Привычка убивать

— Меня твои суммы не интересуют, — пожал плечами Рудин. — Я имел в виду, как ты теперь будешь жить?

— Почему не интересуют? — Лиховский даже удивился. — Какие отношения у тебя с Алисой? В смысле, как вы дальше думаете существовать? Жениться собираетесь?

— Этот вопрос пока не обсуждался, — Рудин слегка покраснел. — А вообще-то, конечно — как только все утрясется… Сейчас у меня программа-минимум простая: забрать кое-откуда одного полупарализованного типа и поставить его на ноги. Как только это случится, я могу не беспокоиться о своем устройстве — он все сделает. Гхм… Ну а там уже видно будет. Ты не думай, мы у тебя на шее долго сидеть не станем. У нас все продумано, так что…

— Меня меньше всего волнует, как долго вы будете сидеть у меня на шее, — продолжал гнуть свое Лиховский. — Можете вообще насовсем остаться. Это я к тому, что деньги, которые есть у меня на счетах, заработала сестра Алисы. И Алиса имеет полное право на половину того, что у меня есть. Когда Ли говорила, чтобы я позаботился о ее сестре с сыном, если с ней вдруг что-нибудь случится, она имела в виду именно это…

— В свете всего вышесказанного ты сейчас достанешь из сейфа пару миллионов баксов и вручишь мне с торжественным напутствием? — ядовито хмыкнул Серега. — А я буду сентиментально рыдать — обещаю!

— Вредный ты человек, Рудин, — укоризненно заметил Серж; отпирая сейф и доставая пачку сторублевых купюр. — У меня нет двух миллионов. Здесь, в сейфе, всего лишь двадцать штук баксов и сто пятьдесят тысяч рублей. Вот, возьми — на расходы, пока меня не будет.

— У нас свои есть, — Серега по-детски спрятал руки за спину и насупился. — Нам твоего не надо.

— Это деньги Алисы, — Лиховский, пожав плечами, бросил пачку на стол, извлек из сейфа ключ с узорчатой бородкой и положил рядом с деньгами. — Я же сказал, половина всего, что у меня есть, — ее. Вот дубликат. В сейфе лежит завещание на имя Ли — моей законной супруги. Оно зарегистрировано в одной из питерских нотариальных контор — там есть адрес, отослано в четыре швейцарских банка и подтверждено мною лично. Координаты банков и реквизиты в одной папке с завещанием. Если со мной вдруг что-нибудь случится, Алиса может воспользоваться паспортом Ли и получить все деньги. В целом мире никто не сумеет обнаружить подмену.

— Ты куда собрался, Лиховский? — насторожился Серега, несколько ошеломленный таким развитием событий. — Что за похоронный тон? «Если со мной что-нибудь случится…» Ты же вроде как в Питер к маме собрался ехать?

— Я на всякий случай, — Лиховский почесал плешь. — Ммм… Никто не застрахован от случайностей, вот что. Поэтому возьми ключ, деньги — и не надо возражать, я все решил.

— Ну и как я обо всем этом Алисе скажу? — озадаченно буркнул Рудин. — Она у нас дама с принципами, так что…

— А она в курсе, — Серж небрежно махнул рукой. — Мы уже все это обсудили.

— Да что вы говорите! — уязвленно воскликнул Рудин. — И когда же вы это успели?

— Мы часто беседовали в библиотеке, — нимало не смутившись, пояснил Лиховскии. — У нас много общих интересов, было очень интересно общаться.

— И до чего же вы там дообщались? — воинственно вздернул подбородок Рудин. — Может, я уже тут и не нужен, а?

— Ты слишком вольно трактуешь данную ситуацию, — поморщился Лиховский. — Трактуешь с позиции своего здоровенного организма, переполненного гормонами, а следовало бы несколько иначе… Ты пойми: я очень любил эту женщину, она стала неотъемлемой частью моей жизни. И — хочешь ты этого или нет, воспринимаю Алису как сестру. У меня, кроме вас, никого нет в целом свете. Мать давно живет своей жизнью, так что… В общем, твои идиотские домыслы тут не проходят. Есть вещи, которые гораздо сильнее плотской любви. Понимаешь?

— Не знаю, не знаю… — Серега саркастически хмыкнул. — Как сестру, говоришь… Ты мне вот что скажи… А как вы с Ли того… Ну, в смысле секса?

— А тебе это обязательно нужно знать? — печально уточнил Лиховский, промакивая платком вспотевшую плешь. — Зачем тебе это надо?

— Мне надо, — неумолимо набычился Рудин. — Надо мне.

— Когда она была со мной, мы, разумеется, эмм… имели сексуальные контакты, — осторожно подбирая слова, сообщил Серж. — Она была снисходительна. Я ее боготворил. Но, как мне помнится… эмм… в общем, она никогда не испытывала оргазма. Понимаешь, она отсутствовала гораздо больше времени, чем была со мной. Вполне допускаю, что у нее имелись другие мужчины, более предпочтительные в физиологическом аспекте, нежели ваш покорный слуга. Такой женщине для удовлетворения страсти, как мне кажется, был нужен сильный здоровенный самец с хорошим запасом прочности. Ну, наподобие тебя, что ли… А ко мне она относилась скорее как мать к нерадивому сыну-шалопаю. Стой там, иди сюда, подай, принеси, пшел вон… В общем, пользовалась, пользовалась — я говорил…

— Как мать к сыну, говоришь… — недоверчиво проворчал Рудин, оценивающе глядя на невзрачную фигуру историка. Плешивый, рыхлый, неказистый, совершенно несимпатичный, робкий, вялый — и куча других эпитетов подобного же свойства. И в то же время совершенно надежный в своей нелепой преданности. Да, такой муж Ли вполне устраивал — при ее-то роде деятельности. Серега живо припомнил события сегодняшней ночи и, как правильно заметил хозяин усадьбы, с позиции своего здоровенного организма сделал вывод: зря он Алису приревновал к этому типусу. Правильно Ли не испытывала оргазма. Этому плешогану до славного ветерана локальных войн — как до Бангкока на карачках!

— Тебя еще что-нибудь интересует? — Лиховский с некоторым беспокойством глянул на часы. — А то мне уже надо бы ехать…

— Ладно, — резюмировал обладатель переполненного гормонами организма. — Все вроде обрешали. Но ты все равно — смотри мне…

* * *

…Эта ночь прошла более-менее сносно. Почивали опять все вместе в апартаментах Алисы. Памятуя о недостойном поведении ризенов, Рудин среди ночи сводил даму в свою комнату и там, при свете обезглавленного торшера, вдумчиво потрудился на эротической ниве. Как вчера не получилось — отсутствовал целый ряд дополнительных факторов, сопутствовавших экстатическому исступлению прошлой ночи, но в целом вышло тоже очень даже ничего. Под утро Серега опять сводил — точнее, отнес даму в свои апартаменты: она брыкалась со сна и не желала участвовать в каких-либо перемещениях. Вредное существо в этот раз не осчастливило гостей усадьбы своим посещением — видимо, точно подметил наблюдательный ветеран малых войн, оно, это существо, соображало, что теперь его ждут и готовы дать достойный отпор.

А на рассвете было Рудину видение. Такое видение, что он вскочил на постели и долго не мог унять нервную дрожь, охватившую несколько поистраченный в гормональном плане организм. Приснился вдруг Сереге лабиринт, оборудованный в стенах усадьбы. Вернее, даже не приснился — сон, это когда расплывчато и туманно, с невнятными намеками и призрачными полутонами. А лабиринт явился настолько отчетливо, что и карты не надо. Вид сверху, как на схеме, несоответствие толщины стен планировке, и все такое прочее.

— Откуда что берется? — удивился бравый воин, выскальзывая из-под одеяла и одеваясь, чтобы прогулять утренне бодрых ризенов. — Нет, а в самом деле…

До завтрака Серега, как обычно, сгонял в Каменку — за ежеутренней двухлитровкой парного молока. приобретаемого у бабы Вали для Борьки, — а заодно купил в хозяйственном магазине два фонаря с кучей батареек и ученическую тетрадь. Вернувшись в усадьбу, даже завтракать не стал: прихватил ризенов и, вооружившись карандашом, отправился на поиски, между делом слегка обидев Борьку.

— Почему мне нельзя? — неприятно удивилось юное создание, отстраненное от участия в экспедиции. — Это что — секрет?

— Это опасно, — улыбчиво пояснила Алиса, посвященная в спонтанно возникший фантастический проект, и, склонившись к уху чада, успокоила:

— Ты не волнуйся — он поищет часок, ничего не найдет и бросит это дело. Будете опять заниматься…

Вот тут Алиса Рудольфовна несколько недооценила целеустремленность своего бойфренда и его поисковый талант. Полчаса Рудин потратил на составление плана усадьбы и обозначение крестами нескольких точек наиболее вероятного входа в лабиринт. Затем вспомнил о здоровом чувстве голода, посетил кухню и соорудил три здоровенных бутерброда с бужениной, которые за неимением времени упаковал в пакет и прихватил с собой. И спустился через уличное окно в подвал — входная дверь была намертво заколочена в незапамятные времена толстенными сосновыми плахами.