Приют изгоев

Они сидели на бортике, свесив ноги в воду. Было время прилива, и вода, которую в ушные чеки пускали для дренажа через систему шлюзов, поднялась примерно на фут, почти до уровня, который считался предельно допустимым.

– Сколько тебе лет, Эйли? – заговорил Батен.

– Двенадцать. – Эйли жевала «абрикосовый корешок».

– Кто-то велел тебе заботиться обо мне? – спросил Батен.

– Нет, конечно, – небрежно ответила она.

– Однако ты готовишь специально для меня, учишь мелочам и вообще стараешься помочь.

– Разумеется, – сказала Эйли.

– Почему же разумеется?

– Ну раз я здесь, – сказала Эйли, как будто это что-то объясняло.

– Не понял, – признался Батен.

– Ну раз я работаю здесь, я несу ответственность за то, что здесь происходит, – объяснила она; слова снова были заученные, взрослые. – Но здесь все идет нормальным порядком, и только ты страдаешь от того, что не привык к нашей жизни. Значит, я должна помогать тебе.

– Почему-то остальных это не очень-то заботит.

– Да, – согласилась Эйли. – Но они простые люди, а меня обязывает благородство происхождения.

Батен опустил уже было поднесенную ко рту ложку и поглядел на девочку. Что-то новенькое.

– В Таласе есть дворянство? – осторожно поинтересовался он. Конечно, он знал ответ. Ни одно государство не может существовать без благородного сословия, без аристократии. Но ему как-то в голову не приходило, что здешние аристократы могут посылать своих детей на ушки. Впрочем, если вспомнить его житье до ссылки… Но ведь она совсем девчонка. Или тоже за какие-нибудь спаленные штаны?..

Эйли ответила как всегда просто:

– Конечно, есть. Не совсем только такое, как у вас. Не только потомственное. И у нас нет наследственного права.

– А княгиня? – удивился Батен. – Ведь она правит Таласом?

– Ты думаешь, ей бы подчинялись, если б не уважали? – Эйли странно вздохнула. – Титул, все равно – наследственный или приобретенный, надо постоянно подтверждать делом. У нас мало кто приобретает власть по наследству. Деньги – да, но не власть.

– Ты, похоже, много знаешь об этом, – спросил Батен.

– Мне приходится это учить, – вновь вздохнула Эйли. – И историю, и логику, и географию… Я так рада, что меня на ушки отослали – хоть какое-то удовольствие в жизни.

– А тебя-то сюда за что? Натворила небось чего-нибудь?

– Не-а, – беспечно ответила Эйли, – ни за что. Просто мама решила, что мне будет полезно поработать среди простых людей и своими руками заработать какие-нибудь деньги. Она предложила мне на выбор огороды, заготовку морской капусты и ушки, и я, конечно, выбрала ушки.

– Почему? – честно удивился Батен.

– Здесь интересно! – с воодушевлением воскликнула Эйли. Батен с сомнением оглядел даль, до самого горизонта расчерченную ушными садками.

– Ты вот тоже интересный, – продолжала Эйли. – Мне повезло, что здесь оказался ты. Знаешь, у нас так редко появляются люди с Плато. Я, правда, видала одного, но это был ужасно дурной человек. Он говорил такие вещи про вас, что мама запретила мне слушать. Его потом отправили за Столбы. Он был убийца. Он затевал драки и однажды убил двух человек.

Батен хотел расспросить, какое положение занимают родители Эйли, но она вдруг повернулась к нему с широко раскрытыми глазами:

– Скажи, а правда, что в Империи есть тысячи людей, работа которых состоит в том, чтобы убивать других людей? И Император выдает им специальную одежду, и оружие, и еду, и деньги?

Батен нахмурился.

– Да, – сказал он. – Правда. Император имеет большую армию.

– Вот странно! – воскликнула Эйли. – А у нас нельзя убивать. У нас убийц отправляют за Столбы. А ты видал этих людей? Они страшные?

Прежде чем ответить, Батен помолчал.

– У нас тоже нельзя убивать людей, – наконец выговорил он. – Но армия – это не убийцы. Армия нужна, чтобы защищать Империю от ее врагов. От тех, кто приходит, чтобы убивать и грабить. – Он опять замолчал. Ему и самому не очень верилось в то, что он сказал. – Я и сам был офицером, – выдавил он все-таки из себя. Она его поняла не сразу.

– Значит, – спросила она с ужасом, – ты тоже убивал людей?

– Да, – ответил Батен. – Я бывал на войне.

Эйли инстинктивно отодвинулась.

– Что, страшно? – Батен грустно усмехнулся. Она еще немного отодвинулась и встала на ноги.

– Да, – сказала она. – А ты так похож на хорошего человека…

В Таласе не убивают.

В Таласе не одобряют убийства.

В Таласе не одобрили бы даже охоту, которой развлекается благородное сословие в Империи: баловство, а не добыча продовольствия.

При этом в Таласе не голодают.

Просто в Таласе постоянно не хватает рабочих рук. Здесь не уважают праздных. Может быть, потому имперцы презирают таласских нобилей, что они пропахли рыбьим жиром как простолюдины и не мыслят себе жизни без работы?

Таласская княгиня Сагитта действительно управляет страной, а не передоверила бразды правления канцлеру или председателю Совета Гильдеров (Большого Кабинета, по-здешнему). Таласские нобили действительно вмешиваются в действия гильдий, а таласские гильдеры действительно вмешиваются в политику, и пока от этого взаимного вмешательства была только польза.

Талас богат. Таласу завидуют. Завидует сама Империя.

И ничего не может поделать.

Его богатство – в рыбе, в огородах, в черном горном (минеральном) масле, которое сочится из земли за Столбами, в самих Отмелях, где растет розовый и желтый жемчуг, в изобилии пресной воды, без которой этот край превратился бы в безлюдную пустыню.

А морской шелк – это не богатство, это – основа Таласа; без него жизнь в Таласе была бы совсем другой, не такой.

Морской шелк – материал уникальный в своей универсальности. Это не только невесомая и очень прочная, практически вечная одежда. Это бегущий такелаж на Стене, на Отмелях и на судах. Это ткань для воздушных шаров, поднимающих грузы вверх, а также крылья легких планеров, которые как стрижи срываются с крошечных площадок на Стене и парят над желто-зеленым мелководьем. Никакой другой материал не позволил бы протянуть спусковые рукава; никакой другой материал не позволил бы построить на Стене ажурные висячие мосты – а в Патентной Коллегии Таласа каждый год регистрируются все новые и новые изобретения, в основе которых поистине чудесные свойства морского шелка и его производных.