Приятная неожиданность
Шрифт:
Бабенка на следующий день со мной не здоровалась и дулась. Она ждала сочувствия и подарков за подбитый глаз. Но я рассудил, что не несу ответственность за чужую дурость – она могла бы и убежать, пока он дверь-то пытался вышибить. Общение с чернявой на этом и оборвалось.
Мы плыли, и я делал перевязки. Рана стремительно заживала. Парнишка уже рвался к веслам, но шкипер гнал его прочь. Ладью перетащили через переволоки, поплыли дальше. И вот появился господин Великий Новгород, засиял церковными куполами. Мы распрощались на берегу. Деньги, взятые за боевую добычу, поделены. Петро с капитаном степенно пошли по домам. Парень, пересчитав
Глава 3
Мы отправились в сторонку от порта – как объяснил тертый Фрол, кормят получше, берут подешевле. После пятиминутной ходьбы, подошли к харчевне. Тут и поесть, и поспать, разъяснил многоопытный Фрол. Мы и поели, и пошли поваляться на мягких кроватях – обсудить виды на урожай. С Кузьмичом было все ясно: купец он и здесь купец. Деньги на товар и лавку у него есть. Не хватает на судно, но это дело решаемое: взять кусок трюма в аренду или купить в складчину с кем-то из купцов. Мысль, конечно, добрая. Я подумал и решил уточнить наша финансовые дела.
– Если добавить мою долю, хватит?
– А сколько будет процент?
– 50% от прибыли.
– Это ерунда, – буркнул будущий купчина. – Я за долг толкую.
Сначала не поняв, решил, что Кузьмич где-то здесь задолжал. Но, поразмыслив, понял. Да, давненько у меня не было в жизни веселья. Глянул, хорошо ли браток держит удар. Он весь напрягся, плотно сжал губы. Поехали!
– Ну, процент будет немалый. – Глянул – видно, что разбирает. – Это будет стоить, будет стоить…
Полюбовался клиентом. Стоит, как сеттер на охоте, ждет выстрела. Ладно, хватит его нервировать. Я присел.
– Будет стоить аж… пять копеек!
Полюбовался его ошарашенным видом. Не поверил.
– Всего пять копеек?
– Ну извини, меньше не могу.
Он дышал, как рыба на берегу. Доходил. Дошел. И с диким криком кинулся ко мне. Увернуться я просто не успел. Сгреб лапищами, начал мять, пытаясь поцеловать в губы. Я был активно против такой ласки брежневской поры. Пора отрезвлять друга.
– Фрол Кузьмич! Хватит!
Торгаш потихоньку пришел в себя. Перестал целовать и сжимать меня в смертельных объятиях. Ну, слава Богу!
А теперь пора бы и выпить что-нибудь покрепче. Мы спустились вниз. Сели за свободный столик. Тут же подскочил половой. Чего изволите? А изволили мы зелена вина. Дали нам водки и закуски. Хряпнули по первой. Закусили. Второпях дернули по второй. Расслабились, потекла неспешная беседа. Через пол часика меня повело, потянуло на подвиги. Я решил спеть.
Голосишко-то у меня жиденький, но слух хороший, в школе пятерка была. Причем получил ее неожиданно. Было это классе в четвертом. Петь по детству я терпеть не мог. А тут пение по два раза в неделю. Молоденькая учительница билась со мной, как с ишаком и ставила двойки. К концу четверти я понял, что мое упрямство может огорчить маму. Значит, будем петь.
И на очередном уроке решил, что пора голосить. Вызванный к доске, что-то спел. Учителка, мужественно и пока безрезультатно, боровшаяся со сном, страшно оживилась.
– А еще так сможешь? Голос, как у Робертино Лоретти!
– Конечно могу!
Ну, песен я знал массу, в том числе арий из опер и оперетт. И слышал их отнюдь не по радио. У отца был великолепный баритон и отличный слух. После песен мне поставили пятерку, в четверти и в году тоже. А через два года, как и у знаменитого
итальянского мальчика-певца, голосок сломался. Мы оба выросли. И, отнюдь, не кастратами, как раньше певцы в Ватикане!Я выпил еще чуть-чуть и пропел замечательную песню брежневской поры. Фрол заинтересовался.
– Голос-то не блещет, но какова песня! Где ж такие поют?
– Главное – кто пишет.
– А кто пишет?
Тут я и сболтнул:
– Мы пишем!
– Ты пишешь, – обалдел Кузьмич.
– Именно я.
Тут, притихший было народ, загалдел. Решил закрепить успех и спел еще пару песен. В конце концов, Утесов не сильным голосом брал. Мы засобирались было уходить. Тут народ стал роптать.
– Пой еще, пой еще!
– Вы нам платите что ли? На свои пьем, – озлился Фрол.
И слушатели понесли деньги. Правда, далеко не все. Многие норовили урвать даром. Но с Кузьмичом этот трюк не прошел. Он подошел к группе из трех мужиков.
– Платить будем?
Те повели себя нагло.
– Мы в корчме, у хозяина сидим.
– Вот он вам пусть и поет.
– Да ты нам не указ, где хотим, там и сидим!
Возле Фрола встали плательщики. Наглецы поняли, что их сейчас будут бить. Они с гнусом встали, ухватили самого бойкого своего и отчалили. А я им вслед рванул отходную. Оставшиеся клали деньги безропотно. Если кто-то пытался сэкономить, Фрол жестко говорил, что эта сумма устроит нищих, они тебе и споют. После этого, все доплачивали, понимая, что второго раза может и не быть. Певец может уехать, пойти петь в другое место, сорвать голос, да мало ли что. А я пел и пел. Исполнял русские песни, мешая с иностранными, у которых знал переводы. Решил заканчивать исполнением шлягера 21 века. Посмотрел на Кузьмича – он понятливо махнул рукой, встал и объявил.
– Последняя песня!
Народ было зароптал.
– Певец не железный, – добавил Фрол, – можем и сейчас уйти.
Наступила тишина. Я спел. Толпа бесилась. Еще чего-нибудь! И еще раз исполнил.
И мы пошли, не обращая ни на что внимания. Я вам не эстрадный певец! Пора отдыхать.
Утром мы позавтракали и пошли по делам. Первым делом купец купил ладью. Команду он оставил от прежнего владельца. Потом затеялся арендовать склад и покупать товар. Тут я вспомнил о своем пении.
– Слушай, Кузьмич, мне нужен музыкальный инструмент.
– Зачем, ты же сам поешь?
– Затем. Деньги давай.
– Сколько?
– Гони десять рублей.
– Это же большие деньги!
– А я большой человек. Ты вот уедешь, а мне на что жить?
Фрол отсчитал и убежал. А я пошел вдоль рядов, разглядывая товар. Тут услышал трещотки, дудки. Вот у них и спросим. Вдруг все умолкло. Ведь упустил! Поспешил. Вдруг гадкая музыка появилась. И так раза три. Сложилось ощущение, что они каждый раз от меня уходят. Я остановился возле средних лет мужика с деревянной посудой.
– Скажите, а скоморохи как-то ходят что ли?
– Сообразил, – посмеялся лошкарь. – Они по трем большим кругам бродят. Ты за ними лучше не гоняйся.
– А как?
– Стой здесь. Они скоро подойдут. Каждый день здесь кружат.
Через пять минут ВИА «Скоморох» подошло из-за угла.
– Здорово, ребята.
Ответили неласково.
– И тебе не хворать. Что на дороге-то встал?
– Есть дело. Плачу.
Сгрудились вокруг.
– Не обманешь? Хоть бы на обед получить – жадно сказал самый длинный и самый худой.