Призрачная любовь

— Обещай, что никому не расскажешь.

— Клянусь.

Джеймс доставал из коробки предметы и выкладывал их один за другим на постель. Учебник по истории искусств, на ярлыке которого виднелся штамп «$1.00». Журнал для фотолюбителей. Потрепанный сборник рассказов. Почти развалившийся томик стихов Роберта Фроста. И наконец — блокнот с пером вместо закладки. Под эластичную ленту-застежку с липучкой был засунут карандаш. Я засмеялась при виде таких «сокровищ».

— Мне хотелось бы слушать тайком любимую музыку, — сказал Джеймс. — Но Митч продал плеер и компьютер Билли. Ему нужно было оплатить услуги реанимации. Сама понимаешь. Парень чуть не умер в больнице…

Джеймс пожал плечами. Я заглянула в коробку и увидела лист линованной бумаги. Судя по нескольким рукописным словам, это была страница с нашей перепиской. Я затрепетала от удовольствия. Он считал меня частью своих сокровищ.

Затем произошло нечто странное. Джеймс взглянул на меня, и его лицо побледнело. Я даже подумала, что ему стало дурно. Он подошел к двери и снял цепочку, затем вернулся к постели и бережно собрал «сокровища» в коробку.

— Боюсь, что я вел себя эгоистично, — хмуро сказал он. — Наверное, этот дом как тюрьма для тебя.

Заметив мой недоуменный взгляд, Джеймс попытался объяснить свои слова:

— Еще вчера ты жила в мире книг и прекрасной музыки. В доме мистера Брауна висели не журнальные вырезки, а настоящие картины. С чего я взял, что ты захочешь делить со мной эту пещеру? Прости меня за самоуверенность.

Его слова удивили меня. Я с сожалением смотрела, как он засовывал под кровать коробку с тайными сокровищами.

— Кстати, первыми библиотеками были стены пещер, — напомнила я. — И первыми картинными галереями.

Он покраснел, и его румянец на щеках вернул в мой мир былую гамму цветов.

— Тем не менее, мисс Элен, я совершил нехороший поступок. Мне так хотелось быть с тобой, что я увлек тебя из богатого дома во мрак нищеты. И если ты откажешься от меня, я полностью приму твое решение.

Мне давно уже не уделяли столько внимания. Наверное, поэтому я отважилась на смелый ответ:

— Ты можешь видеть и слышать меня. Это делает тебя самым дорогим и привлекательным человеком в моем мире.

Он долго не сводил с меня глаз:

— Тогда я твой бессменный зритель.

Дверь снова с грохотом открылась, и в комнату заглянул его брат Митч:

— Телефон.

Джеймс недоуменно посмотрел на него.

— На трубке один из твоих засранцев, — раздраженным тоном пояснил мужчина. — Ты будешь говорить с ним?

Джеймс вскочил на ноги и последовал за Митчем в коридор. Я рассеянно осмотрела стены, завешенные фотографиями. Мой взгляд скользнул по рисункам Билли, которые лежали на столе, — блокнотным страницам, разрисованным монстрами. Какое-то время я рассматривала чудовищ с выпученными и налитыми кровью глазами, с дымящимися ноздрями и мускулистыми ногами. С их оскаленных клыков сочилась слюна. Края страниц трепетали от моих эмоций. Затем я заметила журнальную вырезку, приклеенную скотчем к стене у кровати. Это был снимок молодой женщины в белом хлопчатобумажном платье. Она стояла под водопадом. Ткань намокла, прилипла к телу и стала полупрозрачной. Голова женщины была откинута назад, глаза закрыты, губы раздвинуты в томной неге. Я видела такие картинки на майках парней и на книжных обложках, но меня смутил тот факт, что этот эротичный образ висел у изголовья кровати, на которой спал Джеймс. Я почувствовала волну горячей ревности и поэтому не сразу вспомнила, что фривольный снимок был выбран Билли Блейком, а не Джеймсом.

Когда мой друг вернулся, он выглядел озабоченным. Джеймс хотел закрыть дверь, но Митч размашистым ударом ладони распахнул ее настежь.

— Ты никуда не пойдешь этим вечером, — сердито рявкнул он.

— Как скажешь, — ответил Джеймс, встав между мной и братом.

— И чтобы я не видел здесь этого паршивца!

— Он не придет сюда, — заверил его Джеймс.

— Ты и шагу не сделаешь без моего разрешения, — напомнил Митч.

— Я знаю.

Мужчина хмуро посмотрел на Джеймса.

— Ты не должен запираться в комнате, — сказал он.

— У меня болит голова.

Лицо Митча помрачнело:

— Ты снова принял дурь?

— Нет, — ответил расстроенный Джеймс.

— Если будешь лгать мне, я выдеру тебя ремнем.

— Я не обманываю. Мне просто не хочется зависать с твоими друзьями.

Странно, но эти слова успокоили Митча. Он покачал головой и закрыл дверь. Джеймс снова защелкнул цепочку и, вернувшись к постели, сел на одеяло.

— Извини за все эти вторжения, — сказал он. — Мне хочется задать тебе сотни вопросов. Я даже не знаю, с чего начать.

Он неловко передвинулся и скрестил ноги.

— Ты смелый! — прошептала я. — Лично мне не хватило бы мужества стать одной из них.

Его долгий взгляд напомнил мне о тех моментах, когда мистер Браун буквально замирал над строками любимых произведений. Он погружался в описанный образ и подолгу не переворачивал страницу, как бы мне того ни хотелось. Это воспоминание о нем и моих недавних муках во время бури отрезвили меня, как холодный душ. Представив, что мне придется провести ночь рядом с Джеймсом, я не на шутку встревожилась.

— Тебя, наверное, тянет ко сну? — спросил он, как будто читая мои мысли.

— А разве ты спал? Когда был Светом?

— Нет, — ответил он. — Но если ты хочешь — можешь отдыхать и ни о чем не беспокоиться. Я отличаюсь от людей, с которыми ты была прежде. Я похож на тебя.

Джеймс похлопал ладонью по одеялу, и я с трепетом легла.

— Успокойся, мисс Элен.

Он снова вытащил из-под кровати коробку с «сокровищами». Я посмотрела на потолок и увидела там приклеенную картинку — единственную в комнате, которая, как мне казалось, подходила Джеймсу. Это был снимок серого волка, стоящего на снегу в тени темных сосен. Густой зимний мех; золотистые глаза, направленные прямо в объектив фотоаппарата.

Джеймс начал читать стихотворение:

Я знала в глубине души, чей лес темнел передо мной, Хотя его поместье находилось в ближней деревушке. Не ведал он, что я вернусь сюда зимой И растворюсь в сугробах на опушке.

Голос Джеймса сплетался с тихими стонами ветра, доносившимися снаружи. Я успокоилась. Шум в соседней комнате затих…

Открыв вновь глаза, я обнаружила, что свет над головой погашен. У кровати, словно свеча, сияла крохотная лампа. Джеймс спал на полу, подложив под голову свернутую куртку. Из гостиной доносились голоса и музыка. Я встала на колени рядом с Джеймсом и тихо прошептала:

— Иди в постель.

Он не открыл глаз, однако наморщил лоб, будто пытаясь расшифровать фразу на мертвом языке. Я придвинулась ближе к его уху и сказала чуть громче:

— Джеймс, иди в постель!

Все так же не открывая глаз, он медленно перекатился на бок и сел лицом к кровати, затем перебрался на матрас и тут же уснул. Я смотрела на его лицо — красивое, бледно-золотистое в сиянии лампы. Расслабленные руки, полуоткрытые ладони, неподвижные длинные пальцы. Его грудь почти незаметно приподнималась и опускалась. Я вытянула руку, собираясь выключить лампу, но, конечно, не смогла нажать на кнопку.