Приворотное зелье

Я был на его похоронах. Гроб с телом Жукова был установлен в Краснознаменном зале Центрального дома Советской Армии, на площади Коммуны. Помню, шел проливной дождь. Но пришедшие проститься с маршалом не обращали на это внимания: очередь стояла вдоль всей площади и уходила куда-то за Уголок Дурова. Я ехал в машине. Милиционеры узнавали меня и давали проезд…

Как мучительно ощущаю я невозвратимость возможности встречи с ним живым. Как горько сожалею о том, что жил рядом с легендой, мог подойти к ней близко и не решился этого сделать!

Не так давно я был на родине Жукова, в Калужской области. В одной из книг, подаренных мне там, вдруг читаю, в воспоминаниях его младшей дочери Марии, нелестные строки о себе. Смысл их был такой, что даже актер Ульянов, игравший ее отца в фильмах о войне, зная, что тот в опале, избегал встреч с ним.

Чепуха это полная! Я очень сожалею, что так неправильно понят. Но оправдываться не буду, потому что мне не в чем оправдываться. Разве что в ненужной моей робости.

…Когда я думаю о Жукове, чаще всего в моей памяти возникает одна фотография. Сделана она была полковником КГБ Битовым, который во время войны неотступно сопровождал Жукова. И потихоньку снимал его «лейкой». Он никому эти фотографии не показывал. Даже Константину Симонову, когда тот делал фильм о маршале для телевидения. Хотя Симонов его умолял. То ли боялся чего Битов, то ли еще что. Однако, когда полковнику исполнилось 75 лет, он, видимо, понял, что может опоздать с этими бесценными для истории снимками, и подарил их документальному фильму о маршале.

Вот оттуда и фотография.

На ней — бюст маршала Жукова в его родной деревне Стрелковка, установленный там еще при жизни Георгия Константиновича, как полагалось в те времена для всех дважды Героев Советского Союза. На цоколе скульптуры, едва заметном среди зарослей лебеды и бурьяна, сидят, как на завалинке, несколько деревенских мужиков и с ними сам Жуков, в тенниске, старых башмаках… И щемит мне сердце. Говорит мне эта фотография о судьбе моего народа. От малого до великого. От Славы, Победы — до лебеды.

Господи, думаешь, Господи. А больше и подумать нечего…

СОЮЗ ТЕАТРАЛЬНЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ

Я не отношусь к людям, стремящимся всегда быть впереди всех, ведущим за собой других. Властвовать, подчинять кого-то своей воле мне не присуще. Короче — я не лидер. Но я играл великих людей, вершителей судеб народных, и в глазах многих моих коллег произошла, видимо, некая аберрация, когда они избирали меня председателем Союза театральных деятелей.

Для меня это было полной неожиданностью.

В повестке дня съезда Всесоюзного театрального общества, на котором это произошло, стоял доклад председателя ВТО М. И. Царева о проделанной работе: съезд был отчетно-выборный. Царев занимал этот пост двадцать лет, предполагалось, что он будет избран и на следующий срок.

Плавное течение съезда взорвал Олег Ефремов своей поистине исторической речью, в которой он подверг критике деятельность руководства ВТО, а также поставил вопрос о необходимости изменить название нашей творческой организации: мы должны быть не обществом, а союзом.

Выступление Ефремова встретило горячую поддержку всего зала. Многие рвались к микрофону, высказывались с места. Ни руководство ВТО, ни представители министерства культуры справиться с этой вольницей не могли.

То было хмельное время середины восьмидесятых, время головокружительных надежд на совершенно новую жизнь, в которой все могли решать не «верха», а мы сами. Освобождались руки, раскрепощались головы. Сладкое слово «свобода» звучало на съездах всех творческих союзов. Кто был на Пятом съезде кинематографистов, не забудет его: шел такой разгул коллективного Стеньки Разина, которого не видели еще стены Кремля.

У нас было потише, но перемены были достигнуты радикальные. Очередной съезд ВТО стал учредительным съездом Союза театральных деятелей. Мою кандидатуру выдвинули на пост его председателя.

На раздумья мне дали мало времени. Я посоветовался с друзьями, семьей. Дочь Лена сказала: «Ты и так, папа, постоянно что-то выбиваешь в высоких инстанциях для театра. Когда за тобой будет власть, тебе это легче будет делать».

И я дал согласие. О чем не жалею: в конце концов жизнь складывается как складывается. Помимо прочего, вдохновляло доверие товарищей по искусству.

Я не мнил себя спасителем отечества, я согласился на этот пост из-за любви к театру, ну и чуточку, возможно, из-за тщеславия, которое в каждом из нас сидит в большей или меньшей степени.

Помню, поначалу я не мог заставить себя сесть в председательское кресло в своем кабинете: уж очень оно казалось мне впечатляющим, я все норовил где-то сбоку примоститься. Потом, конечно, освоился. Правда, при такой должности в кресле не очень-то засидишься: ну, согласовал что-то по телефону, кого-то уговорил, а там начинается беготня по кабинетам и «присутствиям», визиты в министерство, в исполкомы, поездки и т. п.

Смысл деятельности нашего Союза заключался в том, чтобы создавать благоприятные условия для жизни и творчества его членов. Союз и создан был ради этой цели в 1883 году, только назывался он тогда Обществом для пособия нуждающимся сценическим деятелям. Помимо помощи престарелым и бедствующим актерам, оно содействовало развитию театрального дела в России. При советской власти название изменилось и стало звучать просто: Всероссийское театральное общество.

Рассказывают, замечательная русская актриса Мария Гавриловна Савина, один из инициаторов создания театрального общества, человек бескорыстно и активно деятельный на благо своих товарищей, задумав построить в Санкт-Петербурге Дом ветеранов сцены (так он называется ныне), приглядела участок земли на Васильевском острове. Но денег, чтобы купить его, фактически не было. Меценаты не объявлялись, земля могла уплыть в другие руки. И тут подвернулся счастливый случай, которым Савина не преминула воспользоваться.

В царском дворце давали бал или прием, не суть важно, и среди гостей волею судеб оказался владелец этой земли. Мария Гавриловна подвела его к императору и представила как человека, подарившего свою землю под строительство убежища для престарелых актеров. Его императорское величество высказал благодарность истинному сыну отечества за столь благородный поступок. И тому ничего не оставалось, как именно так и поступить.

К подобным «маленьким хитростям» приходилось иногда прибегать и нам, мне лично. В этом смысле актеры находятся в выгодном положении: их многие, даже из «великих», знают.

Просьб, особенно частного характера — помочь с получением квартиры, с устройством ребенка в детский сад, с организацией медицинской помощи и т. п. — было немало. Чтобы ничего не забыть, я завел «памятку»: повесил на стену большой лист бумаги, куда записывал, что для кого надо сделать, на каком этапе находится дело. Кое-кто иронизировал по поводу этого «суфлера», но мне без него было не обойтись. Взглянешь на стену, вздохнешь, наденешь регалии позначительнее и идешь, как говорится, «показать лицо».