Призрачный Странник

Она взглянула в лицо Джиму; в эту минуту все мечты отражались в его глазах так же ясно, как звёздный свет.

— Этот простор, эта свобода — вот что тебе нужно, да? — тихо сказала она. — Не сам корабль, но то, куда корабль летит.

Он долго размышлял, прежде чем ответить. Было нечто в интимном полумраке этого пустого зала, при всей его длине и гулкости, что напоминало о тёплом уюте комнаты, которую они только что покинули. Как будто они всё ещё лежали, прижавшись друг к другу, как два зверя в подземном логове. Хелен и подумать не могла, что когда-нибудь, с кем-нибудь сможет говорить вот так открыто — спрашивать о самых сокровенных «почему», допытываться о тайных пружинах души, в существовании которых мало кто признается даже самому себе…

Но отчего-то с Джимом это было легко.

Медленно, как бы с трудом облекая мысли в слова, он проговорил:

— Я… я, правда, не знаю. Не свобода, не совсем. Если бы я хотел свободы, то, наверное, стал бы одним из вольных торговцев, что носятся с планеты на планету… Видит бог, тому, кто ищет свободы, не стоит идти за ней в Звёздный Флот. И не власть, это уж точно. Можно считать, что у меня есть абсолютная власть над четырьмя сотнями людей, но если вдуматься, это не так уж много. Это… такое, чему нет названия… будто слова для него забыты. Стремление…

Он покачал головой, светлые брови сдвинулись над переносицей прямого точёного носа.

— Я привык думать, что я просто сумасшедший, — тихо продолжал он, говоря словно сам с собой. Говоря так, подумала Хелен, как он давно ни с кем не говорил — может быть, никогда. — Просто идти туда, увидеть эти места… побывать там, где никто не бывал даже в мечтах — по крайней мере, никто из тех, о ком я знал или слышал.

Его рука чуть крепче сжала её талию, сильная, как сталь; но сейчас не желание таилось в этом объятии — желание было утолено — а лишь благодарность за то, что она была рядом. И ей показалось, что, при всей его лёгкости в отношениях с женщинами, этот человек большую часть жизни провёл в таком же одиночестве, что и нелюдимый мистер Спок.

— Это звучит так глупо, когда говоришь вслух, — сказал он немного погодя. — Но когда оно в душе, когда взывает к тебе…

— Тебя тянет вдаль, — тихо сказала Хелен, имея в виду это безымянное стремление. — Меня — вглубь. Увидеть связь между вещами, узнать, как они соответствуют друг другу и что происходит внутри. Это тоже звучит глупо — сказать, что я потратила жизнь на изучение того, как всё работает, но… это так. Я не могла иначе. Но, хоть убей, я не могу объяснить — почему.

— Если бы мы могли объяснить, почему, — ответил он с печальной полуулыбкой, — мы бы отговорили себя от этого и остались бы в проигрыше.

Он привлёк её к себе, и они поцеловались, без жадности и страсти, просто делясь удовольствием и взаимным теплом; и если раньше Хелен думала, что капитан «Энтерпрайза» — подходящий мужчина для короткого сумасбродного романа, то сейчас она поймала себя на мысли, что Джим Кирк — тот человек, с которым она хотела бы провести ещё много, много времени…

Она беспокойно заворочалась во сне, пытаясь выплыть наружу из клейкой темноты наваждения.

Что-то было не так.

Её рука вслепую скользнула по кнопке ночника — тот был включён, как и маленький экран для чтения возле кровати, и двести пятнадцатая страница романа о загадочном убийстве под названием «Его последняя рубашка» всё ещё светилась в темноте жёлтыми буквами.

Но не было сил проснуться.

Она снова соскользнула в глубину — на сей раз в глубину кошмара.

И этот кошмар становился до ужаса знакомым — страшный сон о руках Джима, обнимающих её, о губах Джима, сминающих её губы, жестоко, грубо и отчуждённо; сон о её сомнениях и разбитых надеждах. Мысль о том, что ею овладело совершенно чуждое существо, наполняла её таким страхом, какого она никогда прежде не испытывала. Но это же Джим! — отчаянно твердила она самой себе.

Но, заглядывая ему в глаза, она понимала, что это не Джим.

Она не знала, кто это.

Или — что это.

Потом она снова очутилась в своей постели — или, может, это была постель Джима, во сне она не могла сказать точно. Во сне, в тусклом сиянии ночника, она видела только, что кто-то лежит рядом, видела неясные очертания тела под смятым одеялом, слабый отблеск света на золотистых волосах…

Охваченная ужасом, она изо всех сил желала проснуться, прежде чем он обратит к ней лицо, которое не было лицом Джима, вообще не было человеческим лицом. Она пыталась вырваться из этого сна, пыталась набрать в грудь воздуха, чтобы закричать и разбудить себя, но воздуха всё не было…

Дайте мне проснуться! Дайте проснуться, прежде чем он повернётся ко мне…

Одеяло медленно шевельнулось.

Она наконец разлепила веки.

Но по-прежнему не могла дышать.

В голове пульсировала боль. В комнате — в её комнате, а не в каюте Джима, где она побывала во сне, — было почти темно, если не считать света ночника и оранжевого мерцания экрана. Она попыталась вдохнуть, но не смогла — лёгкие судорожно сжимались, в носу щипало от странного, металлического запаха. Её охватил страх, панический страх, что это всё ещё может быть сном…

Она взглянула на постель возле себя и увидела, что там пусто — существо из её кошмаров исчезло. Но голова гудела, и в мыслях плавал какой-то туман, похожий на сонливость или что-то в этом роде, пугая и сбивая с толку. Она кое-как выпуталась из одеяла и беспомощно скатилась на пол, через силу заставила себя подняться на ноги, двигаясь неуклюже, как одурманенная, не вполне понимая, сон это или уже явь. Но что-то происходит, тупо подумала она, что-то плохое, очень плохое, и надо поскорее выбраться из комнаты.

Шатаясь, как пьяная, она добралась до двери. Её пальцы нащупали кнопку замка.

Ничего.

Паника захлестнула её, безумный страх, рядом с которым ужас минувшего сна исчез, как лист, унесённый бурным потоком. Что-то было в воздухе её комнаты — вот откуда эта тяжесть и жжение в лёгких, вот почему глухо шумит в голове и конечности будто закованы в свинец. «Корабль!» — мысленно ужаснулась она. «Системы жизнеобеспечения отключились… это авария… Чужак… на борту чужак… это он выключил жизнеобеспечение!» Она вспомнила, как кто-то показывал ей аварийный ручной выключатель двери, но не могла вспомнить, где он и как им пользоваться. Серая пелена заволокла зрение; она доковыляла до маленького столика и в отчаянии ударила по кнопке интеркома. Но, конечно, если системы жизнеобеспечения отказали, все остальные тоже мертвы…

Мертвы… она умирает…

— Ухура… — выдохнула она. Горло горело огнём, превращая слова в хриплое гортанное карканье; она даже не знала, включён ли интерком. — Ухура!

* * *

— Метоамилиновый газ, — Мистер Спок поднял длинный узкий цилиндр, показывая его капитану и Маккою. Дюймовый индикатор на верхнем торце показывал, что баллон почти пуст. — Его поместили в вентиляционный канал в каюте доктора Гордон; выходной воздуховод был перекрыт, а панель управления дверью отключена.