Привкус горечи

Разве не именно это он сказал только что? Инспектор обиделся, стоя у раковины, выпил чашку эспрессо и раньше положенного вернулся в участок к очереди людей, которых утром отослал по домам. Он кивнул им, проходя к своему кабинету через приемную, и, ворча себе под нос, закрыл за собой дверь: «Подумаешь, стирка и глажка у нее после отпуска. «Не знаю, что хуже: когда уезжаешь в отпуск или когда возвращаешься».

В течение трех дней Тереза вошла в обычную колею, переделав набравшуюся работу. В делах, скопившихся у инспектора, просвет появился на четвертый день.

Расстроенная до слез девушка из Брешии:

— Я больше всего о ключах переживаю. Я чувствую себя такой дурой.

— Ну-ну... Синьорина, не надо так расстраиваться. Если вы говорите, можно связаться с сыном ваших друзей и сделать новую связку ключей...

— Но тогда придется поменять все замки! После такого они никогда больше не разрешат останавливаться у них, я это точно знаю.

— Синьорина, вы ни в чем не виноваты. Похитители сумок очень ловкие. Вы сказали, что были на пьяцца дель Кармине. Теперь постарайтесь вспомнить: это был мотоцикл или скутер?

— Скутер, темно-синий.

— Водитель был в шлеме?

— Да. Шлем тоже темно-синий с белыми зигзагами, похожими на молнию.

Черт бы побрал этого мальчишку! Будто его матери, страдающей раком и борющейся за жизнь, недостаточно проблем.

Домашнее насилие. Постоянная посетительница, тучная дама с комнатной собачкой:

— Тяв! Тяв-тяв-тяв!

— Малышка! Бедная моя Малышка. Тише! Все хорошо.

— Тяв-тяв!

— Вы звонили своему адвокату?

— Конечно, звонила. Дело будут рассматривать в суде лишь в сентябре. Она говорит, чтобы я до тех пор не пускала мужа домой. Вы себе не представляете, какой он несдержанный.

— Я вполне представляю себе, какой он, синьора. Вы вызывали меня уже несколько раз, если помните...

— Это было до того, как я подала на развод. Вы себе не представляете...

— Тяв-тяв-тяв-тяв-тяв! Ррррр!

— Вы знаете, я думаю, ей не нравится ваша форма.

— Очень жаль.

— Ш-ш... Хороший дядя, это хороший дядя. Смотри, сейчас он тебя погладит.

— Только не надо ее сажать на стол, синьора. Держите собаку у себя на коленях. А если адвокат не советует пускать вашего мужа в дом, почему вы его пускаете?

— Потому что Малышка не ест, когда его нет дома.

— Тяв!

Разгневанный мужчина семидесяти с лишним лет:

— Мы с вами понимаем друг друга! Я служил в кавалерии, не знаю, говорил ли я об этом.

— Да, вы говорили.

— Потухший уличный фонарь, — это приглашение для грабителей. Я написал мэру, но он не соизволил мне ответить, поэтому я отдаю это дело в ваши руки. Вы здравомыслящий человек.

— Спасибо.

Жалоба на пропажу велосипеда:

— Ему грош цена, так зачем же его угонять? Вот чего никак не пойму.

— Вы уверены, что в эту ночь муниципальная полиция не чистила улицы? Вам нужно проверить, быть может, они его забрали.

Женщина, чей сосед сверху курит по вечерам, высунувшись из окна:

— Моя терраса служит ему пепельницей. Я как раз постелила там новые коврики, а что будет, если случится пожар?

— Невоспитанность — это страшная вещь, синьора. Скажите ему, что я в курсе всех дел, это должно сработать. Если не поможет, я сам к нему зайду.

Девушка по поводу отстрела кошек:

— Вы же можете что-то сделать.

— Да, но мы уже сделали все, что могли.

— Я просто не могу в это поверить.

— Тем не менее так оно и есть.

Она жила в одном из маленьких домиков, стоящих в ряд вдоль улицы Понте Алла Витториа. Один из ее соседей, она не могла разобрать, кто именно, из окна своей спальни регулярно в упор стрелял из дробовика по бездомным кошкам. «Сразу за нашими маленькими садиками игровая площадка начальной школы! А если он попадет в ребенка? Все, что требуется, — это проверить, у кого на этой улице есть ружье». В участке проверили, и выяснилось, что девушка была единственным человеком на этой улице, не имевшим ружья.

— У них у всех есть официальные лицензии, синьорина. Если бы вы высунулись из окна немного дальше, когда начинается стрельба, возможно, вы смогли бы разобрать, из какого дома она ведется. Иначе...

— Вчера он подстрелил двух. Одна умерла, а у другой позвоночник изрешечен дробью. Я нашла ее и принесла домой, но она парализована, и я знаю, мне придется усыпить ее.

Еще одна кошка. На этот раз потерявшаяся:

— Не привыкла еще, понимаете. Они долго привыкают к новому дому, вы же знаете? Должно быть, она перелезла через стену в сады Боболи. Это ведь как раз ваш участок, я подумала, оставлю вам фотографию... У нее черное пятнышко на лапке, вы ее ни с какой другой кошкой не спутаете. Наверняка ваши люди патрулируют сады.

— Нет-нет, они этим не занимаются. Покажите фотографию одному из садовников, они дважды в день кормят всех кошек, я уверен, они вам ее найдут.

Следующий посетитель жестами объяснил, что у него украли фотоаппарат:

— Sprechen Sie Deutsch? ^[1]

— Лоренцини! — закричал инспектор.

Когда в половине шестого он открыл окна и ставни и выключил свет, он мог поздравить себя, словно в этот вечер он погасил давний долг. Осталось, правда, странное ощущение, будто он забыл что-то, обещал куда-то зайти и забыл. Позднее, когда он заполнял график дежурств на завтра, эта мысль все еще изводила его. Закончив писать, инспектор вспомнил: женщина с открыткой! Это не срочно, но он обещал ей зайти на этой неделе. Если он не придет, она поймет, что его уверения были лживы, и испугается еще больше. Он встал, снял пиджак с вешалки. В это время зазвонил телефон. Капитан Маэстренжело из полицейского управления.

1

Вы говорите по-немецки? (нем.)

— Совершено ограбление на вилле Л'Уливето, принадлежащей сэру Кристоферу Роутсли, это сразу за площадью Микеланджело... Это ваша территория. Полагаю, ничего серьезного, но вам надо туда съездить. Я заеду за вами через десять минут. Вы можете уйти, у вас нет сейчас срочных дел?

— Нет-нет.

Инспектор застегнул пиджак и заглянул в дверь дежурной комнаты:

— Лоренцини!

— Инспектор?

— Я должен уехать. Если что, можешь связаться со мной в машине капитана Маэстренжело. Мелкая кража. Ничего интересного.

Лоренцини взглянул на него недоверчиво:

— Когда это было, чтобы капитан поднимал задницу из-за кражи — мелкой или крупной?

— О, важный иностранец. Полагаю, нужно произвести впечатление.

— Хм...

— Ты бы доделал график дежурств.

Запирая за собой дверь и тяжело спускаясь по лестнице прямо в обжигающее пекло внешнего мира, инспектор подумал, что даже необходимость произвести впечатление на важного иностранца не объясняет намерение капитана съездить на место происшествия. Быть может, личная услуга, но капитан...