичном доме, сама была рядовой проституткой, а не бандершей. Его воспитывали милые старички в маленьком городке неподалеку от того места, где живет теперь Франц. У этих старичков была большая коллекция старинных редкостных часов. Франц берет машину, шофера. Едет ночью в тот городок. Старичок открывает ему дверь, узнает его, радуется: «Франц приехал! Франц приехал!» Его старушка радуется тоже, бежит готовить Францу кофе с молоком и доставать пирожные… Франц убивает их и забирает коллекцию. Потом Франц попадает в гестапо…

Катя закрыла книгу и сунула ее обратно в сетку. Роман ее взволновал. «Это реальный характер? — думала она. — Или он выдуманный? Может ли молодой парень, в общем-то неплохой парень, сделать такое? Бросить подонку влюбленную в него девушку, убить людей, которые любили его, как родного? И все это почти без эмоций, хладнокровно… Просто потому, что он подонок? Нет, все было бы слишком просто! Он хотел отомстить всем за свой позор, за свою мать, но кому он отомстил в конце концов? Только самому себе… Ох, не знаю, не знаю…».