Признайся

– Оберн, - ровно отзывается он.

Она виляет пальцем, и я могу с уверенностью сказать, что Харрисон хочет засмеяться, но сдерживается.

– Запишешь эти прекрасные напитки на мой счет, ладно?

Он качает головой:

– Мы закрываем все счета к концу ночи.

Она кладет руки на бедра и надувает губы:

– Но у меня нет никаких денег. Я потеряла кошелек.

Харрисон наклоняется и достает ее кошелек из-за стойки.

– Ты не теряла его.

Он подталкивает его через бар, и она смотрит на кошелек так, словно расстроена, что не потеряла его.

– Вот дерьмо. Теперь я должна тебе заплатить.

Она шагает вперед и открывает сумочку.

– Заплачу только за один напиток, потому что я даже не уверена, добавил ли ты алкоголь во второй.

Харрисон смотрит на меня, закатывает глаза и отталкивает протянутые деньги.

– За счет заведения. С Днем Рождения. И на всякий случай, ты выпила три коктейля. Все с алкоголем, - заявляет он.

Она перебрасывает свою сумочку через плечо.

– Спасибо. Ты единственный человек во всем штате Техас, который поздравил меня сегодня с днем рождения.

Разве можно возненавидеть себя больше, чем я сделал это три недели назад?

Да, однозначно..

Она поворачивается ко мне и гордо поднимает подбородок, увидев выражение моего лица.

– Что это ты выглядишь таким грустным, Оуэн? Мы собираемся пойти и исправить твое дерьмо, помнишь?

Она делает шаг ко мне и хватает меня за руку.

– Пока, Харрисон. Я ненавижу тебя за то, что ты позвонил Оуэну.

Харрисон улыбается и посылает мне тревожный взгляд, будто молча говоря «Удачи».

Я пожимаю плечами и позволяю ей тянуть меня за собой, направляясь к выходу.

– Я получила подарки из Портленда сегодня, - бросает она, приближаясь к выходу.
– Меня любят в Портленде. Мои мама и папа. Мои брат и сестры.

Я толкаю дверь и пропускаю ее вперед.

Сегодня - первый день сентября, С Днем Рождения, и в Техасе, как назло, холодно этой ночью.

– А как много людей из Техаса, утверждающих, что любят меня подарили мне подарок? Угадай.

Я действительно не хочу гадать. Ответ очевиден, и я хочу исправить тот факт, что никто в Техасе не поздравил ее. Я бы сказал, что мы должны пойти и приобрести его прямо сейчас, но не когда она пьяна и сердита.

Вижу, как она простирает руки вверх, обнажая кожу, и смотрит в небо.

– Я ненавижу погоду твоего Техаса, Оуэн. Она идиотская. Днем жарко, ночью холодно, а в остальное время она просто непредсказуема.

Я хочу отметить, что день и ночь вместе практически не оставляют места для «остального времени». Но не думаю, что сейчас хорошее время, чтобы вдаваться в подробности.

Она продолжает тянуть меня в другом от моей студии направлении, что значит не в мою квартиру.

– Куда мы идем?

Она бросает мою руку и замедляется, пока мы не идем рядом друг с другом.

Хочу придержать ее рукой, чтобы она не споткнулась из-за «каблуков», но думаю, что к ней, вероятно, медленно приходит отрезвление, а я очень жду, что в ближайшее время она придет в чувство. Сомневаюсь, что она хочет, чтобы я шел рядом с ней, и уж тем более, с моей рукой на талии.

– Мы уже почти пришли, - сообщает она, роясь в сумочке.

Она спотыкается несколько раз, и каждый раз, мои руки взлетают, готовясь прервать ее падение, но почему-то ей всегда удается восстановить равновесие.

Она вытягивает руку из кошелька и держит, покачивая, набор ключей близко к моему лицу так, что они касаются носа.

– Ключи, - изрекает она.
– Нашла их.

Она улыбается, гордясь собой, я тоже улыбаюсь в ответ. Она прижимает руку к моей груди, и я перестаю двигаться.

Она указывает на салон красоты перед нами, и моя рука сразу хватается за волосы в защитной реакции.

Она вставляет ключ в замок и, к сожалению, дверь открывается с легкостью. Она толкает ее и пропускает меня вперед.

– Свет слева от двери, - сообщает она.

Я поворачиваюсь налево, и она стонет:

– Нет, Оуэн. Другое лево.

Сдерживаю улыбку, тянусь направо и включаю свет. Смотрю, как она целенаправленно шагает к одной из стоек, роняет кошелек на прилавок, затем хватает кресло за спинку и поворачивает ко мне.

– Садись.

Это так ужасно.

Какой парень позволит пьяной девушке подойти к нему с ножницами?

Парень, который бросил эту пьяную девушку и чувствует себя очень виноватым.

Я нервно выдыхаю и занимаю место. Она поворачивает кресло, пока я не оказываюсь лицом к зеркалу. Ее рука замирает, выбирая из набора расчесок и ножниц, словно она - хирург, решающий каким инструментом меня разрезать.

– Если честно, ты можешь уйти, - предупреждает она, берет гребень, становится передо мной и концентрируется на моих волосах, начиная расчесывать их.

– Ты вообще принимаешь душ?

Я пожимаю плечами:

– Время от времени.

Она разочарованно качает головой и тянется за ножницами. Ее лицо сосредоточено, ее внимание на мне. Как только ножницы начинают приближаться ко мне, я паникую и пытаюсь встать.

– Оуэн, прекрати, - приказывает она, нажимая на плечи, усаживая обратно. Я стараюсь мягко отодвинуть ее в сторону так, чтобы встать, но она снова толкает меня в кресло.

Ножницы по-прежнему в левой руке, я знаю, что это непреднамеренно, но они слишком близко к моему горлу. Что весьма дискомфортно.

Она прижимает свои руки к моей груди, и могу сказать, что только что разгневал ее своей неудачной попыткой побега.

– Тебе нужно постричься, Оуэн, - заявляет она.
– Все нормально. Я не буду брать за это плату. Мне нужна практика.

Она поднимает одну ногу вверх и кладет ее на мое бедро, затем делает то же самое другой ногой.

– Не двигайся.

Теперь, фактически привязав меня к креслу, она приподнимается и начинает возиться с моими волосами.

Ей теперь не приходится беспокоиться о моей попытке к бегству, ведь она у меня на коленях. Ничего не произойдет.

Ее грудь прямо передо мной, и хотя, ее расстегнутая пуговица на рубашке вовсе не предоставляет обзора, то, что я нахожусь так близко к такой интимной части ее тела, заставляет меня просто приклеиться к креслу.