Привязанность - жизненно-важная связь

— Не принимайте атаки лично (Не «почему ты кричишь на меня, как ты смеешь» и т.д., а «ты расстроен, что-то не так»),

— Сфокусируйтесь на фрустрации, а не на поведении.

— Примите неизбежность фрустрации и необходимость её как-то выразить. Помогите найти приемлемые пути выражения агрессии.

— Относитесь к инцидентам, как к случайностям, даже если вы уверены, что они не случайны.

— Переключите внимание ребёнка на будущий контакт с вами.

Уменьшение инцидентов и насилия.

— Посмотрите вокруг, чтобы понять, где ребёнок испытывает сепарацию от вас и как вам её уменьшить. Часто детский «выходной» среди недели уменьшает агрессию в несколько раз.

— Где возможно, уменьшите дисциплину, основанную на сепарации, и дисциплину, основанную на последствиях.

— Обеспечьте безопасный выход энергии фрустрации. Предложите ребёнку подушку для битья или боксёрскую грушу, проговорите варианты: где и когда он может безопасно проявлять свою агрессию.

Работайте над проблемой!

Мы помним: проблема не в агрессивном поведении, а в невозможности изменить ситуацию, вызвать в себе слёзы тщетности, в отсутствии смешанных чувств.

Познакомьте ребёнка с эмоцией раздражённости. Ребёнку очень трудно владеть эмоцией, если он не понимает, что с ним происходит. Я помню, мой сын был очень удивлён, когда однажды я ему указала, что его всё раздражает, потому что он давно не ел. С тех пор ему стало гораздо легче справляться с раздражённостью от голода.

В случаях, когда это возможно, научите ребёнка изменять ситуацию. Помогайте ребёнку находить свою скорбь, когда изменения тщетны. Держите ребёнка в своих руках, пока ему не останется иного выхода, кроме как

заплакать. (Этого нельзя делать с теми детьми, которые «потеряли» свои слёзы тщетности, утратили способность переходить от злости к скорби).

Помогайте ребёнку найти элементы для его смешанных чувств. Не делайте этого во время выплеска агрессии, когда чувства интенсивны и точно не будут хорошо смешиваться.

Смягчайте сердце. Эго помощь на самом глубоком уровне - смягчить защитные реакции ребёнка.

Не позволяйте проявлениям агрессии расстроить ваши отношения. Не позволяйте агрессивному поведению (одному из самых отчуждающих поведений) оттолкнуть вас от ребёнка. В контексте ваших отношений помогите ребёнку изменить ситуацию, найти свою скорбь и свои смешанные чувства.

Про шлепки, битьё и адаптацию

Представьте себе ситуацию: 200 лет назад, деревня, хозяйка готовит ужин. Приходит её четырёхлетний сын и начинает канючить: «Хочу сла-а-аденького! Дайте мё-о-оду! Дайте! Дайте! Хочу-у-у...» А у матери ужин не готов, свиньи не кормлены, корова не доена и времени на то, чтобы сказать «нет», а потом держать ребёнка в своих руках, чтобы он выплакался и смирился, нет и быть не может. И мать, как до неё это делали поколения женщин в её культуре, решает слегка ускорить процесс. Ребёнок получает по попе, плачет от невозможности изменить ситуацию и в итоге смиряется.

Три-четыре повторения такой ситуации - нытья, шлепка и слёз тщетности,

– и малыш понимает, что он вообще-то может прекрасно обойтись и без сладкого перед ужином. Нет никакой угрозы его существованию. Так рождается психологическая адаптируемость.

В традиционных культурах шлепки служили не для установления дисциплины, а именно для того, чтобы облегчить ребёнку процесс перехода от злости к слезам. И взрослые понимали, что если слёз после шлепка нет, то проблемы с этим ребёнком обеспечены.

Прежде, чем начать пропагандировать шлепки, вспомните, в какой культурной среде рос вышеописанный ребёнок. Он с рождения знал всех, кто о нём заботится, постоянно жил на одном месте, в семье из трёх-четырёх поколений, вся деревня - соседи, родственники, друзья - была его кругом привязанности. Рядом всегда был взрослый (бабушка, тётя), в руках которого можно было найти утешение. Проблем с привязанностью к родителям у ребёнка не было, потому что весь культурный уклад способствовал её укреплению.

Как мы всерьёз можем пропагандировать физические наказания сейчас, в условиях современного образа жизни? Наши дети растут в постоянно изменяющемся мире. Мы переезжаем с места на место, мы перебрасываем ребёнка от подруги в школу раннего развития, в садик, к бабушке. У него нет возможности ни к кому и ни к чему толком привязаться. Часто родители - единственные взрослые, к которым привязан ребёнок.

(Да, я сама до сих пор могу в сердцах треснуть кого-нибудь из своих тапком по заднице, но мне не придёт в голову гордиться таким поведением как «методом воспитания», а тем более пропагандировать его).

Родители повторяют знакомые им с детства и проверенные поколениями практики взращивания детей, не понимая, что они годились для того образа жизни, а в нынешних условиях эффект от таких практик прямо противоположный. Родители начинают избивать детей, использовать физические наказания в качестве дисциплинарной меры, чтобы изменить поведение. В результате в условиях итак ослабленных привязанностей ребёнок возводит вокруг своего внутреннего «я» всё более высокие стены защиты от уязвимости, что делает переход от злости к скорби вообще невозможным. Растёт поколение детей, не способных плакать.

Общий вывод такой: можно и шлёпнуть, если это поможет вашему ребёнку перейти от злости к слезам тщетности и, в дальнейшем, к адаптации; и если он комфортно себя чувствует, плача в ваших руках. Но лучше всё-таки обозначить невозможность изменений и держать в руках, пока не выплачется.

«Держать в руках» не обязательно физически; имеется в виду необходимость постоянно подчёркивать, что вы рядом и сочувствуете ему, хотя и не можете изменить ситуацию. Однако часто физическое держание в руках просто безопаснее и для ребёнка, и для окружающих.

Если ребёнок хорошо к вам привязан, то при опасностях, огорчениях и обидах вы - первый человек, к которому он приходит жаловаться и утешаться.

Когда развитие идёт по плану, задуманному природой, то к семи годам ребёнок уже в состоянии психологически приспосабливаться к невозможности изменений, а также более-менее регулировать вспышки агрессии при помощи смешивания чувств.

Противление

Лирическое отступление N 1. «Ян, надо разобраться с посудой!» - «Хорошо, мама».