Привратники
Шрифт:
Да, она его нашла; каким-то образом, отрезанный член Уолта нашел свой путь к коврику для ног.
– Теперь я вспомнила. Я взял его с собой поиграть, пока мы будем ехать, - Рена подняла его и, будто комик, задрала свою синюю кожаную юбку и прижала, теперь серьезно сморщенный член Уолта, к своему клитору, раздвинув ноги.
– Смотри, Уэнди! У меня есть пенис! Я мужчина!
Уэндлин закатила глаза, продолжая вести машину.
– Иногда ты такая дурочка. Честно.
Она взяла иссохшую вещь и выбросила ее в окно, где в конце концов ее съели опоссумы.
* * *
Уэндлин умело погрузила двойной вибратор "Doc Johnson" в розовую вульву и прямую кишку Рены, облизывая ее опухший клитор. Рена, улыбаясь, извивалась и вздыхала, а Клавдий, самый крупный из ее трех домашних
– Упс, - сказала Рена.
Вместо того, чтобы заполнить отчет о халатности сотрудника, Уэндлин закрепила их дружбу, немедленно прижав свой большой, светлый лобок к лицу Рены. Однако их карьера закончилась довольно быстро. Рена была уволена за кражу множества контролируемых лекарственных средств, а Уэндлин, вскоре после этого, вылетела с формулировкой: "за грубое половое извращение в помещении больницы.” Один из докторов отодвинул занавеску в конце отделения реанимации, чтобы обнаружить любопытную Уэндлин, брезгливо отсасывающую критическому пациенту в коме.
– Я только хотела посмотреть, сможет ли "встать" у мужика с мертвым мозгом, - объяснила она.
– Вы уволены, - ответил доктор.
Вот так. Тем не менее, их дружба сохранилась и, чтобы сделать длинное изложение коротким, скажу, что они вскоре нашли яркую совместимость как в своей ненасытной сексуальности, так и в своей социопатии. В мгновение ока они стали убивать мужчин, примерно по одному в месяц, воплощая всевозможные сумасшедшие фантазии: промывание желудка "Клороксом"[13], расчленение "по живому" без анестезии, операция на головном мозге с помощью электроинструментов и акты генитального безумия, которые можно было описать только как “полный беспредел". Однажды они поставили катетер бармену и наполнили его мочевой пузырь моторным маслом класса "5W 30", затем приложили лед к его нижней части пуза, чтобы наблюдать, как масло будет сочится. В другой раз Уэндлин отсосала одному раздолбаю, которого они подобрали на скачках; Рена обрезала ему яички прямо в момент его кульминации. Однажды они даже рассекли пенис на живом "пациенте", удалив всю кожу и всю мошонку, после чего Рена обрезала "сырую оглоблю" на четверть дюйма за раз. Этот парень кричал так громко, что им пришлось засунуть вату в уши! Один "снятый" нагрубил им, как ни странно, выкрикивая оскорбления типа:
– Суки! Лесбы! Психопатки!
Уэндлин раскрыла его анус парой ректальных ретракторов[14], украденных из больницы, а Рена с более чем небольшим затруднением вставила в кишечник преступника Тиберия, одну из ее домашних змей. Тиберий довольно долго там крутился, прежде чем, наконец, испустил дух, в то время, как их несговорчивый кавалер в шоке визжал с выпученными глазами и посиневшим лицом.
– Бедный Тиберий, - пожалела Рена.
Она прикончила чувака, тщательно просверлив неглубокое отверстие в его черепе 1/4-дюймовым углеродным сверлом, а затем медленно вставив в отверстие длинные иглы для ковролина и шпильки для вскрытия. Генитальное поражение электрическим током, толченое стекло и/или кипящие и сочащиеся жиром клизмы, ледорубы в ушах и/или глазах, переливания крови с "Кока-Колой", полное свежевание тела и, конечно же то, что Рена называлa “членожевалкой". Ничто: ни гордость, ни радость, ни семейные ценности - не заставит парня кричать сильнее и громче, чем пара более-сумасшедших-чем-сортирные-крысы воинствующих феминисток, проворно пережевывающих его "хозяйство". Нет, дружочек.
Называйте это, как хотите, однако Уэндлин и Рена сделали это со многими парнями, и все во имя своей праведной идеологии, чтобы оправдать примерно семьдесят веков подчинения.
Плюс, это было весело, по крайней мере с точки зрения клинического социопата.
Лишь одну вещь они никогда не учитывали; это была возможность того, что рано или поздно они могут выбрать не того парня...
* * *
Ларри
казался толстым и беспомощным; иногда ночь была слабой на "улов". Тем не менее, он представлял собой все необходимые предпосылки: типичный, разинувший рот, таращащий глаза, похотливый ебун, подкатывающий яйца с видом: Я-ТАКОЙ-ПАРЕНЬ-ТИПА-ЧУВСТВУЮ-ДАВАЙ-КА-ТРАХНЕМСЯ-А-ПОТОМ-ДАВАЙ-КА-Я-ТЕБЯ-ЗАБУДУ. В баре глаза Ларри были повсюду, а в последствии и его ручонки. Он напоил их напитками и засыпал откровенно наводящими замечаниями, главным из которых было:– Как вы смотрите на то, если мы покинем эту забегаловку? Я могу показать вам, двум красоткам, реально горячую ночку.
Он подмигнул и похлопал по маленькой попке Рены. Уэндлин ухмыльнулась. Горячую ночку?– подумала она.
– Посмотрим, кто кому покажет горячую ночку. Она промокла от одной мысли об этом.
Вернувшись домой, Ларри нисколько не протестовал против "трюковых" наручников Рены.
– Я без комплексов, - усмехнулся он, когда его приковали к кровати.
Голый, он выглядел как тесто, растянутое на кровати, пивной живот, без мускулов, но... Хммм, - подумала Уэндлин, оценивая его "хозяйство", которое, несмотря на вялость, выглядело очень многообещающе. Рена сразу же села ему на лицо, прижавшись спиной к стене, в то время, как Уэндлин начала надрачивать ему рукой.
– Господи Иисусе!
– восхитилась Рена.
– Вам понадобится обувная ложка, чтобы усесться на него!
А ты не шутишь, - подумалa Уэндлин, курсируя по затвердевшему столбу плоти.
"Хозяйство" Ларри росло на глазах; она легкомысленно улыбнулась:
– Это похоже на то, что должно висеть в коптильне.
Ларри легко щеголял тридцатисантиметровым "корнем", с обхватом небольшого баллона для дайвинга. Уэндлин наслаждалась его формой, его колоссальной хорошо сформированной головкой, толстыми венами и входом в уретру, достаточно большим, чтобы вместить ее мизинец. Даже его яички были монстрами: тяжелыми, горячими и большими, как гигантские яйца сорта "Jumbo-A". Не теряя времени даром, Уэндлин установила этот чудесный "столб" и заглотила его своей "киской", фактически протыкая шейку матки, каждый раз, когда съезжала вниз. Теперь она и Рена были лицом к лицу, обе что-то бормотали и закатывали глаза, пока Ларри упражнялся в оральном и детородном мастерстве.
– Его язык должно быть такой же большой, как и его член, - поделилась очень счастливая Рена, стиснув зубы в похотливой усмешке.
– Такое чувство, что он достает прямо до моей гребаной матки!
– Да и трахает он отменно, - заверила Уэндлин, улыбаясь.
Это было так хорошо - так медленно, сочно и жарко, что она начала пускать слюни. В рот мне ноги, - подумала она.
– Это не ебля, это бурение глубоких скважин, и Ларри-бой собирается вскрыть целый бассейн. Действительно, пенис Ларри ощущался более похожим на одну из этих удлиненных трубок теста для печенья с шоколадной стружкой; его "хозяйство" постоянно надавливало на ее "точку G" напротив передней стенки влагалища. Черт, она даже не знала до сих пор, что у нее есть "точка G". Репродуктивное отверстие Уэндлин было не чуждо членам выше средних пропорций, но это - это– было безумие! Этот обхват-баллона-Миллера растянул ее вульву до плотного вкусного ярко-розового обода, жестко вспахивая, как колесо вышки, в то время как длина продолжала долбить в самый край ее женского канала. Она чувствовала себя, словно на вертеле: шаш-Уэндлин-лык. Дрожь множественных оргазмов ушла глубоко в ее чресла, как подземный взрыв. Ее влагалище пульсировало и пульсировало, выжимая удовольствие из нервов почти так же, как рука выжимает молоко из аппетитного коровьего соска.
Истощенная, она поменялась позицией с Реной, которая вставила "слонячий" член в свою гладкую, бритую щелку и сразу же воскликнула:
– Бля, Венди, это как трахать скалку!
Уэндлин не нашла никакого преувеличения в утверждении Рены; когда она прижала свою пушисто-белую щелку к лицу Ларри, язык предельных размеров сразу же углубился в недра ее розовой бороздки. Она снова кончила через несколько минут, оставив лицо Ларри блестящим, словно покрытым лаком для ногтей. А затем Рена тоже напряглась и задрожала от нахлынувших волн глубочайшего оргазма, в то время как Ларри получил собственный "кончун"; его теплые сгустки спермы, жирные как черви, летели внутрь складок конвульсирующей плоти.