Приз

Девлин улыбнулся, он тоже чувствовал, что земля под ними стала высокой и твердой, словно штормовая волна. Он хлопнул помощника по плечу.

— Дайте ногам день, чтобы привыкнуть.

— День или целую неделю, если вы не возражаете, — усмехнулся Мак. — Есть какие-нибудь планы, кэп? Я тоскую по похотливой шлюхе. У нее будет моя первая остановка.

Девлин был снисходителен к своим людям — как большинство командиров кораблей, он позволял им шлюх в порту, но предпочитал, чтобы они приводили женщин на борт, где их мог осмотреть судовой врач, во избежание заражения сифилисом.

— Всего неделю назад мы были в Лиссабоне, — с улыбкой заметил он.

— А кажется, прошел год, — отозвался Мак.

Девлин увидел ожидающий его экипаж — он прислал с пакетботом сообщение Шону, что возвращается домой.

— Подвезти вас, Мак?

Помощник покраснел.

— Я не собираюсь в город, — сказал он, имея в виду Вест-Энд. [13]

Девлин кивнул, напомнив ему, что он должен быть на борту «Вызова» через неделю вместе со всеми тремястами людьми, чтобы отплыть в полдень. Дезертирства на его корабле почти не случалось — этот поразительный факт не мог понять никто в британском военно-морском флоте. Объяснялось все просто — при таком количестве добычи команда была хорошо обеспечена.

13

Вест-Энд — западная фешенебельная часть Лондона.

Спустя полчаса экипаж громыхал по лондонскому мосту. Девлин смотрел на знакомые виды. После дней, проведенных в море или жарких экзотических портах Средиземноморья, Северной Африки и Португалии, город выглядел темным, мрачным и грязным. Но это был родной город. Он с удовольствием наблюдал за элегантными леди, проезжающими в каретах и шествующими по тротуарам.

Среди посланных им писем одно предназначалось его английской любовнице, и он рассчитывал, что ему не придется скучать этим вечером, да и всю неделю.

Лондонские офисы адмиралтейства находились на Брук-стрит в импозантном здании, построенном из известняка полвека назад. Офицеры и адъютанты входили и выходили. Тут и там виднелись группы моряков, поглощенных разговором. Все головы обратились к Девлину, когда он открыл тяжелые деревянные двери и вошел в просторный круглый вестибюль со сводчатым потолком. Стены украшали портреты великих британских адмиралов и изображения знаменитых битв и кораблей. Любовница Девлина однажды сказала, что его портрет тоже скоро займет здесь свое место. Разговоры смолкли, и в вестибюле воцарилась тишина. Девлин слышал, как прошептали его имя.

— Капитан О'Нил, сэр?

Молодой лейтенант с румяными щеками отсалютовал ему с подножия мраморной лестницы.

Девлин отсалютовал в ответ.

— Я должен проводить вас к адмиралу Сент-Джону, сэр, — продолжал румяный юнец.

— Хорошо, — сказал Девлин, не сумев сдержать вздоха.

Сент-Джон не был его врагом, его лишь раздражало неподчинение, но он знал цену своему лучшему капитану. А вот адмирал Фарнем хотел отдать его под трибунал, подстрекаемый капитаном Томасом Хьюзом, сыном графа Истфилда.

Адмирал Сент-Джон ожидал его. Это был худощавый мужчина с седой шевелюрой, вместе с ним в комнате находились Фарнем — более высокий и толстый, но с куда меньшим количеством волос — и граф Ливерпуль, военный министр. [14]

Девлин вошел в кабинет, отдав честь. Он был заинтригован, так как не припоминал, что когда-либо видел Ливерпуля на Уэст-сквер.

Дверь захлопнулась. Ливерпуль, тощий, низкорослый и темноволосый, улыбнулся ему:

— Садитесь, Девлин. Хотите шотландского виски или бренди?

14

Ливерпуль Роберт Бэнкс Дженкинсон, 2-й граф (1770–1828) — британский государственный деятель, в 1812–1827 гг. премьер-министр.

Девлин опустился на плюшевый стул, сняв шляпу.

— А бренди французский?

Граф улыбнулся:

— Боюсь, что да.

— Тогда бренди, — сказал Девлин, с удовольствием вытянув ноги.

Фарнем выглядел раздосадованным. Сент-Джон сел за свой стол.

— Прошло некоторое время с тех пор, как мы имели удовольствие видеть вас здесь.

Девлин пожал плечами:

— Проливы — беспокойное место, милорд.

Ливерпуль налил бренди из хрустального графина и передал всем бокалы.

— Да, очень беспокойное, — подтвердил Фарнем. — Поэтому то, что вы покинули «Леди Энн», является серьезным проступком.

— Можете что-нибудь сказать в свое оправдание? — спросил Сент-Джон.

— Она не подвергалась никакой опасности.

— Не подвергалась опасности? — Фарнем поперхнулся бренди.

Ливерпуль покачал головой:

— Адмирал Фарнем требует вашей головы, мой мальчик. Было ли необходимо покидать «Леди Энн» ради охоты за американским торговцем?

Девлин улыбнулся:

— «Независимость» была нагружена золотом, милорд.

— И вы знали это, когда заметили ее у берегов Триполи? — оживился Сент-Джон.

— Деньги, милорд, покупают все, — пробормотал Девлин.

— Не знаю другого командира столь же дерзкого, как вы. Кто ваш шпион и где он? — осведомился Сент-Джон.

— Возможно, это она. — Действительно, это была девушка на Мальте, содержавшая гостиницу, в которой часто останавливались американцы. — У меня действительно есть шпионы, но уверен, что это мое дело, и, поскольку это помогает мне выполнять приказы, вопросы, я думаю, можно отложить.

— Вы не выполняете приказы! — рявкнул Фарнем. — Вам было приказано сопровождать «Леди Энн» в Лиссабон. Вам повезло, что ее не захватили вражеские корабли…

— Везение тут ни при чем. Я контролирую проливы. А это означает, что я контролирую Средиземноморье, и никто не может войти туда незаметно для меня. «Леди Энн» не подвергалась опасности, и ее благополучное прибытие в Лиссабон доказывает это.

— И вы изрядно обогатились? — пробормотал Ливерпуль.

— Приз с нашим агентом в Гибралтаре, — ответил Девлин.

Он привел туда «Независимость» на буксире. Его доля добычи составляла три восьмых от общей суммы, что приблизительно оценивается в сотню тысяч фунтов. Девлин стал богаче, чем кто-либо мог догадаться, и это намного превзошло его ожидания.

— Меня не заботит судьба одиночного корабля «Леди Энн», — заявил Ливерпуль. — И хотя вы открыто нарушили приказ, мы готовы взглянуть на это сквозь пальцы. Не так ли, джентльмены?

Сент-Джон уверенно кивнул, но Девлин знал, что Генри Фарнему было не так легко с этим согласиться, и это забавляло его.