Приют пилигрима
Шрифт:
— Но есть и еще кое-какие сведения? Вы сказали, она умерла?
Роджер кивнул. Теперь, сделав первый шаг, он, похоже, решил все выложить.
— Да. Это случилось во время массированного наступления в январе сорок первого. Я как раз приехал в отпуск. Робине услышал от кого-то, будто Мэйбл в Лондоне. Сказал, что хочет поехать туда и увидеться с ней. Мы отправились вместе. Мне нужно было в военное министерство, и я остановился у приятеля. Во второй половине дня был воздушный налет. А ближе к полуночи появился Робине, бледный как привидение, и сказал, что Мэйбл погибла. Ребенок был убит сразу, но ее увезли в больницу еще живой, и он там
Мисс Силвер строго на него посмотрела:
— Надеюсь, необходимости говорить об этом не возникнет. Но если уж вы так откровенны, может быть, вы еще скажете, кто же был соблазнителем Мэйбл Робине?
— Я не знаю.
— А Робинсам это известно?
— Не знаю, — повторил Роджер.
— Майор Пилигрим, существует такая вещь, как подозрение. Имеются ли у вас или у них какие-либо подозрения на этот счет? Мне очень неловко задавать вам подобные вопросы, но я должна это сделать. Были ли у Робинсов причины подозревать кого-либо из членов вашей семьи или, может быть, они подозревали кого-то безо всяких причин? Я не утверждаю, что такая причина существовала. Я спрашиваю, имелись ли подозрения.
Роджер в ужасе повернулся к ней:
— К чему вы клоните? Если вы думаете…
Мисс Силвер выставила ладонь:
— Прошу вас, майор Пилигрим! Вы должны дать мне ответ. Я повторю свой вопрос более четко и кратко: подозревали ли Робинсы кого-либо из вашей родни?
— Говорю вам, я не знаю!
— Они подозревали вас?
Роджер устремил на нее сердитый взгляд:
— И вы думаете, что они бы тут до сих пор работали?
Мисс Силвер кашлянула.
— Может быть… Может, и нет. Значит, мистера Джерома Пилигрима?
— С какой стати?
— Не знаю. Тогда, наверное, мистера Генри Клейтона?
Роджер Пилигрим отвернулся и пошел прочь из комнаты.
Глава 13
Позже, к трем часам, дом постепенно погрузился в тишину. В этот день Робинсы обычно получали выходной на всю его вторую половину. Ленч был в час, так что они как раз успевали попасть на поезд до Ледлингтона в два сорок пять. Джуди следила, как они удаляются, он — в черном пальто и котелке, она — тоже одетая в черное, в гигантской шляпе, когда-то, видимо, украшенной искусственными цветами, которые теперь сменились громадным пучком порыжевших лент и тремя понурыми страусовыми перьями.
Едва чета Робинсов успела исчезнуть из виду, как за ними проследовала Лона Дэй в меховом пальто и ярко-зеленом тюрбане. Она тоже направлялась в Ледлингтон. Джером Пилигрим по крайне мере раз в неделю требовал новые книги, и Лона заодно покупала что-то себе. Роджер Пилигрим уехал на верховую прогулку, мисс Коламба работала в теплице, мисс Жанетта и Пенни спали, мисс Силвер писала письма, а Глория в буфетной расправлялась с горшками и кастрюлями. Вдруг на улице показалась высокая женщина, подошла к парадному входу и позвонила.
Открывая дверь, Джуди уже почти наверняка знала, кто это. Женщина была одета в коричневый твид и темнокоричневую
«загородную» шляпку. Между полями и воротником пальто виднелась полоска темных волос, высокий, изящно вылепленный лоб и замечательные серые глаза. В целом же Лесли Фрейн не отличалась красотой — квадратное, скуластое лицо, довольно тяжелый подбородок, слишком широкий рот, слишком полные губы. Но когда она заговорила, несомненное очарование проявилось в глубоком, музыкальном тембре ее голоса, в искреннем, дружелюбном взгляде.— Вы, наверное, Джуди Эллиот. А я — Лесли Фрейн. Мне давно хотелось с вами познакомиться. Фрэнк Эбботт писал мне, что мы будем близкими соседями.
Джуди провела ее в утреннюю гостиную, и они поговорили о Фрэнке, о Пенни, об эвакуированных в доме мисс Фрейн, число которых теперь сократилось всего лишь до десяти человек.
— Почти все маленькие дети, и такие милые! Может быть, вы разрешите вашей Пенни играть с ними по утрам? У нас здесь есть небольшая школа для малышей. И у мисс Браун, которая мне помогает, имеются соответствующие дипломы. Я подумала, вам будет проще работать, если не придется все время за ней приглядывать. И вам будет спокойнее, не будете за нее волноваться. И у нее появятся друзья.
Соглашаясь, Джуди ощутила такое сильное чувство облегчения, что это ее даже встревожило. Поболтав с ней еще немного, Лесли сказала:
— Мне бы хотелось навестить Джерома. Он ведь не спит днем, правда?
— Я не знаю, — ответила Джуди. — Вы знаете их гораздо лучше меня. Фрэнк сказал, что я могу поговорить с вами, если… мне понадобится с кем-то поговорить…
Все это вырвалось у нее невольно. Лицо Лесли Фрейн просветлело. Джуди покраснела.
— По-моему, мне и правда надо с кем-то поговорить. Все это… Не знаю, что вам сказал Фрэнк, но он отговаривал меня приезжать сюда.
— Да… Это я понимаю.
Джуди решительно взглянула на нее. Ей было очень трудно заставить себя говорить, но она все-таки продолжила:
— Я-то что, а вот Пенни… Действительно ли ей нельзя здесь находиться? По какой-то особой причине?
Лицо Лесли сковало напряжение. С тем же явным напряжением она выговорила:
— Я… не… знаю…
Джуди заставила себя продолжать:
— Можно мне кое-что у вас спросить? Я не могу рисковать Пенни. Она очень привязалась к капитану Пилигриму и ходит к нему каждое утро, пока я убираю комнаты на том этаже. Они болтают, и он рассказывает ей всякие истории.
Лицо Лесли снова просияло:
— Как это чудесно с его стороны!
— То же самое подумала и я. Но мисс Дэй настаивает, чтобы я запретила Пенни к нему ходить. Она говорит, что его это слишком волнует, а его волновать нельзя. Что истории, которые он сочиняет для Пенни, могут вызвать у него желание снова взяться за перо. По-моему, полная чепуха. То есть я хочу сказать, любое занятие, которое заставит его вылезти из своей норы, — только во благо.
Посерьезнев, Лесли сдержанно ответила:
— Сложно спорить с сиделкой, которая отвечает за своего пациента.
Страх прибавил Джуди настойчивости:
— Мисс Фрейн, скажите мне правду. Мисс Дэй сказала: «Не оставляйте ее с ним одну». Я хочу знать, почему она так сказала. Есть ли какая-то причина так говорить? Пожалуйста, пожалуйста, скажите мне правду!
Смуглые щеки Лесли Фрейн вспыхнули темным румянцем. Стиснув зубы, она почти минуту сидела молча. Потом произнесла:
— Джером ни за что не причинит вред ребенку!