Приют миражей

– Я не хочу, – неожиданно повернулся к ней Илья, оторвавшись от Глеба.

– Что? – опешила Варя.

– Я не хочу сдавать родительскую квартиру.

Такого удара она не ожидала. Выставляет ее жадной стервой, и за что? Как будто нормально, что жилплощадь почти что в центре пустует. У них у всех очень много денег? Они олигархи?

– Ты права, Варюша. С квартирой нужно что-то делать, – примирительно сказала Катя. Сестрица любит миротворицей себя выставлять. Себя миротворицей, а Варю дурой.

– Варь, – влез Глеб. Он всегда жену защищает, не то что Илья. – Понимаешь, там, в квартире, нужно все разобрать. Ценное убрать…

– Ценное не в смысле стоимости, а в смысле памяти, – пояснила Катя. Как будто кто-то этого не понял.

– Для меня там все ценное, – отрезал Илья.

– Для этого время нужно. – Это опять Глеб. – А времени у нас у всех мало.

Времени у них мало! Зато денег много! Еле на жизнь хватает, а они довольны.

Впрочем, это действительно их дело. Варя положила в рот листик салата, пожевала. Она никого не заставляет что-то делать, она просто напомнила, что терять деньги глупо.

– Ходят слухи, что с будущего года урежут финансирование на модернизацию, – опять заговорил о работе Глеб.

– Дураков на свете много. – Илья потянулся к бутылке, наполнил рюмки. Варя покачала головой – не надо.

– Может, ты мне объяснишь, почему зарубают наши разработки, а толкают импортные? Почему? Наши и дешевле, и лучше.

– Уже объяснил, – засмеялся Илья. – Потому что дураков много.

– Я раньше тоже делила людей на дураков и умных, – улыбнулась Катя.

– А теперь? – удивился Глеб.

Варя тоже удивилась, но промолчала. Она до сих пор делит всех на дураков и умных. Умный знает, чего хочет, и умеет устраивать свою жизнь. А дураки… Дураки, имея трехкомнатную квартиру в центре, так и не собрались ее сдать.

– Теперь делю на тех, кто испытывает дискомфорт, когда доставляет другим неудобства, и тех, кому нравится неудобства доставлять.

– Ты у меня философ, – засмеялся Глеб.

– Дело не в том, что кто-то специально создает неудобства, – поправил Илья. – А в том, что собственные удобства они ставят гораздо выше всего остального. Я так хочу, мне так удобно, и плевать, что вы об этом думаете. Когда кто-то включает громкую музыку, он это делает не потому, что хочет насолить соседям. Он это делает потому, что ему хочется слушать громкую музыку. Он всю неделю работал и сейчас хочет отдохнуть. И имеет право, между прочим…

Варя нашарила висящую за спиной сумку, достала телефон, взглянула на часы. Вот тоска-то! Поторопить Илью, что ли? Сказать, что голова разболелась?

– Сейчас пойдем, Варюша, – заметила ее манипуляции Катя.

Варя не ответила.

А из Глеба муж получился лучше, чем из Ильи. Жаль, что Варя в свое время не обратила на него внимания. Впрочем, он на нее тоже внимания не обращал, а она не приучена бегать за мужчинами.

Когда стали прощаться, Катя опять вспомнила о квартире.

– Варя, мы подумаем, что делать с трешкой. Может, правда сдать. Или продать.

– Да мне-то какая разница? – удивилась Варя. – Это ваша квартира. И вообще сегодня об этом говорить не стоит, сегодня нужно вспоминать твою маму. А ты все время говоришь про наследство.

Варя отвернулась от золовки и наткнулась на взгляд мужа. Ей очень не понравилось, как смотрел на нее Илья.

– Я устала, – объяснила Саша собаке. – Вот отдохну, и пойдем гулять.

Она с удовольствием пообедала, потом с не меньшим удовольствием улеглась с планшетом на диван.

– Отстань, – оттолкнула она пса, когда тот попытался устроиться рядом. – Отстань, мне жарко.

Тошка настаивать не стал, лег рядом с диваном. Ему тоже жарко, он часто дышит, высунув язык. Кажется, в оздоровительной системе цигун есть упражнение, в котором имитируется дыхание собаки. Если верить древним восточным мудрецам, помогает от всех болезней.

Саша начала читать детектив, который на этот раз почему-то ее не увлекал, хотя автора она любила и обычно прочитывала новую книгу мгновенно. Она отложила планшет, полежала, уставившись в потолок, и потянулась к телефону.

– Пап, – жалобно попросила Саша, – у меня две просьбы.

– Давай, – усмехнулся отец. – Чем смогу, помогу.

– Первое. Узнай, пожалуйста, кому принадлежит синий «Опель», номер… – Саша продиктовала номер.

– Зачем? – как она и ожидала, просьба отцу не понравилась.

– Папочка, узнай, пожалуйста. Помнишь, я тебе говорила, что моя подруга беспокоится за сестру. Так вот сестру, кажется, подставили на дороге, – сказала она полуправду. – Узнай, пожалуйста.

– Саша, я тебе объяснял, что каждым делом должны заниматься профессионалы?

– Объяснял, – покаялась Саша.

– Пусть обращается в полицию.

– Конечно, – согласилась она. – Надо обратиться в полицию. Так ты узнаешь?

– Узнаю, – буркнула трубка. – Что еще?

– А еще нужно узнать, был ли в воскресенье наезд на пешехода со смертельным исходом. Около… – Саша назвала деревню вблизи Машиной дачи.

– Что?! – возмутился отец. – Она сбила человека насмерть?!

– Ну конечно, нет. На машине нет ни одной царапины. Я же тебе объясняю, это подстава.

– Я не желаю, чтобы ты лезла в это дело!

– Я никуда не лезу, – заверила Саша. – Правда, пап. Ну, узнай. Пожалуйста.

– Ладно, – сдался отец и пригрозил: – Но если наезд был, ей придется отвечать.

Саша положила трубку, опять принялась за детектив и опять отложила.

Папа все узнает, она не сомневалась.

Бабушки не стало, когда Саше исполнилось десять лет. Мама рыдала, покачиваясь на стуле и уронив голову в ладони. Отец ее не успокаивал. Он сел рядом с Сашей, сжавшейся в углу дивана, и гладил ее по голове, прижимая к своему плечу.

Вечером он сидел у ее постели, чего давно уже никто не делал, и только тогда Саша заплакала.

– Папа, – проговорила сквозь слезы Саша, – я боюсь, что ты тоже умрешь.

– Не бойся, – совершенно серьезно покачал он головой. – Я всегда буду с тобой, пока тебе нужен.

– У тебя опасная работа.

– Моя работа не опаснее любой другой. В авариях погибает куда больше народу. Но если ты хочешь, я уйду из милиции.

– Хочу, – сказала Саша. – А где ты будешь работать?

– Что-нибудь придумаем.