Привороженные

“Будете работать на меня”, — объявил он пленникам и с богом отпустил.

— Идёт, — предупредила ее Нинка и сдержанно кивнула ему в ответ на приветствие.

Внутри бушевал ураган и Настя мысленно кричала от паники и ужаса, не желая сталкиваться с ним, чувствуя, что еще недостаточно окрепла и отошла, подсознательно зная, что еще способна простить и до сих пор любит.

— Привет, — встал он напротив и посмотрел на нее.

Она молчала, отвернулась и уставилась в стену, где висела дешевая картинка с изображением морского заката.

— Мать моя женщина, — воскликнула Нина, рассмотрев Олега поближе. — Что с твоим лицом? Тебя КАМАЗ переехал?

— Почти, — отшутился он и обратился с мольбой к Насте. — Можно с тобой поговорить?

— Я тебе уже всё сказала, — не поворачиваясь, ответила она, продолжая изучать картинку, будто это величайшее произведение искусства.

— Пожалуйста.

Очень хотелось взглянуть на него, узнать, что с его лицом, почему так удивилась Нинка, но гордость не позволяла, а паника сковала мышцы.

— Сегодня не получится, — всё так же смотря мимо, отказала Анастасия. — Не видишь, я занята?

— Когда можно? — странно, но Олег оставался спокойным и принял пренебрежение жены без обиды.

— Не знаю.

— Через минуту?

— Сказала же — не сегодня, — уверенно следовала принятому решению Настя и гордилась собой, при этом разрывая сердце в клочья и мысленно оглохнув от собственного крика души.

— Завтра? — супруг не сдавался.

— Я напишу тебе, — так и не взглянула на него ни разу.

— Я буду ждать.

Он попрощался и покинул бар. Подруги продолжили грустно поглощать пиво и разговаривали о всяких пустяках. Говорили они каждая о своем, уткнувшись в экраны смартфонов, Настя не слышала, что говорит Нина, а Нина — Настю. Они просто делали вид, обманывали себя и насильно выдавливали смешки и улыбки. В какой-то момент это даже сработало и прозвучала действительно смешная шутка, но спустя пару минут вернулась грусть еще больших размеров. Никогда эта боль не пройдет, надо привыкать жить вместе с ней.

Полчаса назад.

Бабка Дуня умиротворенно дремала под сенью раскидистых ветвей старой яблони и не слышала, как у ворот остановился автомобиль. Очередным непрошенным гостем оказался Олег. С видом побитой собаки, в буквальном смысле вышел из машины и присев на корточки, аккуратно растолкал старушку.

— Добрый вечер, Евдокия, — тихо поздоровался он.

Она приоткрыла правый зрячий глаз и крякнула.

— Ты что, мордахой ступени считал? Ой, красиво тебя разукрасили, жалко — мало.

Провинившийся зять понуро кивнул и криво улыбнулся.

— Согласен, заслужил.

— Чего вернулся?

— За Настей.

— Не поедет она с тобой, уж больно напортачил ты, милок.

— Знаю, исправить хочу.

— Она тебе что, кукла? Как теперь исправишь? — отчитывала его Евдокия, норовя ткнуть клюкой в бок. — Балбес!

— Можно мне поговорить с Настей?

— Уехала она, — резко ответила Дуня.

Олег побледнел и едва удержался, чтобы не рухнуть на землю.

— Как уехала?! — с ужасом в голосе переспросил он, не веря.

— Вот так — взяла и уехала с Нинкой в бар.

Седьмым потом сошел бедняга и с облегчением выдохнул.

— Фух! Я думал с этим азиатом уехала.

— Нет, — успокоила его прабабушка, — с Нинкой погулять.

Стараясь как можно более осторожно, с гримасой раскаяния на избитом лице, Олег аккуратно поинтересовался:

— А где этот бар?

Евдокия лукаво ухмыльнулась, ишь какой хитрый. Настенька недавно в себя пришла, изо всех сил старалась жить дальше, а он бессовестный вернулся и давай опять душу бередить.

— Так я тебе и сказала, — ерничала старушка.

Олег по привычке хотел ладонями вытереть лицо и осекся от боли.

— Я просто хочу с ней поговорить, — пытался он разжалобить Дуню. — Я хочу извиниться и вернуть ее домой, — и тоскливо, обреченным голосом добавил: — Не могу жить без нее.

— Оно как! А раньше, чем думал?

— Дурак был, — признавал Олег полностью вину и посыпал бы голову пеплом в доказательство, если бы тот лежал под ногами.

— А сейчас поумнел значит?

Возможно поумнел, а может прозрел или повзрослел в одночасье. Во всяком случае наконец-то увидел себя со стороны и сожалел безмерно о содеянном.

— Я просто хочу поговорить, — повторил он тихо и бабка Дуня разглядела в его печальных глазах растерянность и раскаяние.

— Поговори, — сжалилась она и объяснила, как добраться до бара.

Старушечье сердце любило и жалело всех одинаково, потрепанное и слабое, знало насколько жизнь коротка и быстротечна, что не стоит тратить ее на обиды; не успеешь оглянуться — всё закончится, а казалось только вчера началось.

Глава 38

Олег ждал сообщения вот уже второй день и снова ночевал в машине.

Катерина жалела зятя и носила тормозки, капала на мозги дочери, периодически разговаривая, якобы сама с собой: “Ой, сидит там бедный, отощал”.

“Не лезь”, — иногда защищала внучку баба Рая и мать умолкала, обиженно поджав губы, хотя и не всегда.

— Ну поговорить-то с ним можно было бы, — в этот раз она не выдержала и продолжила совать свой нос в личную жизнь дочери.

— Тебя забыли спросить, — урезонила ее Раиса. — Взрослые люди — сами разберутся.

— Ага, разберутся, — иронизировала мать, — ходят оба, как в воду опущенные. Посмотришь, сердце кровью обливается. Настюша, поговорила бы с ним, а?

— А ты не смотри и кровью обливаться не будет! — Раиса и сама видела, как молодые мучаются. Настенька ночей не спит, Олег тощий стал, на себя не похож, а еще неделю назад выглядел, как сдобный пирожок; и внучка почернела.

Настя выскочила из дома, устав их слушать. Не впервые мать и дочь пререкаются, одна лишь прабабушка сохраняет нейтралитет, слишком мудрая, чтобы вступать в дрязги и склоки.