Признаки жизни

Чужие руки перевернули его на спину и одним движением содрали с него резину. Поток свежего воздуха показался ледяным дуновением. Шептун жадно вздохнул, тут же стал кашлять. С каждым приступом ему казалось, что он выстреливает из организма собственные легкие.

— Жив? — послышался вялый голос. — Дыши, дыши. Теперь можно.

Шептун в последний раз харкнул кровью и принялся щуриться, стараясь что-нибудь рассмотреть слезящимися глазами.

Послышался звук зажигаемой спички. Вскоре комнату наполнил сигаретный дым.

— Они надели на тебя противогаз без воздуховода, — сказал спаситель. — Прикрутили забитый фильтр и оставили задыхаться. Гуманная смерть. Ты был без сознания и не должен был ничего почувствовать. Но каким-то образом очнулся. Наверное, это из-за раны.

Сталкер обнаружил, что привязан к стулу всеми конечностями. Скосив глаза, он увидел штырь, все еще торчащий в его теле. От этого ему стало дурно.

— Да, — подтвердил голос. — Я бы вытащил из тебя эту фигню, но тогда ты умрешь от потери крови. А как это лечить, я не знаю. Так что не вмешиваюсь.

— Кто ты? — прохрипел Шептун. — Развяжи меня.

— Ты хочешь об этом поговорить?

Шептун помотал головой сильнее, стараясь преодолеть сильную резь в глазах. Затем изображение прояснилось. Он увидел лицо своего спасителя.

И тут же зашелся кашлем снова.

— Самопал, — простонал сталкер.

Сидящий у противоположной стены длинноволосый парень сделал глубокую затяжку.

— Да, это я, — подтвердил он. — Вот и встретились.

— Черт, черт. — Шептун попытался отодвинуться, но у него ничего не получилось. — Развяжи меня.

— Я не могу.

— Ты предал клан! Предал «Набат»!

— Успокойся. Все в мире относительно.

Сталкер в ярости дернулся и чуть не потерял сознание.

— Чего ты хочешь? — завыл от бессилия. — Что я тебе сделал? Что сделали тебе все мы? Кто ты, Самопал? Кто ты?!

Даже в таком состоянии Шептун понял, что у Самопала дрожат руки.

— Это нелегко объяснить, — сказал парень. — Здесь такое творится, что в двух словах не расскажешь. Шептун, пойми, Зона не живет по правилам.

— Твою же мать… — прошептал Шептун. Он попытался успокоиться, замедлить сердцебиение, сохранить еще немного сил, чтобы хотя бы получить шанс услышать ответы. — Самопал… Поговори со мной.

— Зачем?

— Ты звал меня.

— Когда я тебя звал?

— Ты говорил тому «ирландцу»… мужику с рыжей бородой, что будешь ждать меня на Агропроме.

— Да? — Самопал заворочался. — Точно, говорил. Я и забыл уже. Не думал, что вы с ним еще увидитесь.

— Я здесь. Поговори со мной.

— Нам не о чем говорить. — Самопал махнул головой, скрыв лицо волосами. — Все, что я хотел тебе сказать, ты уже понял.

— Что я понял? Расскажи мне. Что происходит?

Ренегат поднялся на ноги, уйдя в дальний угол комнаты, в сторону окна.

— Час назад мы еще могли поговорить, — бросил он, высовываясь из окна по пояс, словно кого-то высматривая. — Теперь нет.

— Почему?

— Да потому что ты напал на местных, которые жили в этих стенах! — нервно ответил Самопал. — После этой перестрелки смысл в нашем с тобой общении потерялся!

— Почему? Они были тебе дороги?

— Нет. Я их совсем не знал.

— Они были из «Лезвий», да?

— Нет. Не из «Лезвий».

— Самопал…

— Замолчи.

Снова чирканье спички. Новая сигарета.

Шептун расслабил мышцы живота, насколько мог себе позволить. Боль слегка отступила. Сталкер дышал медленно и размеренно.

— Почему напали на караван? — спросил он.

— А почему сталкеры нападают на аномалии? Ради хабара.

— И это все?

— Это все. Сэкономь себе время, не думай об этом. Не ищи высших причин там, где царит прозаичность. Все ради денег.

— Сколько тебе заплатили?

— Достаточно.

— Как на тебя вышли?

— Я сам на них вышел.

— Тебя заставили нас предать?

— Говорю, я сам вышел на них. Умолкни.

Самопал снова начал следить взглядом за кем-то снаружи.

— Я умираю, — выговорил Шептун. — Скажи мне правду.

— Она не скрасит тебе последние часы.

— Я не проживу так долго.

— Тогда тем более тебе не нужно ничего знать.

— Хотя бы поставь меня на стул. Я лежу на боку.

— Вот и лежи. Сидя тебе будет еще больнее.

— Хороший ты человек, Самопал. — Шептун безучастно уткнулся лицом в окровавленный пол. — Добрый.

Послышался звук режущейся жести. Шептун не смог преодолеть любопытство, повернулся к Самопалу. Ренегат вскрывал ножом банку консервов. Сделав это, он окунул палец в содержимое, облизал его, затем встал и опорожнил банку за окно.

— Тухлая попалась? — Шептун криво улыбнулся разбитыми губами. — Или я перебиваю тебе аппетит?

— Ты мне ничего не перебьешь, — изрек Самопал.

— Вскрой мне вены этой жестянкой, если не хочешь развязывать.

— Нет.

— Хочешь, чтобы я помучился?

— Не я обрек тебя на такое.

— А кто?

— Ты сам.

— Я сам привязал себя к стулу?

— Это сделали Пупер и его трое товарищей. Они же проткнули тебя прутом и напялили противогаз, чтобы ты сдох сам.

— Они сказали, что не знают тебя. Выходит, врут. Все мне врут, Самопал.

— Не врут. Они в самом деле меня не знают. Зато я наблюдал за ними.

— И они хорошие люди?

— Люди не бывают хорошими.